Лучше прячься - Роман Виолетта - Страница 7

Пытаюсь уйти, а он в проеме вдруг вырастает. Чертова стена.

– Пошел к черту! – мне хочется плакать. Я злюсь на него, но показывать своей слабости не буду. Много чести ему видеть мои слезы!

– Моей ноги в этом доме не будет, пока эта сука здесь!

Шторм ни на сантиметр не сдвигается. Тогда я возвращаюсь к шкафу, пытаясь вытащить из нижней полки чемодан. Как назло он застревает, и мне приходится потратить добрых пару минут, чтобы наконец-то освободить его.

Стянув с вешалок первые попавшиеся вещи, запихиваю их в саквояж. А когда разворачиваюсь, направляясь к выходу, едва не врезаюсь в Шторма.

– Успокойся, слышишь? – рычит, за подбородок меня схватить пытается. А я отстраняюсь в сторону, не позволяя коснуться себя. Как с больной со мной разговаривает.

– Только тронь меня, Русаков! Я клянусь, глаза тебе выцарапаю!

Он кивает. Нервно усмехнувшись, делает шаг назад и поднимает вверх ладони.

– Завтра ее здесь не будет. Даю слово.

Вот и отлично.

– Тогда до завтра и меня здесь не будет! – обойдя его, срываюсь вниз по лестнице.

Чемодан грохочет, спускаясь по ступенькам, и я только сейчас понимаю, что мы разбудили весь дом. И, уверена, Оленька тоже слышала нашу ссору. Злюсь на себя. За то, что так сильно взорвалась. Но Шторм не оставил мне другого выбора. Его поступок – отвратителен. И если он думал, что сможет провести меня вокруг пальца, так он забыл, что я не глупая, наивная девчонка.

Когда я оказываюсь во дворе, пытаюсь сообразить, куда мне поехать. Можно в ресторан, но в таком случае все работники будут в курсе. Можно снять номер в гостинице, но на часах уже давно за полночь, и кататься в поисках ночлега мне уж точно не хочется.

Взгляд падает на одноэтажный летний гостевой дом. Обычно там остается наша домработница, но неделю назад она уехала в отпуск, к своей семье в небольшую деревеньку в двухстах километрах от нас.

Вот и отлично. Сегодняшнюю ночь я проведу в нем, а завтра утром решу, как быть.

Зайдя внутрь, бросаю чемодан в углу и закрываю за собой на ключ стеклянную дверь. Меня все еще распирает от злости. Я расхаживаю из стороны в сторону, пытаясь успокоиться, но тщетно.

Вдруг слышу стук. За дверью Шторм. Он уже в джинсах и белой футболке, выбежал за мной на босую ногу. Жестом показывает, чтобы я открыла.

Это происходит быстрей, чем я могу себя остановить. Рука взмывает вверх и демонстрирует ему кулак с оттопыренным средним пальцем. Пугаюсь собственных действий, видя, как его взгляд становится жестким, как дергаются желваки на его скулах. В какой-то момент мне вдруг начинает казаться, что вот – вот, он разобьет злосчастное стекло, разделяющее нас, и войдет в дом.

Проходят секунды, и они кажутся мне адовой вечностью. Кажется, дышать перестаю, потому что воздух становится таким густым, таким тяжелым. Я боюсь. Русакова боюсь. Никогда не видела его в гневе – Шторм был всегда спокоен, всегда собран. Но сейчас… в его глазах горело настоящее пламя.

Он складывает свои огромные руки на груди, опускает голову. Словно размышляет, что первое мне оторвет, когда наконец-таки доберется. А я дрожу вся, слежу за малейшим его движением.

Но когда он поднимает голову и наши глаза вновь встречаются, происходит то, чего я ну никак не ожидаю. Миша улыбается. Вот так просто его напряженное выражение лица вдруг смягчается, а уголки губ слегка вздрагивают в саркастичной улыбке. И больше нет злости в ней.

– Ты чокнутая, ты ведь знаешь? Мсмеется, а потом вдруг вздыхает так, устало. В окно лбом упирается. И ни слова больше не говоря, разворачивается и опускается прямо на асфальт, опираясь о стекло спиной.

Какого черта он делает?! Там ведь холодно!

Да и плевать!

Развернувшись, усаживаюсь на диван и включаю плазму. Несколько минут бесконечно перечисляю каналы. Взгляд то и дело скользит в сторону двери. Он все еще там, сидит на плитке.

Вырубаю звук.

– Русаков, сваливай отсюда!

