Во все Имперские. Том 3 (СИ) - Беренцев Альберт - Страница 51

Что касается странного состава гостей, то на нем настоял герцог.

Дело в том, что принцесса и Корень-Зрищин были самыми знатными из нашей масонской ложи, принцесса притворялась французской графиней и в этом смысле была лишь на ступень ниже герцогов Кабаневичей в иерархии магократов. Корень-Зрищин же вообще формально до сих оставался князем. Несмотря на опалу, в которую попал его клан, титула Корень-Зрищина никто пока не лишил.

Громовищина нам пришлось взять с собой, потому что телохранитель после последних событий напрочь отказывался отпускать куда-либо принцессу одну.

А вот Головину нам пришлось оставить в «Пивоварнях», к её крайнему неудовольствию и даже несмотря на то, что она формально оставалась главой ложи. Дело в том, что сажать за свой стол баронессу из парий герцог Кабаневич наотрез отказался.

Но Корень-Зрищина посадил, потому что тот, как я уяснил из объяснений герцога, теперь был «очищен» от скверны парии, благодаря своему княжескому титулу.

Я было предложил еще взять Чумновскую, но герцог на это только покрутил пальцем у виска.

Оно и понятно, кушать рядом с Чумновской, которая умеет выращивать глистов — удовольствие так себе.

Шаманов же, как выяснилось, был баронетом только условно, на самом деле все эксимосские магократы, строго говоря, относились к нетитулованному дворянству, так что посадить за стол Шаманова Кабаневич никак не мог. Как и Пушкина, который был хоть и полноценным графом, но запредельным нищебродом, даже по меркам самого захудалого дворянства.

Все эти магократические сложности и согласование списка гостей заняли у нас с герцогом минут пять. Времени было в обрез, так что я в конце концов решил не спорить и просто махнул рукой.

Главное, что меня самого пригласили — и то хорошо.

А моим друзьям, не получившим приглашения, Кабаневич выслал в «Пивоварни» телепортом самые лучшие яства, те же самые, которые мы вкушали на обеде.

А вкушали мы много — за двадцать минут обеда я успел попробовать жареного гуся, начиненного черносливом, рябчиков с гречей и специальным соусом из сотни трав, оливье, который здесь мало напоминал советский и имел в составе фазанов, салат из десяти цитрусовых, устриц и пирог с пекинской капустой, испеченный по какому-то секретному рецепту.

Все это богатство я запил лучшими французскими винами и сидром, изготовленным специально обученными холопами.

Судя по поданой жратве, жить Кабаневич явно умел и любил.

О том же говорило и убранство зала, где мы имели честь обедать — парадной столовой поместья Кабаневичей, которое носило странное название «Большой Ковш».

Насколько я понял из объяснений герцога, Большой Ковш располагался где-то на берегу Онежского Озера, к северу от Петрозаводска. Сам Петрозаводск был под кланом неизвестных мне Меченосцевых, но на севере Карелии хозяйничали именно Кабаневичи.

Из огромного окна парадной столовой я мог наблюдать личный лес Кабаневичей, довольно небольшой, всего на пару сотен деревьев, за лесом лежала голая тундра с деревнями холопов, а на горизонте я, даже не вставая из-за стола, мог разглядеть серебристую гладь Онежского озера.

Сама парадная столовая была обшита деревянным панелями, возле громадного камина расположились каменные изваяния двух свирепых кабанов.

У меня на языке вертелась шутейка по поводу того, будут ли сегодня подавать кабанятину, но я кое-как сдержался и не стал её озвучивать.

Все-таки я здесь гость, нужно вести себя вежливо.

Сидел я во главе стола, на почетном месте рядом с герцогом. Принцессу и Корень-Зрищина посадили чуть дальше, а Громовищина вообще запихали в центр стола, среди многочисленных Кабаневичей с крашеными бородами.

Я сидел справа от герцога, а слева расположились две его, насколько я понял, официальные жены. Точнее, не совсем официальные, формально многоженство в Империи было дозволено только мусульманам-магократам, но Кабаневич, хоть и исповедовал друидизм, на этот запрет плевал.

