Молчание костей - Рейнольдс Аластер - Страница 10

Лагганвор не упустил свой шанс и схватил белую вещь, прежде чем та упала на пол. Он оценил ее в один миг и вонзил более острый конец в шею существа. Преследователь дернулся и рухнул. По всему трамваю распространились негодующие и испуганные вопли. Кто-то отважный сбросил капюшон с другого незнакомца, и обнажилась голова – не менее уродливая, чем первая.

– Мозаичники, – сказал Лагганвор с такой уверенностью, будто это слово отвечало на все вопросы, которые только могли возникнуть.

Фура перевела дыхание. Второй все еще приближался. Он был собран не так, как первый, – будто детали взяли из другой коробки, – но с тем же пренебрежением к форме и гармонии.

Да что же это за существа?

Адрана воспользовалась своим ящиком в качестве тарана, несколько раз ударив им по передней двери. Водитель орал на нее, а Прозор орала на водителя. Они были так поглощены этим, что не заметили произошедшего с мозаичником. Лагганвор все еще держал белую штуковину в руке и, казалось, сравнивал ее эффективность с эффективностью глаза. Мозаичник на полу дергался – возможно, восстанавливал силы. Фура сильно надавила каблуком на грудь, покрытую пепельно-серым плащом. Что-то с хлюпаньем проломилось, как гнилая половица; ужасный стон вырвался изо рта мозаичника.

Трамвай резко остановился. Водитель стукнул кулаком по пневматическому регулятору, и передняя дверь со скрежетом открылась. Адрана чуть не выпала, ящик покатился впереди нее. Следующей была Прозор, затем Фура – ее каблук был отвратительно липким, – а затем Лагганвор. Сойдя с подножки, он махнул водителю, как бы извиняясь. В трамвае продолжалась суматоха, которую подогревал второй мозаичник, направляясь к передней двери, а из задней уже выскакивали перепуганные пассажиры.

Лагганвор помог Адране встать, затем схватил ее ящик. Они находились посреди перекрестка. Фура так крепко прижимала к груди аптечку, что заболели ребра. Прозор указала в сторону от трамвая – эпицентра суматохи; Лагганвор кивнул, и все дружно двинулись прочь. На улице было оживленно, и они без труда затерялись в безликой толпе. Фура оглянулась поверх голов прохожих. Трамвай стоял на прежнем месте, но теперь никто не обращал на него внимания.

Интуиция Прозор привела их на второстепенную улицу, чуть менее оживленную, чем главная магистраль, по которой ехал трамвай, но не настолько тихую, чтобы четверо чужаков бросались в глаза. Вдоль улицы располагались залитые неоновым светом салуны и рестораны попроще тех, что на главном бульваре, – менее фешенебельные и более запущенные. Над узким ущельем, образованным рядами зданий, виднелся ажурный узор купола, а еще выше – огни следующего слоя Малграсена. Они казались такими же далекими, как неподвижные звезды, и Фуре подумалось, увидит ли она когда-нибудь пространство за пределами этого мира.

– Они собирались убить нас, – произнесла она и поняла, что запыхалась. – Верно?

– Да уж, наше благополучие определенно не стояло на верхней позиции списка, который вдолбили в их куцый умишко, – сказал Лагганвор. – У них была одна цель – вернуть ящик, который теперь находится в нашем распоряжении.

– Ради всех миров, что это за твари?

– Мозаичники, – ответил Лагганвор. А поскольку явно требовалось разъяснение, продолжил: – Иногда их называют лоскутниками. Временные агенты, действующие в интересах пришельцев. Их создают из частей тел – обезьяньих или пришельческих, что попадется под руку и что удастся оживить на несколько часов, – и наделяют достаточным объемом целеустремленности и свободы воли, чтобы они смогли выполнить какое-нибудь поручение. Я прав, Проз?

– Слышала о них, Лаг, но еще никогда не увязала так глубоко, чтобы на собственной шкуре убедиться в их существовании.

