Капитан Мак - дю Террайль Понсон - Страница 29

• Предыдущая
• 29/55
• Следующая

— Надо думать, что последовала, раз капитана не повесили, — ответила донья Манча.

— А утверждают, что он бежал.

— Правда? — осведомилась донья Манча, и в голосе ее прозвучали насмешливые нотки.

— Да, несмотря на слово, которое он дал господину де Гито. Этот человек не только заговорщик, он еще и солдат, нарушивший клятву.

И с этими словами дон Фелипе внимательно посмотрел на сестру; вероятно, он ждал, что она будет протестовать.

Но донья Манча продолжала улыбаться.

— Дорогой мой дон Фелипе, — заметила она, — я вижу, что вы плохо осведомлены.

— Правда?

— Правда. Я знаю, что капитана в Шатле нет.

— Ах, вы это признаете?

— Да, но он не бежал.

— Но все утверждают, что король никакого помилования не подписывал.

— А его никто и не просил.

— Ах, так?!

— Вы сами прекрасно знаете, братец, что, пока бы я добралась до Сен-Жермена, капитана уже успели бы казнить.

Дон Фелипе прикусил губы.

— Но, — сказал он, — если король не подписал помилования, а капитана в Шатле нет, это служит достаточным доказательством того, что он бежал.

— Вы ошибаетесь. Его похитили.

— И он это позволил?! — презрительно спросил дон Фелипе.

— Никоим образом.

— Сестрица, — сказал испанец, — со всем смирением признаюсь вам, что не умею отгадывать загадки.

— Это очень просто. Капитана похитили, пока он спал.

— Чума его возьми! — воскликнул с насмешкой дон Фелипе. — И он умудрился заснуть за час до казни?

— Да.

— И не проснулся, когда его похищали?

— Нет.

— И крепкий же у него сон, сказать по правде!

— Это естественно: ему в питье дали наркотик.

— Кто дал?

— Я

И, сделав это признание, донья Манча пристально посмотрела на дона Фелипе и сказала ему:

— Не кажется ли вам, дорогой братец, что пришло время выложить карты на стол?

— Как вам будет угодно, сестра.

— Вы ненавидите Мака.

— Да нет, — ответил дон Фелипе.

— И все же это вы добились для него смертного приговора.

— Не отрицаю.

— Вы приказали уже и виселицу сколотить.

— И этого я не отрицаю.

— Объясните тогда мне, зачем вам с таким ожесточением добиваться казни человека, который вам безразличен.

— Этого требовали ваши же интересы, — холодно ответил испанец.

— Мои интересы?

— Ваши и мои.

— Ну, теперь я ничего не понимаю, — прошептала донья Манча.

— А ведь это так просто. Капитан Мак был вашим любовником одну ночь, ну, если вам угодно, один раз. Но этого может быть вполне достаточно, чтобы потопить ваш корабль.

— Вы так полагаете?

— Да; и поскольку кормчий этого корабля — я, и моя обязанность — бороться с противным ветром, я и решил выбросить этого капитана за борт.

— А я, — холодно прервала его донья Манча, — вытащила его из воды. Я не желаю, чтоб он умирал, понятно вам?

Дон Фелипе, услышав это, впал в полную ярость.

— Нет, это неслыханно! — закричал он. — Будьте вы смелы и честолюбивы, добейтесь милостей принца, дойдите до самого короля и подсуньте ему в любовницы вашу сестру, сделайте из этой женщины, которую вы сумели поставить так высоко, огромную силу, наделите ее почти королевским могуществом, свяжите с ней все свои планы — и все напрасно! В гостинице на большой дороге она случайно встречает какого-то солдафона, и в одну секунду этот искатель приключений разрушает все здание, которое вы выстроили с таким тщанием и терпеньем! Вот уж воистину, сударыня, — закончил дон Фелипе с какой-то дикой иронией, — к такой развязке я не был готов!

— Ну вот наконец, — тихо произнесла донья Манча, — теперь наконец я знаю движущие вами мотивы.

— Да, они именно таковы.

— И вы боитесь, что Мак все разрушит?

— Абсолютно все, — подтвердил дон Фелипе.

— Ну что же, могу сказать, что вы ошибаетесь… Мак человек храбрый и мужественный… Он полюбит меня и станет моим орудием… Он будет служить не королю, а нам…

Дон Фелипе пожал плечами.

