Я стираю свою тень - 5 (СИ) - Панченко Сергей Анатольевич - Страница 11

На тропинке так и не появилось ни одного человека. Никто так и не решился форсировать реку. Люди выбрали более простые маршруты.

— Нам надо идти до первой попавшейся поляны, с которой подберет челнок. — Произнесла Вестлина. — Пока будем ждать его, осмотрим окрестности, в лес заглянем.

— Согласен, хорошая идея. — Поддержал ее отец.

— А как же рюкзак. Там столько полезных вещей осталось? — Забеспокоилась мать.

— Ну, это же неинтересно, второй раз идти снова по тем местам, которые мы уже видели. Давай, Нинуль, мы купим тебе по возвращении все, что ты оставила здесь. — Отец потискал мать и поцеловал ее в щеку.

— Транжира. — Ответила она в шутку. — Ладно, идемте дальше. Как в примете говорится, где оставила напоминание о себе, значит, вернешься туда еще раз.

— А что такое примета? — Спросила Вестлина.

— Это, мам, такое наблюдение, когда определенное событие порождает связанную с ней реакцию судьбы. Например, если свистеть дома, то не будет денег. Или, если дорогу перебежала черная кошка, то это к несчастью. Это пережитки, но многие люди до сих пор ими руководствуются. — Объяснила ей Айрис.

Вестлина задумалась, затем посмотрела на нас, как на дрессированных собачек, снисходительно-иронично. Мы резко понизили свой уровень умственного развития в ее глазах.

— Самая верная примета, если начали класть асфальт, значит, пора менять трубы. — Добил ее отец. — А если баба с утра не разговаривает, значит, она видела сон, в котором вы поругались.

— Правда? — Изумилась теща.

— Почти. Уверен, что вы не такая баба и земные приметы к вам не применимы. — Отец рассмеялся. — Вперед, туристы.

Мы пошли дальше. Тропинка, думаю, ее искусственно создали и не давали зарастать падалицей деревьев, чтобы туристам было комфортнее передвигаться, завиляла между неровностями ландшафта. Кустарники с огромными ярко-алыми цветами манили подойти и понюхать их, что мы и сделали. «Медвежонок» лениво обдирающий ягоды поблизости, отвлекся от трапезы, приковылял к нам и встал рядом Никасом. Они оказались одного роста. Животное приняло его за детеныша и жестами и возгласами пыталось установить контакт. Никас немного испугался, запрыгал на месте, заливаясь нервным смехом, но видя, что зверь не подает признаков агрессии, потрогал его. Мы стояли на страже. Айрис приготовилась выдернуть сына, а я зверя, на случай непредвиденной реакции. Детеныши словно договорились между собой, начали одинаково урчать и хватать друг друга за конечности. Закончилось это тем, что они обнялись и повалились на траву.

Никас пришел в восторг от общения с животным и хотел остаться здесь, поиграть еще. Пришлось утащить его силой. Время тура заканчивалось, а мы так и не добрались до поляны, на которую мог приземлиться челнок. Я думал, что они будут встречаться через каждые сто метров, но оказалось, что это не так. Мы шли по узкой тропе, а над нами возвышались деревья, мешающие увидеть, что происходит с темной линией горизонта. Мне показалось, что я слышал гром, но на чужой планете звуки могли производить другие неизвестные нам причины.

Отец ушел вперед и даже скрылся из глаз из-за слишком крутых поворотов тропы. — Идите сюда скорее! — Позвал он нас.

Мы прибавили шагу, и вышли на поляну. Можно было бы обрадоваться этому обстоятельству, если бы не выступающая в самом ее центре коническая глыба бурого цвета. Она так сильно контрастировала цветом и формой с окружающей средой, что казалась искусственным порождением.

— Что это? — Мать застыла на месте.

— Я про это не читала. — Смутилась Вестлина, поняв, что многое не вошло в рекламный проспект.

— А что вас смущает, дамы? Это порода, выступившая из земли. — Отец направился к глыбе. — Вы же не думаете, что планета создана из одного перегноя, на котором растут деревья.

Примечательно, что возле глыбы трава выглядела не очень здоровой.

— Пап, не подходи близко, вдруг она радиоактивная? — Предупредил я его.

— Не собирай, Гордей. Откуда тут радиация?

