Полет сокола - дю Морье Дафна - Страница 45

• Предыдущая
• 45/72
• Следующая

– Во всяком случае, – сказал я, – когда профессор Бутали услышит о сегодняшних событиях…

– Не услышит, – прервал меня Альдо. – Что, по-твоему, Риццио, Элиа и я обсуждали чуть не за полночь?

– Официально, возможно, и не услышит, – сказал я, – но всегда найдется охотник до сплетен, который обо всем ему расскажет.

Мой брат пожал плечами.

– Конечно, доля риска здесь есть, – сказал он.

Я направился к двери. Приходом на виа деи Соньи и ожиданием Альдо я практически ничего не достиг, разве что утвердился в своих подозрениях. И дал ему понять, что мне все известно.

– Если ректор все-таки вернется, то что он сделает? – спросил я.

– Он ничего не сделает, – сказал Альдо. – Нет времени.

– Времени?

Альдо улыбнулся.

– Ректоры тоже уязвимы, – сказал он. – Как и прочие смертные, они тоже могут потерять лицо. Бео…

– Да?

Он взял газету, которая лежала не стуле около двери.

– Ты это видел?

Он показал мне заметку, ту самую, что я прочел за завтраком. Из-за последних событий я совершенно забыл о ней.

– Поймали убийцу, – сказал я. – Слава Богу.

– Поймали вора, – поправил Алъдо, – а это явно не одно и то же.

Сегодня утром мне звонил комиссар полиции. Малый, который взял десять тысяч лир, держится за свою историю. Он настаивает, что, когда брал деньги, Марта уже была мертва. И в полиции склонны думать, что он говорит правду.

– Уже мертва? – воскликнул я. – Но тогда…

– Они все еще ищут убийцу, – сказал Альдо, – а это весьма небезопасно или, во всяком случае, неприятно для всякого, кто в прошлый четверг ночью слонялся вблизи от виа Сицилиа. – Он поднял руку и потрепал меня по голове. – Не волнуйся, мой Беато, – сказал он, – тебя они не схватят. Твои глаза – сама невинность.

Слова Альдо повергли меня в смятение. Вновь этот тошнотворный ужас убийства. А я-то думал, что все позади.

– Что мне делать? – в отчаянии спросил я. – Идти в полицию?

– Нет, – сказал Альдо. – Забудь все это. Приходи завтра вечером и стань одним из избранных. Вот пропуск. – Он пошарил в кармане и вынул маленький жетон с изображением головы сокола. – С этим ребята тебя пропустят, – сказал он. – Впуск в тронный зал в девять часов. Приходи один. Я не намерен развлекать ни синьорину Распа, ни твоих приятелей из дома 24 по виа Сан Микеле. Выспись как следует.

Он слегка подтолкнул меня в спину, и я оказался на улице. Было начало второго, кругом царили мрак и тишина. Между домом Альдо и виа Сан Микеле я никого не встретил. В доме номер 24 было так же тихо, как и в других домах с закрытыми ставнями. Дверь была не заперта, и я, никого не беспокоя, прошел в свою комнату. Однако, судя по голосам, доносившимся из комнаты Паоло Паскуале, вся компания студентов собралась там и что-то яростно обсуждала.

Если они были на пьяцца дель Дука Карло, то завтра я об этом услышу.

Проснулся я в пять часов утра, но не от мучившего меня кошмара или яркой картины декана факультета экономики и коммерции, во всей своей неприкрытой наготе сидящего под пьедесталом статуи герцога Карло, а от пронзившего все мое существо воспоминания: я вспомнил, где попалось мне на глаза имя Луиджи Спека, – загадка, которая весь день не давала мне покоя в библиотеке. Луиджи Спека поставил свою подпись рядом с подписью моего отца при крещении Альдо. Это имя я видел на страницах приходской книги в ризнице Сан Чиприано.

В девять часов в мою дверь постучали, и не успел я ответить, как в комнату ворвался Паоло Паскуале и следом за ним Катерина.

– Извините, – сказал он, видя, что я бреюсь, – но мы хотим знать, пойдете вы с нами или нет. Все студенты Э. К. отказались от лекций и идут митинговать перед домом профессора Элии.

– По какому поводу?

– Вы же знаете. Мы вас видели, – вмешалась Катерина. – Вы были в машине с этой Распа. Мы видели, как вы вышли из отеля и поехали на пьяцца дель Дука Карло. Вы были в самой гуще.

