Очень заботливый владелец (ЛП) - Харвей-Беррик Джейн - Страница 59

Большая группа людей, в основном мужчины и несколько женщин, направились в сторону задней части здания бывшего боулинга. Они смеялись и распивали спиртные напитки, открыто обсуждая бои, которые собирались посмотреть, и ставки, которые будут делать.

Прибывало еще больше народа, группами и поодиночке. Меня всегда поражало, как такое большое количество людей могло быть замешано в чем-то незаконном, а полиция об этом не знала. Или, может быть, никому не было до этого дела? Кроме меня.

Когда я заметил парня, одетого в темный костюм и стоящего на входе, я натянул капюшон своей толстовки, пряча лицо в глубокую тень. Возможно, я был не единственный, у кого была камера. Так как у него на лице было написано, что он из мафии.

Я ждал, наблюдая со стороны, как здание постепенно заполняется толпой.

Наконец дверь закрылась, это означало, что бои вот-вот начнутся. Это была самая сложная часть — ждать, пока ублюдки не займутся своими делами.

Медленно продвигаясь ближе к заброшенному зданию, я увидел, как через задний вход вышли двое мужчин, их лица были суровыми, в них читались разочарование и отвращение. Они что-то выносили, таща за собой. И тут я заметил, что эта был крупный пес, его глаза остекленели, а тело обмякло. Я бы предположил, что он был помесью питбуля. Даже в глубокой тени я мог видеть блеск крови, темнеющей на его шерсти.

Он выглядел мертвым.

Но когда один из мужчин пнул пса под ребра, он тихо заскулил, пока его лапы подрагивали, как будто он пытался убежать, но не мог.

— Чертовски бесполезен, — усмехнулся один из них. — Стоил мне пятьсот баксов, и даже не сможет драться в следующем месяце.

— Или когда-либо вообще, — засмеялся другой.

Когда они снова пнули его, мои глаза заволокло красной пеленой.

Люди всегда говорят, что это всего лишь слова, что, если когда-нибудь это действительно произойдет, ты будешь чертовски напуган. Но мои глаза прищурились, как будто я оказался в туннеле, мной завладела алая ярость. И я взорвался.

Адреналин хлынул из моих вен, когда я выскочил из тени и накинулся на мужчин, нанося беспорядочные удары по горлу и лицам — по всем слабым местам и с элементом неожиданности, как меня учил Карл. Кровь заструилась по моим костяшкам, когда я разбил одному мужчине нос, и он повалился назад, схватившись за свое изуродованное лицо. Мой ботинок врезался в колено другого мужчины, и он взвыл.

Я был охвачен пламенем ненависти и жаждой мести. Я не чувствовал ударов и пинков, направленных в мою сторону, не чувствовал, как хрустят костяшки пальцев и изо рта течет кровь, пока не наступил мужчине на ребра, наслаждаясь приятным хрустом и тем, как его тело извивается подо мной, как пойманная рыба.

Я слышал мольбы и просьбы другого мужчины сквозь свое неровное дыхание и его хриплые, прерывистые вздохи. Затем набрал полный рот мокроты, моя слюна была красной и пенистой, как у бешеного животного, и плюнул прямо в них.

Глаза пса были закрыты, но я видел, как его грудь двигалась от неглубокого дыхания.

Проигнорировав ползучую мразь, я присел на корточки рядом с избитым животным, сглотнув желчь, когда увидел, как кровь пузырится из глубокой раны в его горле, почувствовал металлический запах крови, которая была повсюду на его шерсти и на мне.

Глаза пса открылись, когда я нежно погладил его по голове. Затем они закатились к его затылку, и он умер. Прямо там, у моих ног.

Я медленно встал, когда двое мужчин попятились от меня, один прижимал руку к своему сломанному носу.

Подобрав с земли кирпич, я направился к ним, но они развернулись и побежали. Я смотрел им вслед, раздумывая, догнать ли их и заснять на камеру или послать их к чертовой матери?

Я сплюнул на землю. Мерзкие ублюдки.

Иногда я действительно ненавидел людей. Ненавидел. Презирал. Мужчины и женщины развлекались, наблюдая, как животные разрывают друг друга на части. И это меня называли сумасшедшим?

