Капитан Мак - дю Террайль Понсон - Страница 23

• Предыдущая
• 23/55
• Следующая

— Теперь нетрудно понять, почему дон Фелипе разгневался на капитана. Потише, потише, сеньор испанец! Сара — моя крестница, и для вас это — запретный плод.

Тут он обернулся и увидел Сидуана, которому спавшая повязка теперь прикрывала оба глаза. Сидуан, сам того не желая, изображал Колена Майара.

— Вот дурень! — сказал господин де Гито.

И, поскольку у него был приступ доброты, он стал поправлять Сидуану повязку.

Скрипки надрывались. Господин де Гито помог Сидуану обрести хотя бы один глаз.

— Значит, ты — лакей капитана?

— Да, монсеньор.

— Тогда ты должен знать, откуда у него враги.

— Ей-богу, не знаю!

Но при этом Сидуан почесал одно ухо.

— Ах, простите… мне одна мысль в голову пришла…

— Ну, говори!

Сидуан преодолел свою робость и посмотрел на господина де Гито, доброе лицо которого располагало к себе.

— Я думаю, — сказал он очень тихо, — что капитан сделал глупость.

— Какую?

— Вчера вечером, когда мы были в лавке отца мадемуазель Сары, туда приходила одна знатная дама…

— Ага!

— И капитан, расставаясь с ней, ограничился тем, что поцеловал ей руку…

— Да что ты говоришь! А кто эта дама?

— Мне кажется, она испанка.

— А имя ее ты знаешь?

— Донья Манча.

— Прекрасно! — сказал господин де Гито и сделал нетерпеливый жест рукой, — после брата он испортил отношения и с сестрой.

— Простите? — переспросил Сидуан.

Господин де Гито взял его за плечи и подтолкнул к двери.

— Тебя это не касается, бездельник, — сказал он. — Эта дверь ведет в коридор, а в конце его ты увидишь службы и кухню. Иди, там о тебе позаботятся, но только не напивайся, чтобы, когда твой хозяин будет уходить, ты смог его сопровождать.

Сидуан поклонился до земли, прошел по коридору и исчез, а господин де Гито в это время прошел в бальный зал; он появился там как раз в ту минуту, когда доложили о приезде доньи Манчи, и комендант поспешил ей навстречу, чтобы приветствовать ее.

— Сеньора, — сказал он ей, — я не смел и надеяться на подобную честь.

И он предложил ей руку.

— Дорогой господин комендант, — ответила прекрасная испанка, — меня привел сюда дон Фелипе, мой брат.

— Дон Фелипе?

— Да; видите, вот там, в проеме окна, он беседует с господином де Пюилораном?

— Да, действительно.

И господин де Гито сказал сам себе:

— Сейчас я узнаю, что я должен предпринять по отношению к капитану.

— Сеньора, — произнес он вслух, — не окажете ли вы мне честь побеседовать со мной несколько минут?

— Безусловно! — воскликнула донья Манча.

Она оперлась на руку господина де Гито, и они медленно стали прогуливаться по залу.

Господин де Гито говорил:

— Дон Фелипе очень любезен, что пришел сюда; я надеюсь, что он даст мне некоторые разъяснения.

Донья Манча с удивлением посмотрела на коменданта.

— Представьте себе, — продолжал тот, — что прошлой ночью дон Фелипе прислал мне арестованного.

Удивление доньи Манчи возросло.

— Но, — ответила она, — у моего брата нет права арестовывать кого бы то ни было.

— Вот именно это я и подумал; капитан Мак уже был…

— Мак?! — вскричала донья Манча.

— Да, это его имя. Вы его знаете?

— Безусловно; он оказал мне большую услугу.

— В самом деле?

— И не позднее, чем прошлой ночью.

— Тогда, — произнес господин де Гито, — это было как раз незадолго перед его арестом.

— Так где же его арестовали?

— В лавке ювелира Лоредана.

— Именно там я его и видела.

— И арестовали его по приказу дона Фелипе.

— О, это немыслимо!

— Может быть, но это так!

Услышав этот ответ, донья Манча сжала руку господина де Гито.

— Посмотрите, — сказала она, — и признайтесь, что вы как-то странно насмехаетесь надо мной!

