Во все Имперские. Том 2 (СИ) - Беренцев Альберт - Страница 27

— Тогда за что? — в ужасе пробормотал Корень-Зрищин.

Павел Павлович направил ему в голову пистолет.

— Мы имеем врагов внутренних. Мы имеем в-врагов внешних. Об этом нельзя з-забывать, товарищи, ни на одну минуту, — медленно проговорил Император, зачем-то подражая кавказскому акценту.

Это явно была цитата, но Корень-Зрищин не знал, откуда она, и к чему Император её сказал. Канцлер не был врагом, он честно служил Павлу Павловичу.

Точнее, тому человеку, который выдавал себя за Павла Павловича…

— Самозванец! Двойник! — заорал Корень-Зрищин, активируя магию.

Но было слишком поздно, грянул выстрел, и через мгновение канцлер был уже мёртв.

Как его тело падает на пол, он уже не почувствовал.

Открыв глаза, я осознал, что лежу на полу в каком-то помещении, не в блинной, а в другом.

Значит живой, и то хорошо. Трупы факт лежания на полу обычно не ощущают, да и глаза они открывают редко.

Спину все еще жгло, но теперь терпимо.

Я поднялся на ноги и осмотрелся. Я находился в какой-то маленькой комнатке, за окном был переулок, тот самый, по которому я гнался за Корень-Зрищиным.

Я был раздет до пояса, а моя спина воняла чем-то мерзким, судя по всему, её полили лекарством.

Мои мундир, маска Гришки Отрепьева, майка, сорочка и масонский балахон, отжатый у Огневича, валялись рядом. Взяв в руки свой шмот, я осознал, что всё это время бегал с голой спиной. Дело в том, что вся моя одежда на спине была сожжена дотла. Мда, всё таки мощно меня саданули, такого я раньше не видал.

В комнатке было зеркало, так что, осмотрев в нём спину, я убедился, что она вся розовая, кожа только недавно регенерировала. То есть бегал я со спиной, даже не прикрытой кожей.

Дверь комнатки распахнулась. Я уже было хотел сразу же вшатать вошедшему, но это оказался Ван дер Верф, владелец лавки магических артефактов, которого прошлой ночью пытались убить масоны.

Вслед за ним вошёл Шаманов, уже без маски Бориса Годунова.

— Кто это меня так? — спросил я, демонстрируя мою только что начавшую заживать спину.

— Я полил вас раствором крови дриады, восьмипроцентным, — ответил Ван Дер Верф, — Исключительно дорогое средство, флакон стоит, как сотня холопов. Но раны, нанесенные чистой магией, лечит только она.

— Спасибо! — я искренне поблагодарил голландца, — Но я спрашивал, кто меня так отделал? У этого парня был огненный шар на клановом гербе и явно уникальные способности.

— Жаросветов, я думаю, — сказал Ван дер Верф, — Бить чистой магией умеют только они. И раны, нанесенные чистой магией, не регенерируют, Ваше Благородие, поэтому их и нужно лечить. У Жаросветовых и правда уникальная способность. Но вы поправитесь.

— А еще я теперь должен тебе теперь сотню холопов за кровь дриады, так? — уточнил я.

— Нет, не должен, — покачал головой голландец, — Вы же пытались меня спасти, прошлой ночью. Вы рисковали жизнью ради меня, а я привык помнить добро.

— Я тоже, — признался я, — Еще раз спасибо. Значит, это ваши казаки спасли меня и притащили сюда? Мы же у вас в лавке, только на втором этаже, насколько я понимаю?

— Да, мы в лавке, — подтвердил Ван дер Верф, — И притащили вас сюда казаки. Только вот, это не мои казаки, а Императорские. Их нанимает губернатор Царского Села от имени Государя. Но Подскоковы-Кабаневичи им приплачивают, чтобы они защищали мой бизнес.

Вы устроили такой шум, что я проснулся и догадался, что источник этого шума — вы, Нагибин. Тогда я и послал казаков глянуть, что к чему. К счастью, они нашли вас раньше, чем Лицейские казаки. И к еще большему счастью, они притащили вас сюда до того, как вы погибли от болевого шока.

Знаете, большинство людей вообще не переживают ранений, нанесенных чистой магией. Они просто умирают, потому что нервная система не выдерживает боли. Поэтому Жаросветовых даже не допускают на турниры магов, кроме того, Императорским указом им запрещено сражаться на дуэлях.

— То есть этот придурок с огненным шаром на гербе пытался меня буквально убить? — задал я чисто риторический вопрос, — Понятно. Учтём. А что Корень-Зрищин?

— Пробежал мимо моего окна к Лицею, еще до того, как вас сюда принесли, — сообщил Ван Дер Верф, — Выглядел испуганным и обгорелым.

— Это потому что я его напугал и пожёг, — объяснил я, — Шаманов, а ты тут что делаешь?

— Мне голландец позвонил, с твоего смартфона, — ответил Акалу.

— А нафига?

— Потому что у вас в смартфоне Шаманов записан с пометкой «можно доверять», — сказал Ван Дер Верф, — Я решил, что позвонить ему — хорошая идея. А вот бегать ночью по улицам и рубать казаков, да еще с незапароленным смартфоном — плохая, Ваше Благородие.

— А, точняк.

Я и правда пометил Шаманова в списке контактов, как человека, которому можно доверять, а вот как запаролить местный смартфон — так и не разобрался.

— Смартфон я вам вернул, он у вас в кармане мундира, — заметил голландец.

— Очередное спасибо, — поблагодарил я Ван Дер Верфа уже в третий раз, — И за мое спасение, и за Шаманова. Он сейчас очень кстати. Акалу, она еще у тебя?

Шаманов кивнул.

— А какого хрена она все еще у тебя? Ты вроде должен был её спрятать.

— Не успел, — обреченно вздохнул Шаманов, — Там в Лицее суматоха, ну я и растерялся. Огневич буйствует и обыскивает всё здание в поисках коро… кхм… в поисках той вещи. А в историческое здание согнали казаков, из-за покушения на Корень-Зрищина.

— А Глубина? — спросил я.

— Глубину я больше не видел, — признался Шаманов.

— Затихарился сволочь, и наверняка успел похватать кулоны, — констатировал я, — Огневич — редкостный идиот, его опасаться нечего. А вот с Глубиной могут быть проблемы. Хотя я и отдал ему кулоны, как и обещал. А теперь самое время заняться короной. Давай её сюда, Шаманов.

При этих моих словах глаза у голландца жадно блеснули. Он, конечно, хороший мужик, но всё же торговец.