Норби (СИ) - Валентинов Андрей - Страница 31

Швед еле заметно дернул рукой, и люк беззвучно отошел в сторону.

– Добро пожаловать в автобус! – улыбнулся Стурсон-Сторлсон.

Пьер Домье, согрев коньяк в руке, поднес к губам, блаженно улыбнулся, глотнул.

– И что вы в нем находите? – не утерпел я. – Карамель со спиртом!

Журналист, поставив рюмку на скатерть, взглянул печально.

– Предпочитаете кукурузный бурбон, мистер Корд?

Коньяк парню заказал я, уж больно вид у того был встрепанный. Не подрался ли часом с акулой местной журналистики?

В «Галлопин» я пришел на сорок минут позже рыжего, рассчитывая, что тот успеет побеседовать с Жерменом де Синесом. Срок более чем достаточный, с Сандино мы договорились о перемирии за полчаса, и то почти половина времени ушла на его гневные инвективы по адресу проклятых гринго. Здесь, кажется, случай посложнее.

– Этот Кальмар!.. Нельзя же быть таким живоглотом?

Коньяк свое дело сделал, Домье если и рычал, то вполголоса.

– Кровь Христова! Всем нам нужны деньги, но.

Отставил пустую рюмку в сторону, вздохнул.

– В общем, он согласен продать историю с параболоидами. Но за эти деньги можно открыть неплохую газету где-нибудь в Арле. Эх! А почему бы и нет? Античные руины, виноградники, бой быков.

Дела следует доводить до конца. Публикация трехлетней давности никому уже не нужна и не интересна. Кроме меня! В книжке про героического Капитана Астероида и красотку Кэт, щеголявшую в розовом скафандре с пуговицами, особых подробностей о гравитационном оружии нет, а вот в материале де Синеса имеются очень интересные детали. Выдумал сам? Подсказали? Откуда Синес вообще об этом узнал? Он что, регулярно читает американский «палп»? Были переводы, но не на французский.

Домье озвучил цифру, и я поневоле задумался. Деньги налогоплательщиков – субстанция трепетная, откровения Кальмара столько не стоят. И я решил рискнуть – не деньгами, не собой, а самим Кальмаром.

– Вернитесь к его столику, мсье Домье, и объясните де Синесу, что он – жадный и глупый осел. И покажите это.

Фотографию я достал из бумажника заранее и положил рядом, словно последний патрон. Может и не выстрелить, но попытаться нужно.

Рыжий не без опаски протянул к снимку руку.

– А мне взглянуть можно?

– Можно, – улыбнулся я.

Кто подсказал мне идею параболоида, я все-таки вспомнил. Первые выпуски про Капитана Астероида писали три голодных парня, кормившиеся до этого в «Amazing Stories». К 1935 году журнал читателям поднадоел, тиражи упали, и братья-фантасты стали искать вольные хлеба. Случалось всякое, очередной выпуск сильно задержался по вине одного из авторов, ушедшего в запой. Тогда и появился новичок, очкарик со встрепанной шевелюрой. Ему-то я поведал свою задумку – гравитационный удар из-под земли. Твердь встает волнами, каменное цунами обрушивается на мир. Новичок вдохновился, но, подумав, предложил развить идею. Удар из-под земли – слишком абстрактно. А вот если выкопать шахту, установить там аппарат, а первого помощника Главного Злодея направить в экспедицию за веществом из кратера вулкана.

Так и родился параболоид. Немцы, заняв Судеты, изучали пустые шахты долго и основательно. Говорят, даже что-то нашли.

Все ясно и понятно, если бы не подземная буря, разразившаяся в Польше. Ее уже успели прозвать Чудом над пропастью.

– Мсье? Можно вас на минутку, мсье?

Я как раз созерцал новую рюмку лимузенской граппы. Кукурузный бурбон! Почему обязательно кукурузный?

– О! Я вижу у вас тут, мсье, свободно? Да-да-да! Малыш Домье решил прогуляться. Так я сяду?

Я отхлебнул граппы и только после этого взглянул на нового соседа. Жермен де Синес мило улыбался и строил глазки. Ни дать, ни взять педофил, решивший угостить ребенка конфеткой.

