Ритмы улиц (СИ) - Малышева Анастасия - Страница 1

Каждый из нас мечтает об одном. Нет, не о великой любви. Хотя встретить того, с кем пойдешь рука об руку по жизни, бесспорно, важно. И не о престижной работе, ведь не всегда она приносит радость. Хорошие отметки в школе, дорогая одежда, модные аксессуары — всё это мелко и не стоит внимания. Нет, то, к чему каждый из нас стремится — сделать так, чтобы его услышали. Сказать что-то так, чтобы поняли, приняли, одобрили, заметили. У каждого свой способ. За меня всегда говорило мое тело. Потому что мой язык — это танец.

Сколько себя помню — я танцую. А помню я действительно много. Говорят, что в нашей памяти не откладываются самые ранние годы нашей жизни. Что же, это не так. Потому что даже при всем желании из моей памяти невозможно вытравить сцены из моей младенческой жизни. И особенно — тот миг, когда я впервые услышал музыку.

Первая попытка сказать что-то не увенчалась успехом — на ногах я стоял очень неуверенно. Маму с папой мои подергивания смешили. Наверное, их радовало то, какой подвижный сын у них растет — немногие в годик пытаются совершать пируэты и кульбиты, рискуя расквасить нос. Мне было как-то до лампочки. Я слышал музыку, и она буквально вынуждала меня двигаться.

Было больно. В три года я, насмотревшись фильмов про танцы, попробовал исполнить нижний брейк. Рассеченный лоб, окровавленные колени, дикий рев, потому что, блин, больно! Это должно было остановить меня, но нет! Улица и музыка бросили мне вызов, и я обязан был принять его. Никакой асфальт — как и неважная координация — не должны были остановить меня.

Семь лет. Первая победа. Вращение на голове. Сложный элемент — ну, лично для меня. Кажется, макушка до сих пор болит, настолько долго я его учил. А ведь я уже совсем не ребенок. Но не об этом сейчас. Главное — у меня получилось.

Дальше — больше. Обучалки, видео-уроки, какие-то свои фантазии — всё это требовало большого количества времени, упорства и даже какого-то ослиного упрямства. Не знаю, откуда всё это взялось в этом тщедушном теле, но я как спятил. Флаи, бочки, свечи, свайпсы, дриллы, эйр твисты — и это только брейк! А был еще хип-хоп, крамп, локинг, паппинг и другие. Я будто задался целью освоить всё, что только придумал этот мир. А когда выучу — начать творить свое.

Было сложно. Не физически — морально. В какой-то момент родители поняли, что увлечение танцами никуда не уйдет, и начали проявлять беспокойство. Ухудшились оценки в школе — «никаких танцев, пока не исправишь двойки». Приходилось прилежно изучать математику, русский язык и физику — да что угодно, лишь бы выпустили на улицу. Это хорошо. Учеба — она дисциплинирует спортсмена. А я себя считал именно таким человеком. Не педиком, как многие, посмеиваясь, называли меня за глаза, а иной раз и в лицо, советуя надеть лосины и податься в балетную труппу. Нет, я был спортсменом, который стремился покорять новые высоты.

«Ты не сможешь заработать даже на кусок хлеба своими танцульками, поэтому выбери себе достойную профессию!» — и я поступил в университет на менеджмент. Точные науки давались мне неплохо, с цифрами я ладил, с людьми сходился легко — то, что нужно для меня. И еще пять лет я стремился доказать, что моя жизнь — это один бесконечный танец. И лишь он приносит мне радость. Только к этому лежит моя душа.

Было тоскливо. Когда не выходило, когда не понимали. И только одни глаза — светло-серые, они смотрели на меня из-за стекол прямоугольных очков с нескрываемым восторгом и восхищением. А губы говорили «У тебя всё получится. Ты сможешь». Единственный друг, который был рядом практически с первого вздоха. Тот, кто не давал мне пасть духом, поддерживал всеми правдами и неправдами. Наверное, лишь ему я обязан тем, что не сдался в какой-то момент, нашел тех, кто говорит со мной на одном языке, и добился того, что у меня есть сейчас.

А имею я действительно много. Мне есть, что сказать этому миру…

— Данчук! Не так! Делай это движение чуть резче!

