До нескорого, она же (СИ) - Зарецкая Анастасия - Страница 19

Когда я вошла, они о чем-то разговаривали.

Но мое появление прекратило беседу. Одно из двух: либо они обсуждали меня, либо нечто, что хотели от меня скрыть. Я не стала проявлять любопытство. Села на свободный стул, посмотрела на окно. Солнце клонилось к горизонту, подкрашивая небо.

Значит, вечер.

Скоро душа засияет ярче — придет наше время.

Мы молчали пару минут, пока Ярослав не спросил:

— Ты будешь ужинать?

— Ты приготовил ужин? — удивилась я. Яр кивнул, и я кивнула в ответ. Он подошел к плите, чтобы положить для меня нечто, издали напоминающее овощное рагу. Вика тем временем заметила:

— Яр посчитал, что еды нам хватит ещё дней на пять. Как думаешь, что мы начнем делать после того, как она закончится? Есть друг друга? Или твою янтарную пыль?

— Влад сам сказал, что они работают над нашим возвращением, — напомнила я.

— Да и твоя Янтарная тетя не сидит, сложа руки, — Вика фыркнула. — Мы оказались, прошу простить мне мою грубость, в заднице мира, и ты позволяешь себе по два часа пропадать неизвестно где?

Значит, два часа.

— Разрешаю, — согласилась я.

— По-моему, ты не очень хочешь вернуться.

— И снова ты права. Я так не хочу вернуться, что изо всех сил пыталась связаться с отцом и даже пришла за просьбой к тебе. Всевышняя подтвердит мои слова.

— Ты обратилась ко мне до того, как узнала, чья персона заказала твое появление. Теперь тебе проще: вы родственницы, как-никак, она тебе ничего не сделает. А мы?

— И вы, — заметила я. — В том смысле, что останетесь в порядке. Мама Яна о всех позаботиться. Кстати, — я взглянула на Яра, — спасибо за ужин. Вкусно и необычно.

Ярослав чуть кивнул и улыбнулся — но в его улыбке я, такая проницательная, разглядела тревогу. Значит, тоже боится. Боится, что через пять дней мы начнем есть янтарную пыль. Ну не друг друга же, в самом деле.

Мне так хотелось их успокоить, но как… я не знала. Я могла бы поделиться с ними своей беспечностью — или даже безрассудностью — но разве они приняли бы такой щедрый дар?..

Посуду я помыла сама, за всеми нами. Герой, куда деваться. И села обратно. В кухне царила тишина, и я не решалась ее нарушить. Но если бы это была та тишина, что приносит счастье… Нет. Мы молчали не потому, что были счастливы. Мы молчали потому, что боялись неизвестности.

Они боялись.

Я не боюсь ничего.

Когда я предложила всем поиграть у карты, Вика лишь хмуро на меня посмотрела. Настроения у них, понимаете ли, не было. Играть в «Правду или действие» они, такие апатичные, тоже отказались. Зато, как только село солнце, отправились спать.

Спать, Всевышняя!..

И ладно Ярослав; но Вика легла в кровать первой.

Я думала, что ни в жизнь не усну. Буду ворочаться из стороны в сторону и впечатаю в стену Вику, которая все так же лежит рядом. Но нет — едва голова коснулась подушки, как я провалилась в царство снов.

Помню лишь взгляд Ярослава, которым он наградил меня за секунду до засыпания.

Губы помню, шепчущие: «Прости».

Помню, как хотела рассмеяться, точно ненормальная, но сил на это мне не хватило.

***

«Яна… Яна… Ведьма!»

Меня звали.

Голос прорывался сквозь сон, прокрадываясь в мои грезы, и этот голос, в отличие от тех голосов, что звучали на протяжении последних полутора суток, я не знала.

Голос был женский.

Мягкий, как шаги кошки, но уверенный и устойчивый, как металл. Красивый голос. Из тех голосов, которыми ведьмы шепчут проклятия — нежно, но непреклонно. Из тех, что звучат при зажженных свечах, над рунами, когда душа свободно проникает за границы разумного.

«Яна… — повторил голос. — Я знаю, ты слышишь меня».

Я молчала. Не потому, что хотела молчать, но потому, что не могла говорить. Не я управляла своим сном — он мной. Или некто свыше, имеющий такую огромную власть.

Такой властью здесь обладал только ещё один человек.

Одна ведьма.

