Норби (СИ) - Валентинов Андрей - Страница 51

Кажется, его снова взяли в плен.

Итак, по улицам ходила прекрасная Мадлен. Давно ходила, потому и успела примелькаться, во всяком случае, в полицейские хроники попадала регулярно. А поскольку возраст прекрасной уже подкатывал к сорока, ходить приходилось много и далеко не всегда успешно. В долг ей уже не наливали, а о новой шляпке к весеннему сезону приходилось только мечтать.

Однажды ясным майским утром Мадлен все же повезло, она попала в номер к американцу, поселившемуся в отеле «Этуаль Солитэр». Да там и осталась – до самого приезда труповозки. С перерезанным горлом не побегаешь.

Я постарался запомнить имя и фамилию – Мадлен Герр, вышедшая в тираж проститутка с Монмартра, первая жертва войны, которую объявил не я.

Счет открыт.

– Флики в начале двенадцатого приехали, их портье вызвал, – докладывал Давид-сыщик, прихлебывая крепкий чай. – А портье от горничной узнал, та прибраться в номере собралась.

Расположились мы на кухне, удобно и демократично, отправив любопытных попугайчиков в единственную комнатку маленькой квартиры. Птичья семейка жила тут одна, отец-пьяница сгинул невесть где, а мать уехала в Алжир с каким-то сержантом, надеясь устроить личную жизнь.

– Значит, в начале двенадцатого.

А я зашел в номер сразу после девяти и пробыл там полчаса. Портье сразу же позвонил кому следует, но пока приехали, пока нашли Мадлен, пока пробирались через черный ход.

– Крови много?

– Море! – глаза апаша зловеще блеснули. – Даже на оконные стекла плеснуло. И на кровати кровь, и на полу, и на ковре. То есть, сам не видел, но говорили.

Значит, Мадлен Герр пришла своими ногами, иначе бы кровь вытекла раньше, там, где ее и убили. Интересно, много ли девице пообещали? Такие работают с вечера, а тут – смертная рань. Даже выспаться напоследок не позволили.

– Все как в том деле, что вы мне поручили, мсье Корд.

– Только теперь на труп не поскупились, – уточнил я. – Но это уже не важно.

Выручить сержанта Ковальски я не прочь, но момент совсем уж не подходящий.

– Как? – огорчился Давид-сыщик. – Я же все узнал, мсье Корд. Я старался!

Я вытащил бумажник и выложил обещанный гонорар прямо на давно не стиранную скатерть. Подумав, добавил еще одну банкноту покрупнее.

– Если меня не отправят вслед за Мадлен, встретимся, и ты все расскажешь.

Чем хороша французская полиция (или плоха, кому как), так это своей цепкостью. Если объявят в розыск, то почти непременно найдут. Живого – или в виде трупа, однако отыщут.

Николя Леграна искали четыре дня.

– Ну да, вам, мсье Корд, ноги делать надо, – погрустнел апаш. – Не знаю, как завтра, а послезавтра ваши фотографии каждому флику раздадут и на столбах развесят. Но я все-таки скажу, вдруг пригодится. Певичку, которая Лулу, никто не резал, она на красном «ситроене» уехала. С ней еще двое были, шофер (его никто не разглядел) и какой-то шкаф со шрамом на лице.

И опять я не удивился.

– Красных «ситроенов» много.

Давид-сыщик победно улыбнулся и выложил на скатерть бумажку с номером.

– Силен! – восхитился я. – Надеюсь, никого пытать не пришлось?

– Зачем пытать? – поразился он. – В соседних домах полно стариков и старух, скучно им, делать нечего, вот и глядят в окна. Одна полуночница даже дневник ведет. Чего видела, чего приметила. Это при фликах они молчат, а я же вроде как свой. Главное, чтобы рассказывать начали, а там и не остановишь.

Я подержал бумажку в руке, запоминая цифры. Мне бы еще один день в Париже.

– Эх, узнать бы, чье это авто! В полицию-то не обратишься.

Великий сыщик гордо расправил худые плечи.

– Я узнал, мсье Корд!

Берет я обменял у Давида на старую шляпу его непутевого папаши. Консьерж, как и обещано, спал, распространяя винные ароматы, и я без особого труда выбрался под черное небо Монмартра. Осталась сущая мелочь – решить, что делать дальше.