Моя голова дернулась вверх, когда из здания донесся внезапный рев толпы — люди приветствовали и кричали, ругались и требовали новой крови.

Вновь посмотрев на собаку, загрызенную до смерти, я почувствовал головокружительную ярость наряду со страхом. Я вытащил камеру и увеличил изображение мертвого тела. Я надеялся, что, если покажу, что произошло, покажу конечный результат этих боев, люди поймут, почему я это делаю. Возможно Доун поймет.

Держась в тени, я направился вдоль заброшенного здания. Над головой висела металлическая пожарная лестница, и я потянул ее вниз, оглянувшись, когда она с лязгом опустилась на землю. Никто так и не появился. Шум от проезжающих машин, заглушал любые звуки, которые я издавал.

С пожарной лестницы я вскарабкался по ближайшей водосточной трубе, и подтянувшись, легко попал внутрь здания. Затем я услышал визг. Леденящий душу звук, и понял, что это была очередная собака. Она визжала от боли, ее крики были почти похожи на детский плач. Вероятно, прямо сейчас она умирала… ради нездорового удовольствия людей.

Торопясь, я пробрался мимо нескольких разгромленных комнат, которые когда-то были офисами, и присел на корточки наверху гниющей лестницы, когда увидел толпу людей на главной арене. Мне вспомнились все фильмы про гладиаторов, которые я когда-либо видел, наполненные криками и воплями толпы. Но просмотр фильма не сопровождался таким отвратительным запахом, от чего желудок поднимается к горлу. Запахом мочи и фекалий, и более глубокого запаха заплесневелого здания.

Мой взгляд снова вернулся к двум грызущимся и рычащим собакам.

Я почувствовал тошноту, сгорая от ярости, когда они кружили друг напротив друга, а из их пастей капали слюна и кровь. Ради спорта. Ради развлечения.

Я вытащил камеру, убедившись, что в кадр попадали как можно больше лиц в этом переполненном зале, прежде чем начать съемку отвратительного действия, происходящего на бойцовской арене.

Собаки были помесью кого-то вроде стаффорда и питбуля, и дрались в замкнутом пространстве размером с боксерский ринг. Один пес лежал на спине, пока его лапы бесполезно царапали другую собаку, которая держала его мертвой хваткой за горло.

Я видел его глаза, в которых ясно читался ужас. И никто не приходил ему на помощь. На самую короткую секунду ему удалось укусить другого пса, кровь заструилась из раны на его шее, когда другая собака отступила. Затем он отчаянно вцепился в деревянные панели, образующие границы арены, но его оттолкнули обратно люди с дубинками. Я видел панику и отчаяние в его взгляде, спасения не было, и через мгновение другая собака снова на него набросилась.

Толпа заликовала, и я увидел, как из рук в руки начали переходить банкноты. И каждый раз, когда больше крови попадало на бетонный пол, они кричали, требуя большего.

Оба пса были покрыты красными пятнами крови, но особой борьбы уже не было.

Собравшись в последний раз, лидирующая собака вцепилась в горло другой собаке, вырвав клок шерсти.

Толпа кричала и аплодировала, и мне было стыдно за человечество.

Неужели это то, к чему мы пришли? Неужели мы были настолько ожесточены жизнью, что причинение страданий и боли беззащитным существам приносило нам удовольствие?

Победившая собака казалась измученной, вся в крови, одно ухо почти оторвано. Она хромала по рингу, пока владелец не схватил ее и не стащил от туда. После чего их заменили следующие две собаки, которые рычали и лаяли друг на друга.

Я хотел лично прекратить это садистское зрелище. Хотел высвободить ярость, бушующую внутри себя, но меня остановили две вещи. Или, что более правдиво — два человека. Доун и Кэти. Я хотел быть частью их жизни больше, чем снова причинять насилие, хоть и заслуживающим это людям. Так что вместо этого я приступил к выполнению нового плана.

Медленно попятившись назад, я скрылся из виду и спрятался в укромном месте. Затем присел на корточки возле своего рюкзака и вытащил одноразовый телефон. Я набрал 911 и воспроизвел предварительно записанное сообщение, указав адрес заброшенного боулинга.