Синдер (ЛП) - Секстон Мари - Страница 16

— Может ли это быть?

Да! Мне хотелось плакать. Да, это может быть, и так и было! Но прежде чем я успел ответить, он поцеловал меня.

Его губы были мягкими. Его прикосновение было лёгким. Всё было так же, как и на танцполе — мои ноги дрожали и подкашивались, нежность его руки на моей спине. Уверенность в том, что я всё ещё стою только потому, что он поддерживает меня. Я обнял его за шею и открылся ему навстречу. Его язык коснулся моих губ, пробуя — пробуя на вкус, — и я всхлипнул. Он застонал в ответ, обнимая меня обеими руками, крепко прижимая к себе, целуя всё глубже.

Так и должно было быть — грудь к груди, не со странным ощущением грудей, прижатых между нами, а как два мужчины, пах к паху, доказательство его возбуждения рядом с моим. Когда он отстранился, чтобы посмотреть на меня, его глаза были полны удивления.

— Это ты!

— Я пытался тебе сказать. Я только хотел снова увидеть тебя. Скучал по тебе в тот день в лесу, и просто хотел попрощаться, — слова вырывались из меня, перекатываясь друг через друга в спешке, чтобы наконец освободиться. — Ведьма сотворила заклинание, но я никогда не хотел, чтобы всё это произошло. Я никогда не ожидал, что ты выберешь меня. Просто хотел один танец. Не хотел расставаться, не увидев тебя в последний раз. И вот я пошёл на бал, и мы танцевали, и всё было так прекрасно, но потом чары рассеялись, и мне пришлось уйти в такой спешке, и я потерял туфлю. А потом ты появился на следующий день с Милтоном, и я понятия не имел, что делать.

— Почему ты мне не сказал?

— Я пытался, той ночью в гостинице, но ты мне не поверил. И я так волновался, что ты отошлёшь меня. Я не вынесу, если ты отошлёшь меня, Ксавье. Пожалуйста, позволь мне остаться…

Он поцеловал меня, прервав мою затаённую мольбу. Не было никаких колебаний. Только срочность. Его поцелуй был требованием. Приказом. Его пальцы нащупали пуговицы на моей рубашке, а затем на поясе. Он толкнул меня на кровать. Часть меня беспокоилась, что то, что сейчас произойдёт, только сделает больнее, когда я его потеряю, но сил сопротивляться ему не было. Я был ошеломлён, как это часто бывало в его присутствии, одной лишь силой его воли, толкающей меня вперёд, несущей туда, где он хотел, чтобы я был. Возможно было только цепляться за него и верить, что он благополучно доставит меня на другую сторону. Я потерялся в нём — в его весе на мне, в его вкусе, в звуках, которые он издавал, в мягкости его губ и настойчивости его рук.

Господи, его руки.

Они, казалось, были повсюду, прикасаясь и дразня, и как раз в тот момент, когда я думал, что удовольствие наверняка достигнет пика и погаснет, он переключал своё внимание, прикасался в каком-то новом месте, зажигал во мне какую-то ещё неизвестную искру желания, раздувая её в пламя, разжигая в дикий огонь, который сжигал меня и поглощал.

Когда всё закончилось, мы лежали измученные и бездыханные, липкая влага нашего удовольствия остывала между нами. Его руки крепко обнимали меня, его лицо уткнулось мне в шею. Я был рад, что он не мог видеть влагу на моих щеках.

— Элдон, — прошептал он, — что, чёрт возьми, мы будем делать?

Во сне его руки крепко обнимали меня, как будто он думал, что могу попытаться сбежать. Не то чтобы у меня было подобное намерение. Свернувшись калачиком рядом с сильным телом, ощущая его дыхание на шее, я чувствовал такое умиротворение, которого не чувствовал за всю жизнь. Зная, что он заботился обо мне, по крайней мере, на каком-то уровне.

Среди ночи он разбудил меня, вырвав из глубокого сна, и снова поднял на вершины наслаждения. Его рот был тёплым и сладким, а руки нежными, но настойчивыми. Он был твёрд в своем желании. Я не мог сказать ему «нет». И всё же больше всего он, казалось, хотел доставить мне удовольствие.

Мне хотелось, чтобы утро никогда не наступало. Не было такой цены, которую я бы не заплатил за магию, что позволила бы нашей ночи длиться вечно. Но этому не суждено было случиться.

Я проснулся от звона колоколов на башне. Было шесть часов. Сияние утреннего солнечного света сквозь занавески придавало комнате мягкость и какую-то таинственность. Ксавье уже встал, сидел в кресле, которое я занимал прошлой ночью, и наблюдал за мной. Он не сказал ни слова.

