Медный гамбит - Абби Линн - Страница 2

• Предыдущая
• 2/80
• Следующая

Еще лучше вооруженные стражники, принадлежащие военному бюро темпларов, охраняли более узкие внутренние стены, которые делили Урик на особые кварталы, в некоторых из которых жила знать и сами темплары, а в остальных — обычный народ. Купцы, которые старались держаться подальше как и от всех проблем обычных граждан, так и от их зависти, построили себе свой собственный квартал и наняли наемников для его охраны. А на эльфийском рынке, около западных ворот, торговля никогда не останавливалась, чадящие факелы и костры потрескивали всю ночь между палатками и шатрами.

Когда колокол пробивал полночь, законопослушные граждане быстро закрывали свои двери на засовы и на двойные засовы, если, конечно, у них были двери. Хотя темплары каждый день громко кричали повсюду, что улицы Урика безопасны в любой час дня и ночи, мудрые жители города хорошо знали, что после полуночи Урик принадлежит уличным бандитам, которые заботятся исключительно о своей безопасности, и темпларам, которые, по мнению многих из тех, кто сидел за запертыми дверями, были хуже любых самых страшных бандитов.

Считалось, что после полуночи наступал комендантский час, но были в Урике места, которые оживали только в эти бандитские часы после полуночи. Одним из таких мест была Берлога Джоата. Приткнувшись к уголку огромной таможни, которая смотрела сразу на Площадь Караванной Дороги и на эльфийский квартал, Берлога не была частью квартала, но вольготно стелилась по земле, открытая всем ветрам.

Одна-единственная масляная лампа над дверью едва освещала потреснутый и выцветший кусок кожи, в котором при ярком дневном свете можно было с трудом увидеть портрет бравого дварфа с несколькими выбитыми зубами, высоко поднявшего кружку с пивом: сам Джоат в молодости, когда он еще пытался привлечь клиентов.

И тогда и сейчас клиенты у Джоата были одни и те же — свободные от работы темплары. Одетые в желтые одежды неразговорчивые люди обеспечивали верный, хотя и не слишком большой доход, конкурентов у него не было, как, впрочем, и надежды на расширение дела. Так что Джоат дал вывеске выцвесть. Долгие десятилетия все усилия дварфа были направлены только на то, чтобы раздобыть как можно более сильные напитки по самым низким ценам.

Сегодня ночью он подавал ликер броя, который получался когда нектар канка оставляли на солнце несколько дней, а затем забродивший напиток переливали в просмоленные кожаные бурдюки. Брой получался острым, немного слишком сладким, но пился легко и приятно, и ощущался на языке еще спустя несколько часов после того, как содержимое кружки перекочевывало в желудок. Знатоки говорили, что он обладал особым, совершенно неповторимым вкусом.

В отличии от ликеров, сделанных из фруктов или зерен, брой давал тихое, маланхолическое опъянение, напившиеся им мирно глядели на звезды и не копались в себе. Так что сегодня не было выбора в Берлоге Джоата, но темпларам было все равно. Они приходили сюда забыть то, что они делали весь день, и места, в которых были. И темплары, которые регулярно посещали Берлогу Джоата, всегда принимали вкус того, что старый дварф мог достать, лишь бы это могло ударить по ним как эрдлу, сидящий на яйцах.

Сам Джоат предпочитал именно такие ночи, когда брой был единственным напитком в его сделанном из ребер мекилота баре. Бизнес был хорош, конечно; впрочем, он всегда был хорош: темплары пили до тех пор, пока не забывали как из зовут. Но когда они пили брой, они не ломали мебель и в Берлоге было тихо, как на кладбище.

Обычно.

Но сегодня, странная причуда судьбы, какой-то посетитель, сидевший на стуле позади камина, который Джоат предусмотрительно не торопился зажигать, взялся развлекать его гостей. Дварф встал рядом, готовый выбросить юношу-человека в переулок позади Логова в любой момент, как только кто-либо пожалуется, но мрачная мелодия, которую мальчишка играл на нескольких трубочках, выточенных из косточек невылупившихся эрдлу, вполне подходила к настроению его клиентов.