Ночь только наступила, витрины еще горели, из кафе лилась незатейливая музыка, и даже фокусник-огнеглотатель был на прежнем месте. Нестойкая иллюзия свободы. Давид-сыщик ошибся. Это при обычном ходе дел мою фотографию достали и размножили бы не сразу, и я имел бы, по крайней мере, один «чистый» день. Но Адди наверняка позаботился обо всем заранее, значит, следует исходить из того, что меня уже ищут. На вокзалах лучше не показываться, возле посольства тоже. А еще пункты проката автомобилей, почтамт, телеграф, банки. В этой сети с мелкими ячейками имелась только одна дыра. К сегодняшней ночи они могут взять под наблюдение Париж, но не всю Францию. Тут полицейского начальства мало, требуется приказ министра внутренних дел. А если атташе по культуре не станет медлить, министр крепко задумается. Убийцу Мадлен Герр искать, конечно, следует, однако и затевать международный скандал ни к чему.

Пусть ищут меня в Париже!

Ближайшая стоянка такси оказалась возле все той же церкви Сакре-Кёр. Машина там была всего одна. Кстати, «ситроен» 1935 года, но не красный, а желтый.

Я открыл дверцу.

– Работа на всю ночь, мсье!

– Ночная работа – ночной тариф, – ответил мне женский голос.

Не слишком молодая, коротко стриженая и скромно одетая. Руки крепкие, такая при рукопожатии пальцы сломает. Тем не менее, женщина.

– Мадам! – возгласил я, усаживаясь на переднее сиденье. – Этой ночью мне предстоит приоткрыть страшную тайну любви, измены и мести!

Она дернула носом, но поскольку граппы я сегодня избежал, рассудила иначе.

– Будем следить за чьей-то женой?

Оставалось горько вздохнуть.

– Поздно! Смерть уже забрала всех, и правых, и неправых. Непроницаем ее покров!

– Кладбища ночью закрыты, мсье, – сообщила она, заводя мотор. – Но если хотите прокатиться от Пер-Лашез к Монпарнасу.

Я покачал головой.

– Ее похоронили в фамильном замке, в часовне, где возлежат все ее предки. Саван сшили из куска батиста, купленного для свадебного платья. Гроб опустили в склеп ровно в полночь, когда над замком разразилась гроза. Само Небо гневалось.

Зачем Пьер Домье раскопал эту историю, я вначале не понял. Однако пригодилась!

29 июня 1811 года барон Николя Шарль Леритье де Шезель убил на дуэли графа Антуана де Безье. Тот пытался вступиться за честь сестры, но барон стрелял без промаха. Дуэлью во Франции никого не удивишь, однако давняя трагедия несколько выбивалась из ряда. Фамилия «Безье» короткая, зато графский титул самый настоящий, известный со времен Людовика Благочестивого. А вот Леритье, бывший мясник и кровожадный санкюлот, стал бароном в 1808 году, отличившись на службе Империи. В глазах спесивых де Безье нувориш так и остался возомнившим о себе вилланом. Когда граф Антуан узнал, что его сестра тайно встречается с бароном, вызов последовал без малейших колебаний.

Девушка, потерявшая брата и возлюбленного, выпила яд.

Семьи Леритье де Шезель и Безье стали врагами. Дуэли следовали одна за другой, последний де Безье был убит в 1913 году, накануне Великой войны.

Адди – кличка, данная злоязыкой Ильзой Веспер. Полное имя руководителя Структуры – барон Симон Анри Леритье де Шезель.

– Не люблю аристократов, – рассудила таксистка, тормозя на красный свет. – Они все ненормальные.

Спорить я не решился.

Солнце исчезло, пропало море. Мир стал непроницаемо черен, и это неожиданно успокоило. Ничто не отвлекало, не путало мысли. Нет ни глубокой пучины, куда погрузился корабль, ни катера, на котором его везут, ни крепких парней в странных костюмах и с еще более странным оружием. И Мары нет. Он сделал, что мог, но человек не всесилен. Трафальгар позади, он, бывший гимназист, не сделал ни единого выстрела, просто не успел. Но и при настоящем Трафальгаре далеко не всем довелось стрелять. Все решают большие пушки.

Последнее поле тоже исчезло – предсмертное видение, прощальный обман. Черным-черно. Жизнь текла мимо, не задевая и не тревожа. Далеким отзвуком звучали голоса на непонятном языке, том самом, на котором написан «Роланд». Carles li reis, nostre empere magnes set anz tuz pleins ad estet en Espaigne. Король наш Карл, великий император, провоевал семь лет в стране испанской. У графа Роланда тоже был свой Трафальгар.