– Здесь ничего не продается, – сообщил я, едва удостоив его взглядом. Кальмар закивал, подергал длинным носом.

– А если обмен?

На продуктах пишут «Довести до кипения». Оставалось последовать совету.

– Мсье Корд! Вас ведь так зовут, правда? Я понял, что вы очень любопытный человек. Но, знаете, я тоже любопытен, да-да-да! Моя история в обмен на вашу.

Я задумался.

– Могу рассказать про то, как мы входили в Манагуа в 1927-м.

Его улыбка из просто умильной стала поистине ангельской.

– Да-да, это очень, очень интересно. Мсье Корд! Женщина на фотографии. Вы мне о ней, я – о глупой шутке с параболоидами, и будет вполне справедливый обмен. Спра-вед-ли-вый! Я, конечно, очень жадный осел, но у меня абсолютная память. Без этой женщины история с параболоидами – торт без вишенки, да-да-да!

Закипел! Вот и пусть варится. Правильно сделанный салат из кальмара я уважаю.

– Думать над вашим предложением, мсье де Синес, я не стану. Думать будете вы. В следующий раз жду более интересный вариант.

Любопытство сгубило Кальмара. Хотел заинтриговать, и все выболтал. Подробностями же можно пока пренебречь.

На фотографии была Анна Фогель. Мухоловка!

– Наша прекрасная мадемуазель Лулу!

Аплодировать я не стал, и без меня хватало желающих. К тому же место выбрал подальше от сцены, почему-то не хотелось, чтобы Люсин меня заметила.

А вот сержант Ковальски – впереди всех. И не один. Короткие одинаковые стрижки, костюмы с распродажи – новобранцев прибыло. Интересно, почему Ковальски привел их к «Старому Жозефу»? Его тоже пригласили?

С певицей, поющей про прекрасный город Перпиньян, лично мне уже почти все ясно. Но почему бы не поглядеть со стороны? Опять же, новая песня…

Впрочем, слушал я вполуха. Пела Люсин так себе, типичный здешний лямур-тужур, как раз для кафе на Монмартре.

Анна Фогель когда-то выступала на столичной сцене. Талантливый человек талантлив во всем. Я уже совсем было решил скормить ей де Синеса, но в последний миг пожалел Кальмара. Выпотрошит!

Пьеру Домье я без особой надежды поручил разработку Иволги, честно предупредив, что бывших шпионов не бывает. Но вдруг где-нибудь заметит перышко? Когда разведчик уже в возрасте, ему не поручают текучку, таких берут в руководство, в крайнем случае, в советники. Мисс Виктория Фостер возглавляла штаб «Ковбоев», майор Вансуммерен руководит разведкой Тауреда. А кто и куда пригласил Иволгу? Не Второе бюро, иначе бы я об этом знал.

Задумавшись, я даже не заметил, как Люсин спела про Перпиньян. Танцевала она на этот раз исключительно с добровольцами Легиона Свободы. Последним был Ковальски, плясавший с грацией канадского гризли.

Все? Нет, еще новая песня. На этот раз Люсин обошлась без конферансье.

– В Польше идет война, друзья.

В зале сразу же стало тихо. Я невольно кивнул. Война, поэтому я здесь. Но ей-то, монмартрской фиалке, какое до этого дело?

– Я только певица, я могу лишь напомнить вам о тех, кто сейчас защищает свободу. Это песня на музыку старого русского марша, слова написал Роман Шлензак. Буквально два дня назад их перевел на французский мой друг Болеслав Краковский.

Заиграл аккордеон, Люсин шагнула вперед, взглянула строго.

Если Люсин хотела меня удивить, то это ей удалось. И наверняка не меня одного.

Кресло оказалось самым обычным, только обитым не кожей, а чем-то иным, гладким и твердым. На автобус то, что он увидел внутри цилиндра, если и походило, то весьма отдаленно. Вместо окон гладкие белые стены, впереди, над пультом с горящими лампочками – большой овальный экран. Светильники под потолком в белом огне, а еще каждому креслу ремень полагается. Мест же всего шесть, включая то, что рядом с. Водителем? Шофером? Пилотом?