Земляника для короля (СИ) - Владимирова Оксана - Страница 18

Первого, кого я увидела, это был Цевод.

— Кэтти! — радостно и с облегчением воскликнул мужчина.

Он подбежал, схватил меня в свои объятия и начал целовать везде куда попадет в глаза, в лоб, в нос, в щеку, повторяя:

— Катя, Кэтти, ты спаслась! С тобой все хорошо!

Я почувствовала себя маленькой и слабой, все силы разом кончились. Прижавшись к широкой груди теплого и сильного мужчины, я расплакалась. Рыданья сотрясали все тело, а Цевод гладил меня по спине, голове и целовал в макушку.

— Все хорошо. Теперь все будет хорошо, — повторял он.

— Кэтти! — услышала я голос Кряжека.

А потом осознала, что происходит. Аккуратно отодвинулась от Цевода, посмотрела ему в глаза.

— Спасибо. Я пойду.

Освободившись, я подошла к отцу. Кряжек мрачно смотрел на Цевода. Я решила его отвлечь, сейчас было не время для семейных разборок.

— Папа, там в лесу.

— Я все видел дочка.

— Мы все всё видели, — вторил ему Айрил, — когда ты нам послала свою весточку. Сейчас пойдем, перетащим преступников в телегу. А вы идите домой.

— Подождите, зачем тащить? Они и сами дойдут, мне отдать им приказ? Куда им нужно прийти?

Староста задумался.

— Пусть дойдут до телеги, там мы их свяжем и отправим в тюрьму и на допрос.

— Посмотрите еще это, — предложила я и мысленно послала всем мужчинам то, что узнала у Авина. Хотелось рассчитаться с этим делом сразу, чтобы потом не вспоминать весь этот кошмар.

— Ух, удобно. Я все понял, — сказал староста. — Кряжек, идите домой, позаботься о Кэтти. А тебе Цевод придется побыть со мной.

Я отдала мысленные приказы преступникам, и мы с Кряжеком тронулись домой, он знал дорогу через лес, мы шли неторопливо.

— Ты устала? — спросил отец.

— Нет, просто перенервничала.

— Ночью мы услышали твой зов, потом разобрались, что произошло похищение.

— Иржик вам все рассказал?

— Да нет, мы и сами все поняли. Всю ночь тебя искали. Лес со всех сторон облазили. Ты даже не представляешь, как я испугался, когда меня разбудил твой зов о помощи, который резко оборвался.

— А как Цевод оказался с вами?

— Твой ментальный крик долетел до Первой деревни. Сегодня ночью никто не спал.

Где-то через час мы были у меня дома. Хорошо, что он стоял на краю деревни. Совсем не хотелось с кем-то встречаться. На улице было пусто. Быстро пройдя по улицам, подошли к моему дому, зашли во двор, а затем и в дом. Мы с отцом зашли в гостиную. С дивана встала расстроенная Нара.

— А с Иржиком все впорядке? — дома было так спокойно и уютно, я вспомнила про своих учеников, а так же то, что у нас сейчас должны быть занятия.

— Иржик погиб. Прямо под твоей дверью, — не миндальничая, ответила мать.

— Бедные сены Сесоиды! — воскликнула я. Открыла щиты и стала их искать, но никак не могла обнаружить. — А где они?

— Они у себя дома. Оплакивают сына, — ответил отец.

Как ведет себя королева на похоронах солдат, которые погибли, защищая ее жизнь?

Как ведет себя учитель на похоронах своего ученика, который умер по его вине?

Как ведет себя взрослый человек на похоронах, по вине которого погиб невинный ребенок?

Не прийти, я не могла, как бы мне не было тяжело. В день похорон я встала, умылась, оделась в черное и в сопровождении родителей, явилась на место сожжения тела. Шел дождь. Черные зонты, черная одежда, серые лица, черные мысли. Я цесса — будущая королева.

Три дня и три ночи я не вставала с кровати, на меня напала апатия, которая иногда разбивалась об мои истерики. Родители не оставляли меня одну, рядом постоянно был или заботливый и родной Кряжек или строгая и немногословная Нара. Я простой человек, который тоже может сломаться.

Напряжение и ненависть ко мне, я ощущала физически, не нужно было поднимать щиты, большая часть жителей деревни винили меня в уходе Иржика. Я тоже себя винила. Почему не заставила ребенка идти домой, ведь чувствовала, что творится, что-то неладное?

