Место Силы 1-2 (СИ) - Криптонов Василий - Страница 41

— Видишь, да? — указала на них Лин. — Три раза в день там появляются продукты. Мясо, овощи, мука, макароны. И стаффы готовят из этих продуктов. О нас заботятся, мы получаем сбалансированное питание. Сегодня на обед должна быть рыба, например.

— Откуда появляется? — спросил я.

Лин нырнула под стол и вытащила оттуда пластиковый ящик.

— Что значит, «откуда»? Оттуда же, откуда течёт вода в душевых. Или откуда берутся батончики, новая форма и новая зубная щётка в шкафчике. Оттуда же, откуда вылезают в неограниченных количествах эти выродки тоннельные. Знаешь, Крейз, ты только никому не рассказывай, но у меня есть теория, откуда это всё.

— Да?

Я подошёл к Лин. Она поставила ящик на стол, сняла с него крышку. Внутри оказались завёрнутые в плёнку бутерброды — хлеб уже размок от майонеза. Множество бутербродов.

— Я думаю, что всё это приносит Дед Мороз.

Я не удержался — заржал.

— И ничего смешного, — одёрнула меня Лин. — Можешь считать меня совершенно сдвинутой, но я в детстве до истерики его боялась.

— Деда Мороза?! — не поверил я.

— Ага. Кажется, папа с мамой чего-то напутали и подали мне сказку не под тем углом. Я отчётливо поняла одну вещь: есть какое-то магическое существо, которое раз в год пробирается к нам в дом незамеченным и оставляет подарки. Но что если оно вдруг захочет убить нас? Или ограбить? Кто вообще может ему помешать? Кто сказал, что ему всегда будет хотеться быть добряком, дарящим подарки?

— Лин.

— Да?

— Ты совершенно сдвинутая.

— Знаю, Крейз. Вот. Пополни запас калорий на всякий случай. Вполне возможно, сегодня ночью они тебе пригодятся. — Она протянула мне бутерброд. — Есть основания полагать, что сегодня будут новички. Много мест освободилось.

— А это проблема? — спросил я, взяв бутерброд. — Ну, новички?

— В таком количестве — ещё какая. Ну, я к тому, что успокоить одного паникёра не проблема, а когда их сотня… Слушай, тебе бы одежду раздобыть. Хочешь, я поспрашиваю, у кого из погибших остался целый комплект?

— Лин, ты совсем?!

— Что, Крейз? Это нормально. Жизнь продолжается. — Лин сорвала плёнку с бутерброда, откусила половину и добавила невнятно, с набитым ртом: — Здесь или не выходить из траура вообще, или привыкать быть циничной мразью. Выбирай. Я уже бывала в вечном трауре. Спасибо огромное, больше неохота.

Я тоже взял бутерброд. Странное ощущение. С одной стороны — есть охота до умопомрачения, а с другой — кусок в горло не лезет, хоть ты тресни. Кажется, если проглочу хоть немного — тут же вырвет.

— Лин, а здесь есть химики или биологи? — спросил я.

— Были, — кивнула она. — А что?

— Что они говорили о том, с какой скоростью разлагаются тела?

— Бред собачий. Так и говорили. Разложение — это процесс поедания плоти бактериями. Если здесь водятся такие бактерии — они бы, наверное, заживо нас жрали. Не говоря о том, что еда разлагалась бы за минуты.

— Вот и я о том же думаю…

— Да все об этом думали, Крейз. А распределение силы «обтяжкой»? А регенерация? А эти буквы, которые мы видим? «Здравствуй, друг!» — передразнила она. — С точки зрения науки, мы живём в какой-то хренотени, которую объяснить невозможно.

— Бутерброды, хлеб, — продолжал я рассуждать. — Мясо, рыба… Всё то, что едим мы, люди. Надо понимать, пауки получают паучью еду.

Страшно даже представить, что там за еда. Учитывая то, что они сразу же и безошибочно распознали еду в нас с Алеф…

— Не будет никакого ответа. — Лин подошла к раковине, открыла кран и по-простецки опустив голову, напилась, ловя струю губами. — По крайней мере, пока мы находимся на первом уровне. Слыхал? Чтобы оценить систему, нужно выйти за её пределы.

— Я не хочу её оценивать. Я хочу понять.

