Лучше прячься - Роман Виолетта - Страница 1

– Ты сбежала с преступником, оставив своего деда одного, Алена.

Я ненавидела его за эти слова. Смотрела в злые глаза, и понимала, что заслуживаю каждую из сказанных фраз. Все так и было. Я выбрала сердцем, не подумав о последствиях. Сломала свою жизнь и карьеру ради того, кому оказалась не нужна. А теперь я вернулась сюда, где мне не рады. С огромной дырой в сердце.

Сделала шаг к нему, заранее коря себя за то, что собираюсь сделать. Но выбора у меня нет.

– Прошу, спрячь меня…

Он усмехнулся. Посмотрел на меня устало.

– Я спрячу. Только это не поможет. – ОН все равно найдет тебя…

– Что тут происходит?!

Русаков напряженный весь. Руки в кулаки сжаты, смотрит на нее настороженно. Словно опасается, не доверяет. Готовый в любую минуту хищником на нее броситься.

А у нее по щекам слезы текут. Кривится так, словно он ей больно сделал, Будто не ожидала такой реакции.

Ольга делает несколько шагов, сокращая расстояние между ними до «ничего». В глаза ему всматривается, жадно так, с мольбой.

– Миша, это ведь я, любимый, – ее руки обвивают его шею. Она прижимается к нему, а Шторм все еще столбом каменным стоит.

– Я полгода скиталась, не знала, что с тобой, – дрожащим от слез голосом. В ней на самом деле столько боли! Я не знаю, что будет дальше, но… Мне самой жалко эту девочку.

– Мне Денис запретил искать выходы на тебя, сказал, что придет, и не приехал. Денег хватило только на пять месяцев. Я… – речь девушки сумбурная, нервная. Она отворачивается на секунду, словно пытается воздуха в грудь набрать.

– Я забыла, когда ела нормально в последний раз… Думала уже все, будь что будет. Хотела вернуться в Ростов.

– Ладно, – кивает Миша, убирая с себя ее руки. – Идем в дом, поговорим.

Она с обидой на него смотрит, но кивает послушно.

Шторм проходит мимо меня, даже не посмотрев. Тучей огромной, грозовой проносится мимо. И мне вдруг так холодно становится.

– Я поехал, – произносит Изварин, но Шторм быстро осекает его.

– Иди в дом. Я хочу послушать вас обоих.

Тот кивает, пожимая плечами. Видно, что ему нравится все, что тут происходит. Марк бросает на меня наглый взгляд.

– Лель, идем, – обнимает ее за плечи. – Не пугайся его реакции. Он просто в шоке. Идем, милая.

Они заходят во двор, а я еще несколько минут стою и не могу вспомнить, как мне вдох сделать. Я это чувствую. Как капля по капле во мне отмирает что-то. Ломается безнадежно и бесповоротно. Прямо сейчас.

Оборачиваюсь и смотрю на машину Изварина. Зачем он привез ее сюда? Как встретил? Как она вообще оказалась жива? Нет. Я не позволю ей войти в мой дом и вот так просто забрать МОЕГО мужчину. Еще полгода назад у этой девушки были все шансы. Но не сейчас.

Я захожу во двор, уверенно направляясь в сторону дома. У самой сердце грохочет, на уровне горла. Мутит сильно, но, сцепив волю в кулак, я поднимаюсь по крыльцу и, открыв дверь, захожу внутрь.

Она в гостиной. Забралась с ногами на диван, обнимает свои колени. Шторм в коридоре, говорит с кем-то по телефону. Скорее всего, звонит Гаспару и Артему. Изварин уже вовсю орудует в баре. Угощается по-полной – в наглости ему не отказать.

– Простите, – слышу всхлип испуганный. Повернувшись, встречаюсь с ней взглядом. С*ка! Плачет так горько. Такая тоненькая, красивая. Как бы не ненавидела ее сейчас, не могу этого не признать. И ее красота ядом в меня проникает, в каждую клетку, в каждую пору.

– Вы домработница? Не могли бы вы принести воды?

Домработница?! И сказала ведь так, словно по головке погладила. Нежности столько в голосе, в каждом жесте. Если сейчас попытаюсь на место поставить – буду стервой выглядеть.

– С газом или без? – получается слишком грубо для обслуги. Но, ничего не могу с собой поделать. Желание придушить ее никуда не делось.

– Без газа, если вас не затруднит, – смахивает тоненькими пальчиками влагу с глаз.

Направляюсь в кухню. Успокаиваю себя мысленно. Нужно услышать все, что она скажет. Нужно подождать.

