Монте Верита - дю Морье Дафна - Страница 2
- Предыдущая
- 2/18
- Следующая
Мы оба были молоды, и Виктор и я. Оба родом из Мальборо и начали учиться в Кембридже в один и тот же год. Тогда он был моим лучшим другом. И если мы не так часто виделись после окончания университета, то потому, что жизнь у нас сложилась по-разному: моя работа требовала постоянного пребывания за границей, а он хозяйничал в своем имении в Шропшире. Когда мы встречались, наша дружба сразу же возобновлялась и никто из нас не чувствовал, что мы долго жили врозь.
Работа поглощала меня и его, но нам хватало и денег и времени для нашего любимого досуга – туризма. Современные знатоки, хорошо экипированные и серьезно подготовленные, назвали бы наши походы сугубо любительскими – я говорю о блаженных днях до первой мировой войны и, оглядываясь в прошлое, полагаю, что такими эти дни и являлись. У двух молодых людей, цеплявшихся руками и ногами за выступы скал в Кэмберленде и Уэльсе, не было никакого профессионального мастерства. Позднее, приобретя некоторый опыт, мы решились с изрядной долей храбрости забраться на вершины гор в Южном Уэльсе.
Со временем безрассудства у нас поубавилось, мы стали сообразовываться с погодой и научились почтительно обходиться с горами – не как с врагами, которых надо покорить, а, скорее, как с союзниками, которых мы должны приобрести. Мы привыкли подниматься в горы, не стремясь ни к опасностям, ни к новым вершинам, мы поднимались, потому что нам этого хотелось, потому что мы просто любили горы.
Настроения гор могли быть еще разнообразнее, меняться быстрее, чем у любой из женщин, – они то приносили радость, то пугали, то дарили великий отдых. Никто никогда не объяснит желание подняться ввысь. В былые времена люди, наверное, хотели достичь звезд. Сегодня любой человек способен купить билет на самолет и почувствовать себя хозяином небес. Пусть так, но он никогда не ощутит ни выступа скалы у себя под ногами, ни ветра, бьющего в лицо, не познает он и тишины, которая нисходит только с вершин.
Лучшие часы жизни я провел в молодости в горах. Жажда выплеснуть всю энергию, забыть все мысли, стать ничем, оказаться рядом с небесами – мы оба называли это горной лихорадкой. Виктор восстанавливал силы после похода скорее, чем я. Он следил за собой, планировал спуск тщательно, методично, а я забывал себя в этом мире чудес, грезил непонятно о чем. Мы доказали свою выносливость, вершины принадлежали нам, но что-то необъяснимое еще нужно было покорить. Оно неизменно отвергало меня, опыт, к которому я стремился, и нечто неясное подсказывало, что вина кроется именно во мне. Но это были славные дни, лучшие из тех, что я знал…
Однажды летом, вскоре после возвращения в Лондон из деловой поездки по Канаде, я получил от Виктора очень эмоциональное письмо. Он собирался жениться, причем в ближайшее время. Он писал, что его невеста – самая очаровательная девушка на свете, и просил меня быть шафером на их свадьбе. Я ответил ему, как подобает в таких случаях, выразив искреннюю радость и пожелав ему огромного счастья. Убежденный холостяк, я понял, что потерял самого близкого друга, готового теперь погрязнуть в мелочах семейной жизни.
Невеста была родом из Уэльса и жила рядом с поместьем Виктора в Шропшире. "Поверишь ли ты мне, – сообщал Виктор в следующем письме, – что она никогда не поднималась на Сноудаун. Я хочу сделать из нее альпинистку".
Лично мне было бы крайне неприятно тащить за собой в горы неопытную девушку.
В третьем письме Виктор предупредил, что приедет в Лондон вместе с невестой.
Они начнут готовиться к свадьбе. Я пригласил их на завтрак. Не знаю, кого я ожидал увидеть. Наверное, какую-нибудь темноволосую, коренастую молодую особу с выразительными глазами, во всяком случае, отнюдь не ту красавицу, которая подошла ко мне, подала руку и сказала: "Я Анна".