— Ну-у-у… — Лин вытерла губы тыльной стороной ладони. — Вот представь себе учёного, который построил муравейник и запустил туда муравья. И раз в день, в одно и то же время, запускает в муравейник пару термитов. Что может понять муравей? Только то, что каждый день в двенадцать часов ему нужно сражаться за свою жизнь. А учёный… Даже если муравей его увидит — он не осознает, что это такое. Просто обделается от ужаса. В то время как учёный будет думать о том, что нужно сделать взнос по автокредиту и трахнуть лаборантку, пока жена в отпуске.

— Мы — не муравьи, — возразил я.

— Именно что муравьи. Нам дали правила, и по ним нужно играть. Всё, Крейз. Точка. Помаши ручкой тому миру, где у тебя была свобода воли, здесь такой драгоценности нет.

Это мы ещё посмотрим.

В конце концов, одна из ручек чаши, за которую я взялся, означала как раз волю. Свободоволие, если быть точным.

— Я собираюсь сыграть против правил, Лин, — сказал я. — И хочу, чтобы ты была со мной.

— В каком плане — «была с тобой»? — Лин нахмурилась, поправила свои дурацкие косички.

— В том плане, что постарайся как можно скорее отрастить руку, и когда я скажу «прыгай», спрашивай только «как высоко?»

— Ну… — пожала она плечами. — Ты командир, уходить из пятёрки я не собираюсь. Так что всё, что ты прикажешь в туннелях, я выполню. Как и Алеф. Кстати, надо бы спросить о планах Сайко. Если этот чёртов японец опять вздумает бузить, нам придётся искать сразу двух бойцов.

— Мы берём Гайто. — Я распаковал ещё один бутерброд, первый сумел-таки запустить пищеварение, и желудок теперь жадно требовал продолжения банкета.

— Гайто не вернётся, — просто сказала Лин.

— Вернётся.

— Крейз, я такое видела уже тысячу раз. Он пошёл умирать. Может быть, судьба сыграет забавную шутку, и их пятёрка доберётся до Врат. Но даже если так — мы его больше не увидим. Держу пари, одна из палочек уже покраснела. Хочешь поглядеть?

Я закрыл крышкой коробку. Убрал её вниз.

— Пошли.

* * *

Краснели две палочки.

Безмолвные «болельщики» смотрели на эту картину угрюмо.

— Дерьмо, — прошептала Лин. — Господи, как же я не люблю привыкать к новым придуркам после того, как подыхают старые… Крейз, не умирай, пожалуйста! К тебе я уже привыкла.

— И в мыслях не было умирать.

Мы нашли уединённую лавочку — теперь с этим не было проблем — и сели. Через несколько минут я сходил к себе и принёс пару батончиков, поделился с Лин. Кажется, у меня получалось «заедать стресс».

— А ты когда-нибудь смотрела, что показывает экран в той комнате, в туннелях? — спросил я.

— Он ничего не показывает. Одни помехи.

— Там совершенно точно была картинка.

— Какая?

Я пожал плечами.

Теперь у меня уже не было твёрдой уверенности, что я на самом деле видел ту картинку до своего сна. Ведь так бывает — приснится что-нибудь яркое, и ты просыпаешься с твёрдой уверенностью, что видел это раньше. Но на самом деле — ничего подобного. Поковыряешься в памяти как следует — а там нет воспоминаний, только иллюзия.

Вот и сейчас.

Огромное кладбище. Огромный робот. Труп у него на руках.

Чёрт, я бы копейки не поставил на собственное психическое здоровье после всего пережитого. Так как я могу быть уверенным хоть в чём-либо?

— Пейзаж, — коротко сказал я.

— Даже если так, — отвернулась Лин. — Что нам с того?

— Я не знаю. Может, это какой-то ключ…

— Ключ? Ну и куда бы ты его вставил?

— Лин, я не знаю.

— Крейз, ты пытаешься собрать пазл из кусочков. Иногда тебе даже кажется, будто что-то получается, будто ты сумел угадать мысль изготовителя этих пазлов. Но в конце концов, может, это вообще не пазл, может, ты просто как идиот перекладываешь с места на место шашки, пытаясь увидеть в них рисунок.

Пессимизм Лин начал уже утомлять. Я раскрыл рот, чтобы сказать ей что-то резкое, но в этот момент лязгнул замок двери, и мы, забыв о дискуссии, повернули головы в ту сторону. А потом, как и все остальные, встали и побежали вперёд.

Трое человек вошли в дверь. Собственно, шли двое, а третьего они вели под руки, как перебравшего товарища.