И в самом деле, она показала ему на капитана Мака, который как раз в эту минуту танцевал с очень красивой девушкой, в которой донья Манча немедленно признала дочь ювелира Самюэля Лоредана.

Господин де Гито улыбнулся.

— Если бы капитан был арестован, он бы не танцевал у вас.

— Клянусь вам, сеньора, что тем не менее, я сказал вам правду.

— Тогда я совсем ничего не понимаю.

— По моим представлениям, — продолжал господин де Гито, — капитан совершенно не повинен ни в каком преступлении или злом умысле, поэтому я пригласил его к себе на бал; но он — пленник, под свое слово чести.

— В самом деле?

— Все именно так, как я имел честь вам сказать.

— И он был арестован по приказу дона Фелипе?

— Да, сеньора.

— Да, интересно! — сказала донья Манча оживленно. — Хотела бы я знать разгадку этой истории!

— Прекрасно! — подумал господин де Гито. — Положение только что казалось очень сложным, но сейчас оно очень упростилось. По всей видимости, донья Манча любит капитана, а дон Фелипе не хочет, чтобы его сестра себя компрометировала.

Донья Манча отошла от господина де Гито, и рассекая толпу, направилась прямиком к капитану Маку.

Капитан только что отвел Сару на место и почтительно стоял перед ней; увидев, что испанка приближается к нему, он слегка побледнел.

Донья Манча протянула руку Саре Лоредан. Потом она обратилась к Маку:

— Это правда, сударь, что вы арестованы?

— Да, сударыня.

— И господин де Гито утверждает, что вы были арестованы…

— По приказу кавалера по имени дон Фелипе.

— А! — воскликнула она.

Мак продолжал с насмешкой в голосе:

— И мне здесь сказали, что этот дон Фелипе…

— Дон Фелипе — мой брат, — живо закончила испанка.

Насмешливая улыбка не исчезла с лица капитана Мака, и, сделав шаг вперед, так, чтобы Сара Лоредан не могла расслышать его слов, он добавил:

— Тут нет ничего для меня удивительного.

— Что вы хотите сказать? — заинтересованно спросила Донья Манча.

— Но, черт возьми…

Он по-прежнему улыбался. Донья Манча дотронулась до его руки.

— Объяснитесь же, сударь! — повелительно сказала она.

— Разве я не имел чести видеть вас прошлой ночью, сеньора?

— Да. И что?

— И сделать вам некое признание?

Донья Манча побледнела, потом густо покраснела.

— Сударь! — задыхаясь, воскликнула она.

— Я подумал, — пробормотал Мак, и улыбка исчезла с его губ, — я подумал, что когда человек, как я, владеет какой-либо тайной, то он… он может внушать некоторые опасения.

Донья Манча заглушила гневный крик.

— О, сударь, за кого вы меня принимаете?

И в ее глазах сверкало такое искреннее возмущение, такой энергичный протест против мнения капитана, что тот смешался и пробормотал смущенно слова извинения. Но донья Манча уже отошла от него.

С горящим взглядом, дрожа от гнева, она направилась к проему окна, у которого дон Фелипе продолжал беседовать с господином Пюилораном.

Дон Фелипе еще не видел капитана Мака, и он полагал, что тот надежно упрятан за крепкими засовами тройных дверей темной камеры в башне, которую как бы в насмешку называли Славненькой.

Господин де Пюилоран был молодым корнетом в гвардии кардинала, полным рвения и честолюбия.

Кардинал его очень любил.

А господин де Пюилоран очень любил или делал вид, что он очень любит дона Фелипе. Вот уже две недели, дон Фелипе был в таком фаворе при дворе, что было бы просто безумием ему в чем-то отказать. Будучи гасконцем, человеком молодым и честолюбивым, Пюилоран относился к дону Фелипе с большим почтением и слепо повиновался ему, предоставляя в его распоряжение все свое влияние на кардинала.

Так вот, в это утро, при одевании короля, дон Фелипе встретил молодого Пюилорана, с неуклонной аккуратностью исполнявшего свои придворные обязанности.

Дон Фелипе отвел его в сторону и сказал:

— Я попросил бы вас оказать мне услугу.

— Любую, какую вам будет угодно, — ответил Пюилоран.

— Мне нужно выпутаться из сложного положения.

• Предыдущая
• 23/55
• Следующая