В годы перед первой мировой войной молодые женщины не пользовались косметикой. Губы Анны не были накрашены, а ее белокурые волосы были заплетены тугими, толстыми косами над ушами. Помню, что я засмотрелся, пораженный ее невероятной красотой, а Виктор радостно засмеялся и произнес:
"Ну, что я тебе говорил". Мы сели завтракать и вскоре все трое непринужденно и с удовольствием болтали. Природная сдержанность была частью обаяния Анны, но, поскольку она знала, что я друг Виктора, я оказался допущен в их союз, и это мне понравилось.
Виктор и правда счастлив, сказал я себе, и всякие сомнения по поводу их брака рассеялись, когда я увидел Анну. Наш разговор неизбежно зашел о горах и туризме. Случилось это где-то в середине завтрака.
– Итак, вы выходите замуж за человека, который обожает лазить по горам, а сами так ни разу и не поднялись на вершину вашего Сноудауна.
– Нет, – ответила она, – я там никогда не была.
Меня удивила неуверенность, прозвучавшая в ее голосе. На переносице у нее обозначилась маленькая морщинка.
– Но почему? – спросил я. – Ведь это почти преступление – быть валлийкой и ничего не знать о самой высокой горе в Уэльсе.
Тут вмешался Виктор.
– Анна боится, – сказал он. – Каждый раз, когда я предлагаю отправиться в горы, она придумывает какой-нибудь предлог…
Анна быстро повернулась к нему.
– Нет, Виктор, – проговорила она, – это не так. Ты просто не понимаешь.
Я не боюсь подниматься в горы.
– Тогда в чем же дело? – задал он вопрос.
Виктор положил руку на стол и сжал ею ладонь Анны. Я видел, как он ей предан и какими счастливыми они должны стать в браке.
Анна посмотрела на меня, и я догадался по выражению ее глаз, что она хочет сказать.
– Горы очень требовательны, – начала она. – Им надо отдать все. Для таких, как я, гораздо разумнее держаться от них в стороне.
Я понял, что она имеет в виду, по крайней мере в то время я так решил, но тут же подумал: если они любят друг друга, будет лучше, чтобы она разделила его увлечение, и тогда, может быть, ей удастся преодолеть свой изначальный страх.
– Но это замечательно! – откликнулся я. – Вы совершенно правильно относитесь к горам. Конечно, вы должны отдать им все, но вдвоем с Виктором вы сможете этого достичь. Виктор не позволит вам делать что-нибудь свыше ваших сил. Он куда осторожнее меня.
Анна улыбнулась и отняла свою руку от руки Виктора.
– Вы оба очень упрямы, – сказала она, – и никто из вас не хочет понять.
Я родилась в горах и знаю, о чем говорю.
Затем к столу подошел наш с Виктором общий знакомый, мы представили его Анне и больше не возвращались к разговору о горах.
Свадьба состоялась через шесть недель. Никогда прежде я не встречал невесты красивее Анны. Виктор нервничал и был бледен. Я это хорошо запомнил и подумал о том, какая ответственность легла на его плечи – сделать эту девушку навсегда счастливой.
Я много видел ее в эти шесть недель и, хотя Виктор ни о чем не подозревал, влюбился в нее так же сильно, как и он. Меня влекли к ней не ее природное обаяние, не красота, а их странное сочетание, своего рода излучаемый ею внутренний свет. Единственное, что беспокоило меня в их будущем, – это поведение Виктора, слишком беззаботного и шумного, он был очень открытым, простым человеком, и она из-за этого могла бы замкнуться в себе. Старая тетушка Анны устроила в их честь прием, и я залюбовался ими, так они были хороши. Я начал сентиментально предвкушать дни, когда смогу пожить с ними в Шропшире и стану крестным отцом их первенца.
Вскоре после свадьбы меня призвали неотложные дела, и вплоть до конца года я с Виктором не общался. Но в декабре он пригласил меня отпраздновать с ними Рождество, и я с радостью согласился. Они были женаты уже около восьми месяцев. Виктор выглядел довольным и очень счастливым. Анна показалась мне еще красивее прежнего. Я не мог оторвать от нее глаз. Они приняли меня на редкость тепло, и я на неделю обосновался в прекрасном старом доме Виктора, который хорошо помнил по предыдущим посещениям. Их брак вполне можно было считать удачным, и я понял это с самого начала. Если сейчас они не собирались обзаводиться детьми, то в запасе у них еще оставалась масса времени.
- Предыдущая
- 2/18
- Следующая