– Совершенно верно, – подхватил Джино, чья голова выросла над головой Катерины. – А потом мы видели ту же машину около сада. Вы не могли не видеть того, что случилось. Вы были гораздо ближе, чем все мы.

Я положил бритву и протянул руку за полотенцем.

– Я ничего не видел, – сказал я, – кроме толпы профессоров вокруг статуи. Была суматоха, взволнованные голоса, потом они кого-то или что-то унесли. Возможно, это была бомба.

– Бомба! – воскликнули они в один голос.

– Того не легче, – сказала Катерина. – А знаете, может быть, он прав. Они могли привязать Элиа к бомбе, которая должна была взорваться в определенное время.

– И что с ней стало?

– Какая бомба?

– Главное, ранен он или нет? Никто не говорит ничего определенного. – – Шумная дискуссия, продолжавшаяся полночи, грозила возобновиться в моей комнате.

– Послушайте, – сказал я, – уходите, все до единого. Идите и митингуйте, если вам так хочется. Я не студент. Я служащий.

– Шпион, – предположил Джино. – Вы здесь меньше недели, а посмотрите, сколько всего произошло!

Смех, с которым были встречены его слова, звучал не слишком дружно. В нем слышался призвук сомнения. Катерина нетерпеливо повернулась и стала выталкивать своих приятелей из комнаты.

– Оставьте его в покое, – сказала она. – Что проку? Ему все равно.

– Затем, давая мне последний шанс, сказала через плечо:

– Цель нашей демонстрации перед домом профессора Элиа в том, чтобы заставить его показаться нам. Если мы убедимся, что с ним все в порядке, то вернемся на занятия.

Несколько минут спустя я услышал, что они выходят из дома. Раздался знакомый треск мотороллеров, кажется, они принадлежали Джино и Джерардо.

Стоя у окна, я наблюдал, как они исчезают в конце улицы, затем перевел взгляд на второй этаж дома номер 5. Ставни былл распахнуты, окно открыто.

Карла Распа начала свой день.

Когда я спустился выпить кофе, синьор Сильвани заканчивал завтрак и сразу спросил, известно ли мне про события вчерашнего вечера. Я сказал ему, что был недалеко от пьяцца дель Дука Карло и видел толпу.

– Мы знаем лишь то, о чем рассказывала наша молодежь, – сказал он, – – но мне это не нравится. Розыгрыши у нас случались и раньше, такое бывает в любом университете, но то, что творится сейчас, слишком жестоко. Это правда, что профессора Элиа измазали дегтем и обваляли в пуху?

– Не знаю, – сказал я. – Не видел.

– Узнаю обо всем в префектуре, – сказал он. – Если вчера вечером случилось что-нибудь серьезное, на ближайшие несколько дней в Руффано стянут дополнительные отряды полиции. В день фестиваля хлопот и так не оберешься, а тут еще эти демонстрации.

Я огляделся, ища глазами утреннюю газету, но ничего не увидел.

Возможно, она на кухне или ее еще не принесли. Я допил кофе и пошел на пьяцца делла Вита купить газету. В воздухе царила напряженная атмосфера.

Площадь была запружена ранними покупателями и неизменными группами безработных, которые, не по своей воле, но по необходимости придаваясь праздности, приходят в центр города, чтобы стоять и глазеть по сторонам.

Повсюду были студенты. Они разговаривали, спорили, целый поток их направлялся в сторону пьяцца дель Дука Карло. Слухи перелетали с холма на холм и, концентрируясь на небольшом замкнутом пространстве пьяцца делла Вита, висели над ней, как пар над кипящим котлом.

Коммунисты собирались взорвать университет…

Фашисты собирались захватить муниципалитет…

Гости, собравшиеся на званый обед в отеле "Панорама", отравлены…

Частные резиденции деканов факультетов взломаны и обокрадены. Римский маньяк, который убил в столице одну из жительниц Руффано, несчастную Марту Зампини, сейчас разгуливает по самому Руффано и совершил покушение на профессора Элиа…

Я купил газету. В ней не было ничего про вчерашнее событие и буквально несколько слов посвящалось убийству. Вор по-прежнему содержится в Риме под стражей, полиция повсеместно проводит дознание. Повсеместно… Значит ли это, что и в Руффано тоже?

• Предыдущая
• 45/72
• Следующая