Впервые я почувствовал себя неловко рядом с ним. На нём был халат, но я всё ещё был голым. Я с болью ощущал линии загара на своей коже — большая часть моего тела была бледной, но руки, лицо и задняя часть шеи были бронзовыми, выдавая часы, которые я провёл, работая на солнце. Я ненавидел мозоли на своих руках. Мне было стыдно за залатанную одежду, когда я поспешно натянул её. Его молчание казалось зловещим.

Наконец я повернулся к нему лицом. Миллиард вопросов, надежд и тревог пронеслись в моей голове. Сожалел ли он об этом? Хотел ли он снова меня увидеть? Было ли это одноразовым происшествием? Я даже не знал, как уйти. Должен ли я позволить поцеловать себя, как его любовница? Попрощаться, как друг? Или извиниться, как слуга? Или, ещё хуже, как шлюха?

По его глазам я ничего не мог сказать.

— Сир? — мне хотелось, чтобы мой голос не дрожал. Я хотел бы по-прежнему чувствовать себя с ним так же уверенно, как до того, как он затащил меня в свою постель.

Он улыбнулся мне, но едва заметно. Это была тонкая, грустная улыбка.

— Не называй меня так.

— Ксавье…

Он внезапно встал, прервав меня.

— Я разорву помолвку сегодня.

Сердце перестало биться. Я едва мог заставить себя дышать, не говоря уже о том, чтобы говорить. Его слова казались концом всего, на что я надеялся.

— Почему?

— Почему? — его голос был жёстким и горьким, и я инстинктивно сделал шаг назад. — Как ты думаешь, почему?

— Ты должен жениться…

— Она не та девушка, которую я хочу! — он шагнул ближе ко мне. Гнев сменился чем-то мягким. Он провёл пальцами по моей щеке. — Она не та, кого я люблю.

Если раньше моё сердце перестало биться, то сейчас оно пустилось вскачь.

— Ты любишь меня?

Он улыбнулся мне, обнял и притянул к себе.

— Элдон, ты понятия не имеешь, сколько раз я хотел прикоснуться к тебе или поцеловать, но боялся, что ты придёшь в ужас. Если бы я только знал… — он поцеловал меня в шею. Его рука ласкала мою спину. — Теперь я уверен, что мы сможем быть вместе. Такими, какими мы должны быть.

Нелепая, легкомысленная ухмылка угрожала моему самообладанию. Но я знал, что он видит не всю картину целиком.

— А что насчёт твоей короны?

Он замер, его губы всё ещё прижимались к бьющемуся пульсу на моей шее, и я понял, что прав. Он не продумал это до конца.

— Кого это волнует? — сказал он наконец. — Мне это не нужно.

— Значит, ты откажешься от своего титула и наследства? Покинешь дворец? Откажешься от своих притязаний на деньги вашей семьи и всю сопутствующую им роскошь?

Теперь я бросал ему вызов, и он сделал шаг назад, выпрямился, расправил плечи, как он всегда делал, когда кто-то ставил под сомнение его авторитет.

— Да. Почему бы и нет?

— Ты думал о том, на что это может быть похоже?

— Мне это не нужно. Всё, что имеет значение, — это то, что мы будем вместе.

Тот факт, что он подумывал о том, чтобы отказаться от своего титула ради меня, был поразительным. Это заставило моё сердце забиться в груди. Это заставило меня почувствовать, что я могу летать.

Но я знал, что в конце концов он пожалеет об этом.

— И что мы будем делать? Жить в доме моей тети в качестве слуг? Мне даже не платят зарплату.

Его уверенность начала угасать, когда он обдумал мои слова.

— Тогда мы уйдём.

— И куда? Что бы ты хотел, чтобы мы сделали? Хорошо, я мог бы найти место в другом доме. Возможно, ты мог бы найти работу мелкого служащего или репетитора. Мы могли бы заработать достаточно, чтобы снять комнату в городе, в пансионе. Это то, чего ты хочешь? Жить как крестьянин? — мои слова причинили ему боль. Я мог это видеть. Но он должен был обдумать последствия своих опрометчивых решений. — Больше никаких лошадей. Больше никаких послеобеденных игр с Милтоном. Больше никаких изготовленных на заказ сапог для верховой езды или изысканных блюд. Больше никакого шампанского со вкусом солнечного света, — это заявление, казалось, смутило его, но я поспешил продолжить. — Никаких денег. Никакого титула. Ничего. Я рад, что ты любишь рыбу, Ксавье, потому что мы будем есть её почти каждый день. Именно так ты хочешь жить? Неужели я настолько много для тебя значу?