Занятий в школе не было неделю. Когда я решила, что пора жить дальше и сообщила о продолжении обучения, мне стало легче. На первом уроке после наших «каникул» в классе было всего восемь человек. Родители остальных детей отказались от получения образования. Я учитель, посвященный своей работе.

Утро, школа, дом. Утро, школа, дом. Утро, школа, дом. Утро, выходной. Я пошла в хорам.

Находиться одной дома уже опостылело. Даже Абби не приходила ко мне. Отца с матерью, я давно убедила, что со мной все в порядке, поэтому они перестали быть моими частыми гостями.

Я захотела сменить обстановку. Зайдя в хорам, я обнаружила, что в холле никого не было. Подойдя к двери особой комнаты, я зашла в нее. Там ничего не изменилось. Тот же огонь, тот же очаг, та же клумба и белый алтарь. Нет, я не готова к такому разговору. Тело мое упало на пол и я, молча, села поудобней перед алтарем. В голове не было ни одной мысли, а потом я запела одну земную песню, которую однажды услышала у одного барда:

Даже если ты упал и разбил об камни руки,

А потом сквозь слезы встал, не напрасны были муки.

Прежде чем всегда стоять в этой жизни очень твердо,

Научись сто раз вставать и лежать в грязи недолго.

Тихий голос развивался как флаг под куполом и заполнял все углы комнаты. Я легла на спину, тишина, спокойствие, в голове пусто. Наконец-то, почувствовав себя лучше, я встала и пошла из хорама. Когда вышла из особой комнаты, то увидела, что в холле на лавочке сидит Цевод.

— Кэтти! Доброе утро! — вставая и подходя ко мне, сказал мужчина.

Мы застыли друг перед другом, Цевод взял меня за руки и проникновенно взглянул в мои глаза.

— Прости, это все случилось из-за меня. Я виноват, что мальчика больше нет. Моя вина в том, что у тебя теперь мало учеников.

Я устыдилась еще больше. За своим горем я не заметила, что не одна страдаю от чувства вины. Я решила утешить Цевода:

— Когда я лежала в яме, я попросила помощи у богини для себя и Иржика, ведь тогда я не знала, что он уже все. — Дальше сказать мне язык не повернулся.

— Кэтти, давай присядем, — предложил Цевод, заметив мое волнение.

Он подвел меня к лавочке, мы сели.

— Богиня сказала, чтобы я не переживала за Иржика, теперь он с ней и ему там хорошо, — вглядываясь в глаза мужчины произнесла я фразу, которую повторяла себе постоянно, когда мне было плохо.

— Конечно, — согласился Цевод, с болью отвечая на мой взгляд, — он же невинное дитя.

— Ты не понял. Она сказала это мне, пока я была в яме.

Я отвернулась, потому что слеза покатилась по моей щеке.

— Кэтти! — Цевод схватил меня и прижал к себе. — Мне невыносимо думать о том, что ты чувствовала, когда была там. Кряжек не разрешает мне подходить к тебе, я случайно увидел, как ты зашла в хорам. Я хочу, чтобы ты знала, что и Авина и остальных его сообщников забрала королевская стража, их будут судить в столице. Король лично отдавал ментальные приказы, поэтому их ждет незавидная участь.

Я отпрянула от Цевода и посмотрела ему в глаза, а он продолжал:

— Этого больше не повториться, слышишь, я обещаю тебе. Кэтти, милая, ты не представляешь как ты мне дорога. С первой секунды, как я взглянул на тебя ты запала в мою душу. А после того как ты спасла нас с Лимой, я понял, что это судьба — ты моя судьба!

Цевод сжал руки на моих предплечьях. От понимания того, что этот дорогой и нужный мужчина все-таки ошибается, не является он моей судьбой, по щекам покатились слезы. Я с болью смотрела в родные глаза. А он продолжал:

— После нашего с Лимой спасения я пошел в хорам поговорить о тебе с богиней. И вдруг на пороге мы встретились. Пойми, это было не просто так. Я уверен это знак, мы можем быть вместе. Я люблю тебя, слышишь, останься со мной. Ведь не все цессы становятся королевами. Выходи за меня замуж.

Я зажмурилась, больше не могла смотреть в глаза Цевода. Повисло молчание.