Делаю десять глубоких вдохов, и, закрыв глаза, воспроизвожу в памяти самое приятное воспоминание. Концентрируюсь на нем.

Я в лодке. Вокруг шум воды и шелест деревьев на ветру. Я ложусь на спину, и плыву по течению. Солнышко приятно греет мое лицо, и я чувствую внутри себя гармонию, она переполняет меня.

Распахнув глаза, смотрю на ладони. Больше не трясутся. Вот и хорошо.

Направляюсь к графину с водой и наполняю стакан. А когда возвращаюсь, в комнату, застываю в нерешимости в проеме. Ольга лежит на полу. Без сознания или просто плохо стало? Он над ней. Склонился, волосы с ее лица убирает, скулы ее гладит, что-то шепчет… такие теплые слова. Она отвечает. Тихим, тоненьким голосом. И спустя мгновение он на руки ее поднимает. Такой сильный, ее хрупкую держит, прижимая к груди. На диван осторожно кладет.

– Воды! – кричит, не отводя от нее глаз. И его требовательный голос словно удар током. Каждый орган мой поражает. Выжигает клеймом каждый нерв. Больно. Так что в глазах темнеет. Я будто кукла безвольная. Ничего не чувствую, не слышу. Действую на автопилоте. Подхожу к нему и протягиваю стакан.

Он забирает его. И когда наши пальцы соприкасаются, Миша вдруг поднимает на меня глаза. Напряженный такой, заведенный. И я жду. Жду от него той теплоты, что всего десять минут назад была, когда он в душ меня звал. Жду его собственнического взгляда или жеста. Чтобы прижал к себе, обнял. Чтобы вместе. Но, лишь мазнув по мне безразличным взглядом, он возвращает внимание к ней. Поднимая голову девушки, дает ей выпить.

***

Это какой-то сюр. Подумать только, в доме, который я считаю своим, с моим мужчиной рядом сидит его бывшая. Девушка, смерть которой свела нас с Мишей. Девушка, которую я ненавижу всеми фибрами души.

Черт. Я всегда считала себя добрым человеком. И по идее я должна радоваться за нее. Ю-ху, Ольга жива! Все просто отлично. Но когда я смотрю на ее заплаканное лицо, мне хочется дикой кошкой в него вцепиться.

Шторм нервно расхаживает по комнате, ждет пока эта мадам придет в себя. Мне хочется накричать на него. Подойти и влепить пощечину. Какого черта он носится с ней? Какого черта не выпроводит из нашего дома?

– Я же говорю тебе, – рычит Марк. Миша заставил его несколько раз подряд повторить одно и тоже. Я знаю, зачем он это делает. Потому что не доверяет ему. Проверяет его версию, выискивая в ней брешь.

– Вчера от тебя выехал, смотрю, на телефон звонок с неизвестного. И судя по номеру, от оператора из России. Я взял трубку, а там Оля. Охр*нел, не то слово. Ну, она в слезы, рассказала мне обо всем. Я ей билет оплатил, и вот утром она уже здесь. С аэропорта сразу к тебе, – Изварин закуривает сигарету, нервно выдыхая в сторону дым.

– Шторм, я понять не могу, что тебя не устраивает? То, что она выжила? Или то, что я помог ей? Какие ко мне предъявы?

Миша осекает его взглядом. Молчит. А мне его молчание лезвием по сердцу. Не хочу, чтобы чувствовал хоть что-то к ней!

– Хорошо, – кивает Русаков. – Ты в себя пришла? Можешь рассказать?

Она отставляет в сторону чашку кофе, и, кивнув, убирает волосы назад, заплетая их в высокий хвостик. Когда Ольга поднимает руки, ее кофта задирается, демонстрируя всем плоский живот.

– Могу я принять душ? Два дня в дороге… – вздыхает устало.

– Нет, – вдруг голос Шторма становится твердым.

Он усаживается на стул напротив нее.

– Сначала ты расскажешь мне все, – цедит сквозь зубы. – Какого хрена происходит? Я видел твой труп собственными глазами. Я, бл*ть, оплакивал его. А теперь ты вдруг заявляешься ко мне и говоришь, что хочешь принять душ? Что за игры тут происходят?

Вижу, как Изварин кулаки сжимает от злости.

Оля кривится.

– А ты бы хотел, чтобы я сдохла? – выпаливает с обидой, с наглостью глядя ему в глаза. Она ведет себя с ним так грубо, так неуважительно. Наглая, мелкая выскочка. Неужели, ему нравилось такое общение?