Он подошел вплотную и дотронулся рукой до поверхности камня, обошел вокруг и что-то поискал у основания. Потом спешно направился к нам, будто хотел показать что-то интересное.

— Это не камень. — Выкрикнул он издалека.

Подбежал и показал темные камешки в своей ладони.

— А что это? — Не поняла мать.

— Это окалина. Глыба железная, на ней имеются следы оплавления, причем в верхней части.

— А если это просто ржавчина многовековая? — Предположил я.

— Сынок, это я работал сварщиком, а не ты, поэтому окалину от ржавчины отличаю. — Возмутился отец. — Эта штука похожа на громоотвод, но такой жирный, словно молнии тут не чета земным.

— Что вы такое говорите, Николай. Про грозы на этой планете не было сказано ни слова. Уж такой информацией с нами точно поделились бы. Вы же знаете, что в системе нет потенциально опасных мест. Человеческая жизнь для нее высшая ценность. — Убедительно произнесла Вестлина.

— Он сказал, что вероятность опасности десять в минус двадцать пятой степени. — Напомнил отец. — И еще, я вдруг подумал, что река была естественным препятствием, которое мы не должны были преодолевать.

— Пап, не нагнетай, пожалуйста. — Попросил я его, уверенный, что это не так.

— А я не нагнетаю, а просто предполагаю. То, что эта штука громоотвод, я не сомневаюсь ни на секунду. Вопрос в том, как часто тут случаются грозы.

С поляны как раз был виден темный горизонт, очень напоминающий грозовой фронт. Только за пару часов с момента его образования он почти не изменил своего положения.

— Эта поляна не подходит для посадки челнока, надо идти искать другу. — Предложил я.

Мы снова тронулись в путь. Надо сказать уже без прежнего энтузиазма. Красота начала утомлять, словно у нас начался похмельный синдром от интоксикации кислородом. Пропало чувство полета и легкости. Я посмотрел на экран телефона. Оставалось полтора часа до окончания тура. Все, что я сейчас хотел, это упасть на траву на ближайшей поляне и ждать прибытия корабля.

Две звезды, дающие свет планете, одна совсем маленькая, а другая больше, чем наше Солнце, почти слились в одну. Из яркого света невозможно было рассмотреть их. Только встроенная модификация, помогающая зрению подстраиваться, позволила мне увидеть оба диска. Наступала судная ночь, дающая короткий промежуток времени хищным тварям, чтобы позаботиться о своем желудке.

— Как-то не по себе. — Призналась Айрис шепотом. — Такое ощущение, что мы потерялись. Где все?

— Айрис, с вашими технологиями потеряться невозможно. — Успокоил я ее.

— Да, ты прав, глупо думать, что все ходят по одной тропинке и приходят на одну и ту же поляну.

— Вот именно. Наслаждайся.

Айрис улыбнулась Никасу и похлопала его по спине. Сын засыпал, сидя у меня на шее, клевал носом и клонился в сторону.

— Утомился больше всех. — Засмеялась она. — Жаль не взяли «кенгуру», он мог бы в нем поспать.

— Какое «кенгуру» для такого здорового пацана. Пусть терпит невзгоды вместе с нами.

— Невзгоды? — Переспросила Вестлина и посмотрела на нас виновато.

— Мам, нам нравится этот поход, но Никас утомился, засыпает у отца на шее. — Пояснила Айрис.

— Пусть спит. — Произнес отец. — Гордей, когда был маленьким, тоже засыпал у меня на шее. Бывало, пойдем на природу на майские праздники или после посевной всем коллективом, да еще с женами и детьми. Праздник-то общий. С природы возвращаемся уже затемно, Гордей прикорнет у меня на голове, до самого дома не проснется. Все волосы мне слюной замочит. А его комары и в руки, и в спину накусают. Он потом полночи чешется и орет. — Отец засмеялся. — Да, были времена.

— Это… это так… — Вестлина пыталась подобрать правильное слово, — жизненно. У нас с Айрис все было по-другому. Мне даже жаль, что ее не кусали комары в детстве.

— Зато сейчас они отыгрались на мне. — Призналась Айрис. — Каждую весну и начало лета ждут меня, чтобы напиться крови.

— Она у тебя качественная. Деликатес. — Пошутил я и шумно втянул слюни, будто у меня проснулся аппетит.