Моя тетя. Я уже поверила, что это моя тетя.

«Слышишь… Слушай. Я не буду представляться — кто я такая, тебе известно. — Она пару мгновений помолчала. — Я наблюдаю за тобой, Яна, все то время, что ты гостишь у меня. Мне так жаль, так жаль, что мы не оказались здесь с тобой один на один!.. Ты заметила, точно заметила, что они не ценят покой. Им не понять того, что близко нам — им не вкусить прелести одиночества. Я огорчена, что ты взяла белого мага с собой. И я недовольна, что другая ведьма, чужая, увязалась за нами — хотя она хорошо сработала, когда ставила портал по моему приказу. Однако, Яна…»

Я, кажется, начала просыпаться, но из-за всех сил смыкала веки, чтобы ничего не упустить.

«Однако, Яна, — продолжила тетя. — Я от них избавлюсь, и тогда мы с тобой сможем поговорить. Случится это скоро. Жди, ведьма».

Жди…

Это слово эхом отражалось в моей голове.

И я даже вспомнила, что совсем недавно с меня уже взяли одно обещание ждать.

Я проснулась в абсолютном одиночестве, если, конечно, одиночество может быть неабсолютным.

Обе кровати — и та, на которой спала я, и та, что была напротив, вдруг стали пусты. Даже простыни не сохранили тепло, будто здесь никогда и не лежал живой человек… ведьма… Вика. Говорят, конечно, что у нас кровь ледяная, но мало ли что говорят?.. Мы тоже относимся к теплокровным, как все. Сейчас, правда, и не скажешь…

Я поднялась с кровати.

Вокруг царил легкий хаос, присущий простым человеческим жизням. Скомканные одеяла, сложенный в угол кровати плед. Туфли у стены и рубашка на кроватной спинке. Будто люди — ладно, ведьмы и маги — спокойно спали, а потом в один миг… исчезли?

Рубашка Яра тоже была холодной. Но очень мягкой, почти невесомой. Пару мгновений подержав ее в руках, я все же вернула рубашку на место.

Думать хотелось о хорошем.

О том, что избавиться в понимании моей тети не значит, чего доброго, избавиться насовсем.

Возможно, Вика с Яром, заделавшиеся в жаворонков, просто встали раньше меня и, чтобы не будить, покинули комнату и отправились на кухню. И сейчас сидят там, горя не зная, кашу варят, надо мной смеются, в то время как я тут волнуюсь. Может быть, с ними до сих пор все хорошо. Вдруг им открылся неведанный выход из замка, нашего заточения, и они ушли, бросив меня…

Я была бы рада даже этому — привыкла к предательствам.

Но туфли. И рубашка…

Моя сумка до сих пор висела на ручке входной двери. Я залезла внутрь: ключи, телефон, зеркальце. Все на месте. Вот только ключи бесполезны, потому что ни подходят ни к одному из имеющихся здесь замков, телефон разрядился почти сразу, как мы появились здесь (зато у некоторых одаренных даже до этого), а зеркальце отражает грустную девочку с ерундой на голове и кругами под глазами. Ужасный вид, даже смотреть противно.

Вернув сумку на место, но на всякий случай прихватив рубашку Ярослава (но не став брать Викины туфли, потому что по замку вполне возможно гулять босиком), я вышла из комнаты. Привычным маршрутом отправилась на кухню. Однако и в ней никого не оказалось — лишь пустота. Даже столы и гарнитур, до сих пор хранящий какие-то продукты, не заполняли ее.

Но сдаваться я не собиралась. Ноги сами понесли меня к моей тайной пыльной комнате, о которой я с таким энтузиазмом рассказывала совсем недавно. Я добралась до лестницы, поднялась наверх. Но в пыльной комнате меня встретила лишь пыль — и ни одного отпечатавшегося на ней следа.

Тогда я спустилась вниз, дошла до бальной залы, которая так мне понравилась. Вот только сейчас она не вызвала во мне никакого желания пуститься в пляс. Напротив, она вогнала меня в окончательное уныние. Едва покинув ее, я села на пол, не боясь замерзнуть.

Села, прижимая к себе рубашку.

Как пятилетняя дурочка.

Но и вечно сидеть я тоже не могла.

Душа шептала мне, что я не одинока.

Она подсказывала, что рядом есть кто-то такой же живой, сгорающий и страдающий, и только осознание этого давало мне силы идти дальше.