Я откинул со лба мокрую челку и чуть раздраженно повернулся. Стас сидел на своем неизменном стульчике, зажав пальцем кнопку на древнем проигрывателе. Да — мы всё еще придерживались бумбоксов, считая, что на них звук получается чище и лучше, что ли.

— Стас, да куда еще резче то? — воскликнул я, взмахивая руками и чувствуя, как майка прилипает к мокрой от пота спине.

Так себе ощущение.

— Есть куда, — возразил тренер, поднимаясь с места, — Ты сам выбрал это направление. Я тебя не заставлял. Так что не ной. Вот, смотри как нужно.

С этими словами Стас включил музыку и сделал несколько движений руками, задействуя при этом абсолютно все суставы. Со стороны он напоминал шарнирную куклу — как ни поверни его, всё красиво выходит.

— Понял? — спросил мужчина, закончив элемент, — Это же вог, здесь важны четкие линии.

Я об этом знал. Как и о том, что я совершенно деревянный в этом направлении. И именно поэтому я и взялся его изучать. Потому что всегда любил ставить перед собой невыполнимые задачи, добиваться их, подниматься на вершину, чтобы потом идти дальше. Еще выше, еще сложнее, нет невозможного, есть лишь преграды, которые нужно обойти. И моя семья мне в этом помогала. Не та, которая состоит из кровных родственников. А та, которую улицы помогли мне найти.

Собственно, папочка этого большого семейства сейчас показывал мне тот самый элемент, который мне упорно не давался. Стас Денисов — в прошлом великолепный танцор-универсал, профессионал своего дела. Я знаю, о чем говорю — смотрел старые записи с его выступлений. Он был просто богом танцпола, не было ни одного направления, которое бы ему не давалось. Стас был тем, на кого мне хотелось ровняться. Но одно неудачное падение изменило его и сделало тем, кто он есть сейчас — руководителем танцевальной школы «свободные роли» и нашим тренером.

— Здарово, педик!

Обернувшись на зов, я только усмехнулся. А вот и первый из «нас» пожаловал.

— Муха! — подошел я к товарищу и хлопнул его по плечу.

Дима Мухин был самым неоднозначным и странным человеком из всех, кого я знал. Взрослый — двадцать шесть лет все-таки (старше только Стас, которому вообще двадцать восемь! Жуть!) — с красавицей-женой и полуторогодовалым сыном, он оставался тем еще придурком. До сих пор не понимаю, как его занесло в наши ряды. Димон по образованию вообще был слесарем, но всегда — по его словам — любил танцевать. С этим невысоким (будем называть вещи своими именами — с этим коротышкой), смуглым, темноволосым и темноглазым парнем (черт, натуральный хач же!) я познакомился на одном из уличных баттлов пять лет назад. Я не искал его — мне вообще было не до знакомств в тот вечер. Но когда в тебя врезается нечто странное и маленькое на скейте — хочешь не хочешь, а на разговор выйдешь. В итоге свои разборки мы перенесли на улицы. В баттле я его порвал, но, как ни странно, это стало началом нашей крепкой дружбы. С элементами соперничества, конечно, но куда же без этого. Мы ведь мужики — нам нужно бодаться за место лидера.

За эти годы он реально успел жениться и обзавестись потомством, вот только мозгов не прибавил. И доску не бросил — она и сейчас уютно пристроилась у Мухи подмышкой.

— Что творите, лохи? — весело улыбаясь, спросил Димон, хлопая меня по спине и тут же морщась, — Черт, Дрон, ты весь мокрый! И воняешь, как свинья!

— Всегда знал, что ты пылаешь ко мне странными чувствами — сразу лапать начинаешь, — хмыкнул я, наблюдая за другом.

— Да, братан, ты мой князь! — фыркнул тот, продолжая улыбаться.

— Димон, — Стас не обращая внимания на наши шуточные баталии, позвал коротышку, — Проведешь у малышей вводное занятие? Препод заболел, а заменить некем.

— Без проблем, — кивнул тот, — Я как раз пришел на час раньше положенного. Как чувствовал, что вы тут без меня загнетесь. Ничего без папочки не можете.