Я помнил, что всего у Кабаневича жен вообще было четверо, но, видимо, двух остальных герцог к обеду не выводил. Каким образом Кабаневич при этом оформляет свое многочисленное потомство, как законных магократов, а не как бастардов — я понятия не имел.

Возможно, герцог просто записывает всех своих сыновей и дочерей, как отпрысков единственной законной с точки зрения Имперского законодательства жены.

Я с интересом разглядывал жен герцога — обе были более чем хороши. Одна — платиновая блондинка, в платье с декольте чуть ли не до пупка. Вторая, хоть и не была урожденной Кабаневич, но выкрасила себе по их традиции волосы в фиолетовый. На этой платье было поскромнее, но она была и помоложе — чуть ли не школьница.

Судя по всему, вот эту барышню Кабаневич взял в жены недавно.

Когда подали десерт — вишню в сливках, я задумался о том, не взять ли мне самому двух жен сразу — принцессу и Головину. Но, поразмыслив, я решил, что эта идея не очень, если я проверну такое — Головина один хрен отравит принцессу еще до моей первой брачной ночи с ней.

Прежде чем подали десерт, мы все уже успели выпить, и не один раз. Мы выпили за союз наших кланов, причем герцог намекнул, что мне неплохо было бы взять в жены его троюродную внучку, чтобы скрепить этот союз. Потом мы, не чокаясь, выпили за убитого сегодня Кабаневича, которого, как выяснилось, звали Гераклитом. Потом, также не чокаясь, мы выпили еще и за погибшего эфиопа.

Смерть эфиопа мы с герцогом обкашляли еще в начале обеда и решили свалить её на китайских сепаратистов, которые якобы отрезали Иясу голову, чтобы поссорить Россию и Эфиопию.

В принципе эта версия была реалистичной, по крайней мере, резать головы китайские триады и правда любили.

Герцог обещал завтра же урегулировать вопрос с мертвым эфиопом по своим каналам, а меня попросил привести к завтрашнему дню в порядок тело Иясу, по возможности пришив голову обратно, чтобы уже в таком виде вернуть негра Императору Эфиопии.

На десерт, кроме вишни в сливках, подали еще и карельские калитки, но мне насладиться ими было не суждено.

— Надо поговорить, — кивнул мне герцог, — Не здесь. Пойдемте.

Мы извинились перед гостями и покинули столовую, пройдя в богато отделанную деревом бильярдную.

Здесь герцог раскурил толстую сигару, а потом дал волю чувствам:

— Зачем, барон? Зачем вы это сделали? Я же вас предупреждал.

— Вы опять про запретный меридиан? Так а что мне было делать? Ждать, пока монстры вас сожрут? Я же их изгнал, герцог, и изгнал успешно. Какие проблемы-то?

Это было правдой. Все трое тварей в лаборатории обратились в сизый дым и развеялись, так и не успев напасть, стоило мне только произнести про себя заклинание Царя на аркарианском языке.

Тот самый «древосток» под сердцем, которого так боялись местные магократы, я при этом и правда активировал, но ничего особенного при этом не почувствовал.

Эта магия была очень тонкой, едва уловимой. Я даже слабо понимал, как она работает, просто следовал ощущениям своего тела, тем самым, которые я запомнил, когда такое же заклинание изгнания монстра творил Царь.

— Вы не должны использовать древосток, — строго произнес герцог, пыхтя сигарой, — Его использование запрещено, и не зря.

— Мда, но вы и сами не знаете, почему оно запрещено, — заспорил я, — Возможно, это просто суеверие…

— Древняя Уральская Империя погибла, барон, — заявил герцог, явно пытаясь взять себя в руки, но было заметно, что Кабаневич все еще волнуется, — Возможно, как раз по причине того, что её маги использовали древосток. Не лезьте в то, в чем не разбираетесь, Нагибин.

Я внимательно смотрел на Кабаневича.

Я, естественно, уже давно понял, что герцог — отнюдь не просто кабанчик на подскоке. Нет, Старший клана Кабаневичей явно шарил в магии, особенно в запретных её областях. Одна его любовь к собирательству древних артефактов Рюрика уже говорила о многом.

— Расскажете мне больше? — поинтересовался я у герцога.