– Ага, – даже не поворачивается ко мне. – Бегу и спотыкаюсь, Романова. Видишь, уже пятки сверкают.

С губ рвется рык. Ну что за тиран?!

Сорвавшись с дивана, подхожу к двери и открываю ее. А он поднимается неспешно. И ничего, что на улице плюс пятнадцать, а он в одной майке.

– Все? Посмотрела телек? Теперь можно лечь спать? – улыбается устало, облокачиваясь плечом о стену.

А мне больно так. Особенно больно, когда я поднимаю глаза и вижу в окне второго этажа силуэт Ольги.

Захожу в дом, пропуская его следом. Не собираюсь продолжать радовать эту мадам представлением. Но и Шторма я не простила.

Приближаюсь к камину, в стену смотрю. Чувствую его за своей спиной.

– Ей херово стало, Гаспар доктора вызвал, – раздается тихий шепот за спиной. – Вот и положили ее в комнате для гостей. Ну не выгонять же ее, Ален. Хватит, – обнимает со спины, носом в волосы мне зарывается и от этого предательские мурашки по всему телу. – Давай лучше сексом займемся, чем это все…

Выворачиваюсь из его рук.

– Вот и здорово. Пожалел, бедненькую?! Но только про секс даже не мечтай. Пока эта девушка в моем доме, ты ко мне не прикоснешься…

Он улыбается. Отводит взгляд в сторону.

– Опрометчивое решение, конечно, но… – Шторм косится в сторону дома.

– А если ты ее хоть пальцем тронешь, обо мне можешь забыть Русаков, понял?!

Подходит, скулы руками обхватывает и в глаза мне смотрит.

– Да понял я, следачка. Понял, маленькая моя. Гостевой дом, значит гостевой дом. Будем сегодня спать здесь. Хватит ругаться, а то у меня так совсем бак потечет.

Не хочу вставать. И глаз не могу разлепить, как ни пытаюсь. Миша уже поднялся. Как только он покинул постель, сразу стало ужасно холодно. Слышала, как шумит вода в душевой. Но после ночного срыва у меня словно все силы вытянули. Вместо того, чтобы подняться и начать собираться на работу, я переворачиваюсь на другой бок и накрываюсь с головой одеялом.

Моментально проваливаюсь в сон. Он такой глубокий, такой цепкий. Затягивает меня с первого мгновения. Но вдруг по плечу пробегают мурашки. Кто-то безжалостно похитил у меня часть одеяла и теперь мне невероятно холодно. И я хочу было недовольно заворчать, но в следующую секунду горячие губы Шторма касаются дрожащих плеч, и жар от его поцелуя раскаленной лавой несется по венам.

– Ален, – шепот, у самой кожи. Замурчать хочется от этой хрипотцы и нежности. Поворачиваюсь на спину, обвиваю его шею руками, так и не разомкнув глаз. Притянув к себе, касаюсь немного обветренных, но таких любимых губ.

Он смеется, когда я пытаюсь углубить поцелуй. Отстраняется, а я ворчать начинаю, желая ухватить его покрепче.

– Просыпайся, спящая красавица…

Рукой вниз веду, по груди его мощной, влажной после душа.

– Разбуди меня… и я проснусь, – шепчу, все еще пребывая в приятной сонной неге.

Под резинку его штанов заползаю, к самому дорогому… И когда мои пальцы смыкаются на твердом и мощном члене Русакова, он вдруг отстраняется от меня.

– Мне бежать нужно, маленькая. Машина уже ждет…

Черт.

– Тогда и не подумаю вставать, – ворчу, убирая от него руки, обиженно переворачиваясь на другой бок. Он несколько минут сидит на кровати, молча смотрит на меня. Уверенна, что смотрит. Чувствую каждым миллиметром кожи взгляд его горячий.

– Приеду вечером, поужинаем в ресторане, – снова поцелуй, его тяжелая теплая рука проходится по волосам. Улыбка сама на губах расцветает и когда он поднимается и выходит, я довольно потягиваюсь, решая поспать еще полчаса.

Только сна больше нет. Я вдруг вспоминаю обо всем, что было этой ночью. И самое главное, я вспоминаю об Оле. Шторм уехал и слова не промолвил, куда. С ней? Пусть только попробует! Я ему устрою кузькину мать.

Несколько минут кручусь в кровати, уже потерявшей всякое удобство и уют. Нет, уж лучше поеду на работу. Там хоть будет, чем мысли занять. А еще нужно записаться на прием к гинекологу.