Парень был неплох собой и одет в простую, светло-желтую рубашку, а не в ярко-желтую одежду. Он мог быть кем угодно, но он был темпларом. Джоат был уверен в этом. Дварф не мог нанять людей для развлечения своих клиентов, и хотя нетемплары время от времени проходили через его дверь — а его Берлога имела определенную репутацию в очень узких кругах, если не говорить о постоянных клиентах — нетемплары были бы просто дураками, если бы вдруг решились посидеть здесь, окруженные со всех сторон самыми оскорбляемыми жителями города, погруженными в свои мысли и свою внутреннюю музыку.

Пальцы юного темплара буквально порхали по его инструменту. Его глаза были закрыты а тело подергивалось в такт музыке, которая была совершенно неожиданна и прекрасна.

Странно, подумал про себя Джоат в небольшом перерыве между наполнением кружек. Он еще раз вслушался в музыку. Где он научился так играть? И для чего?

Джоат знал темпларов так же хорошо, как и любой другой, не носивший желтые одежды. Конечно, он знал в основном темпларов низшего ранга, из различных гражданских бюро, среди них было немного одетых в оранжевое или даже багрово-красное, но у него никогда не бывал ни один из тех, кто носит золотой плащ, в рукава которого вплетены драгоценные геммы. Для такого народа есть свои особые места, где они празднуют нечастые повышения по службе, горюют об упущенных возможностях, и где другие такие же произносят восхвалящие их речи, когда они умирают. Да, это другой вид темпларов: аристократические Высшие Темплары, которые наследуют свое положение среди темпларов и не часто рискуют показаться за пределами своего особого, хорошо охраняемого квартала, это амбициозные и гордые собой люди, которые предают, покупают и убивают иначе, чем обычные жители вроде него или вот этих, в желтых одеждах.

Они были цепными псами Хаману: мужчины и женщины, которым древний, пресытившийся жизнью король дал в руки поводья и доверил править городом. Их имена произносились только шепотом и здесь, в Берлоге Джоата, их боялись больше всего на свете и даже больше короля.

Дварф не слишком любил своих клиентов, но он знал их достаточно хорошо и понимал, что под желтыми одеждами они такие же как и все другие. Они, как и все, шли на компромисы, чтобы выжить в этом тяжелом для жизни мире. Он не завидовал им, ни в малейшей степени. В его глазах все привилегии, которые у них были, не могли перевесить риск, которому они подвергались каждый день, упорно цепляясь за свою маленькую нишу в огромной бюрократической махине Урика.

Король Хаману объявил, что ничего не изменилось. По большому счету король сказал правду. Но в маленьком мире Джоата постоянно что-нибудь менялось. За эти годы он создал и теперь подерживал свою семью, жившую в этом же доме, за таможней. Его жена все еще готовила вся пищу. Его дети помогали ему больше раз, чем он мог сосчитать. Его пятеро внуков спали в уютных кроватках за кладовой.

Это было совсем не просто; ему пришлось выдержать много тяжелых лет, намного больше, чем легких или приятных. Темплары были надежными клиентами, за исключением тех, увы, нередких случаев, когда не удавалось собрать достаточно хороший урожай, или очередная военная затея Хаману переводила весь город на военное положение. Берлога Джоата горела дважды, в последний раз когда хулиганы из Тира вторглись в город, собираясь освободить рабов. К счастью у них ничего не получилось.

После этого Король Хаману поступил совершенно правильно: он уменьшал налоги и поборы чиновников до тех пор, пока торговля не восстановилась. Король-волшебник никогда не утверждал, что он основал Урик, но он всегда говорил, что в тех пор, как он захватил власть в уже существовавшем городе, его тяжелая лапа оберегает город и нянчит его как любимого, но непослушного ребенка. И Урик выживал во всех обстоятельствах. Жители Урика выживали. В конце концов вопрос выживания заботил граждан намного больше, чем печально известная жестокость короля или жестокость любого темплара.

• Предыдущая
• 2/80
• Следующая