— Мне кажется, вы обезумели, — сказал он.

— Нет, это вы ослепли.

И лицо, и взгляд доньи Манчи выражали холодную решимость.

— Слушайте меня хорошенько, — сказала она. — Вам выбирать: или вы позволите мне делать то, что я хочу, или я вас оставлю.

Дон Фелипе побледнел.

— Вы сами знаете, — продолжала донья Манча, — что мы здесь с серьезным поручением, что мы не только придворные, но и…

Дон Фелипе сделал испуганный жест:

— Молчите! — прошептал он.

— … заговорщики, — закончила донья Манча. — Агенты Испании, тайные представители партии, которая желает отстранить от власти Ришелье.

— Тише, сестра, тише!

— Так вот, — продолжала донья Манча, — посмотрите на меня.

И она подняла к небу правую руку.

— Я клянусь, что, если вы ослушаетесь меня, я поеду к кардиналу и открою ему нашу тайну. Я женщина: меня пощадят… А вы…

— В чем же я должен повиноваться вам? — спросил дон Фелипе убито. — Оставить в покое вашего дорогого капитана?

— Нет, больше того.

— Стать его другом?

— И еще больше… Я хочу, — сказала донья Манча, — чтобы капитан отныне звался Руис и Мендоза.

Дон Фелипе невольно вскрикнул.

— Вы вольны соглашаться на мои условия или отвергнуть их, — закончила его сестра.

Роли переменились: теперь приказывала донья Манча.

Дон Фелипе склонил голову.

— Хорошо, я повинуюсь, — прошептал он.

А Сидуан тем временем не отходил от своего спящего капитана. Сидуан был просто великолепен: он сторожил капитана; обнажив шпагу, он ходил взад и вперед по комнате и был готов противостоять хоть всей Испании, то есть, в данном случае, дону Фелипе.

Но испанцы не пошли в атаку; никто не стал ломиться в двери павильона, и на этот раз Сидуану не пришлась обагрять свой меч в крови.

Он воспользовался свободным временем, чтобы немного помечтать о будущем. Отправной точкой его мечтаний была знаменитая веревка, которую Мак дал ему, выдав ее за веревку повешенного.

— Очевидно, — говорил себе бывший трактирщик, ставший военным, — именно веревке повешенного мы обязаны всеми этими чудесами. Ведь другие, то есть те, у кого нет и кусочка такой веревки, уже сто раз бы погибли за последние сутки… Во-первых, в Шатле, уж если виселица была сколочена, палач никогда без дела не остается, а тут он ушел ни с чем… Потом я, при своей хилости, без этой веревки никогда не смог бы взвалить капитана на плечи и протащить его мимо двадцати часовых. А эти болваны еще и кланялись мне, как будто я был сам господин де Гито собственной персоной… А в конце концов мы оказались здесь… во дворце… во дворце феи доньи Манчи… Значит так: если бы донья Манча не любила капитана, она бы не помогла нам его спасти и не захотела бы выдать его за своего двоюродного брата… Это все веревка повешенного помогла! Веревка дорогая действует!

Но тут одна неожиданно пришедшая ему в голову мысль испортила радость Сидуана.

— Все так, — сказал он себе, — а ведь барышня Сара Лоредан, о которой я совсем забыл, похоже, втюрилась в моего капитана… Тут за этим делом надо проследить, потому что между доньей Манчей, знатной дамой, и Сарой Лоредан, маленькой горожаночкой, и выбирать-то нечего…

Но, сказав себе все это, Сидуан сунул левую руку в карман и наткнулся на знаменитую веревку.

— Ну и дурак же я! — сказал он. — Ведь веревка-то здесь и не даст нам наделать глупостей!

И на его толстых, как у монаха, губах расцвела блаженная улыбка.

— Ну, — продолжал Сидуан, — подумаем немного. Капитан становится знатным сеньором, это ясно. Донья Манча его обожает, это тоже ясно. Он богат, любим, он будет маршалом Франции… и это все веревка… Ну а со мной-то что будет? Со мной, черт возьми! Ведь у меня тоже есть кусок этой веревки, которая приносит счастье, и мой путь, значит, будет похож на путь моего господина: я буду капитаном, буду богат… а почему бы и нет?

• Предыдущая
• 29/55
• Следующая