– Ну да, они существуют – реальнее не бывает. Признаюсь, у меня были кое-какие дела с мозаичниками в Колесе Стриззарди. Никогда не испытывал от этого удовольствия. Я надеялся, что больше не столкнусь с ними… – Лагганвор напрягся и замедлил шаг.

– Что? – спросила Фура.

– Вот что, – сказала Прозор.

Еще двое мозаичников – а это, несомненно, были они – преградили компании путь. Как и первая пара, эти были в тяжелых плащах с капюшонами. Фура могла бы пройти мимо сотни таких на протяжении одного вечера и даже не взглянуть ни на кого, но теперь она узнала, что собой представляет мозаичник, и решила, что почует его в любой толпе.

На этой второстепенной улице не было транспорта, и словно по команде немногочисленные пешеходы и зеваки скрылись в магазинах и темных переулках. Космоплаватели остались вчетвером, стоя плечом к плечу. Один из мозаичников что-то бормотал в воротник, совсем как его коллега в трамвае.

– Дайте пройти, – сказала Адрана, – и обойдемся без неприятностей.

Другой мозаичник чуть приподнял капюшон. Вспышка желтого неона осветила угол его подбородка – острого и бледного, слишком похожего на голую кость. Челюсть не шевельнулась, когда раздался дребезжащий электрический голос:

– Отдайте ящик. Нам нужен только ящик. Вы сможете уйти.

Адрана покачала головой:

– Нет. Теперь он мой.

Фура посмотрела на сестру. Она о многом хотела спросить Адрану, начиная с того, относится слово «он» к ящику или к тому, что находился внутри.

– Он поступил неправильно, – сказал дребезжащий голос. – Он предал доверие и поставил под угрозу безопасность респектабельных учреждений. Это его преступления, и они вас не касаются. Но если вы его не отдадите, содеянное станет вашим преступлением. А все вы станете нашей заботой.

– О ком речь? – прошипела Фура.

– О щелкуне, – тихо сказал Лагганвор. – О Том Самом Щелкуне.

– Щелкун? – Фура чуть не задохнулась от ярости. – Какого черта мы беспокоимся о грязном пришельце? Если он им нужен, пусть забирают!

– Нет, – отрезала Адрана. – Он с нами. Я взяла его под защиту.

– Со мной никто не посоветовался.

Адрана слегка пожала плечами:

– Со мной тоже не советовались насчет того, что лежит в аптечке. Теперь мы несем ответственность за пришельца. Он нажил врагов среди себе подобных и не только. Ты понимаешь, что это значит для нас?

– Досадную помеху.

– Нет, это значит, что он нам полезен. Ему многое известно. Такое, что и тебя заинтересует. Вот почему он хочет удрать, вот почему они хотят его смерти и вот почему он отправляется на борт «Мстительницы» с нами. И это не обсуждается.

– Отдайте ящик, – снова потребовал мозаичник. – Тогда вы сможете уйти.

– А что конкретно известно этому разумнику? – спросила Прозор.

– Многое, – сказала Адрана.

Лагганвор поднес руку к глазу, как будто занервничал:

– Не то чтобы у нас был шанс близко познакомиться, Проз. Как только мы встретили этого джентльмена, выяснилось, что его необходимо срочно забрать. Теперь нужно увезти его как можно дальше от Малграсена и как можно быстрее.

Одним быстрым движением пальцев он вынул глаз и швырнул в сторону мозаичников. Раздался звук, похожий на щелчок хлыста, и вся улица полыхнула розово-белым. Фура пошатнулась, наполовину ослепленная, наполовину оглушенная. Мозаичники превратились в черные бумажные силуэты; один согнулся пополам, другой сунул конечность за пазуху. Оттуда вырвался чисто-белый луч и прочертил дугу в дыхали. Лагганвор крикнул, и Фура побежала. Его глаз снова сверкнул. Один из мозаичников развалился напополам и остался лежать на мостовой, точно мусор. Другой пустился в погоню.

Адрана, спотыкаясь, пробралась в узкий переулок между двумя салунами. Лагганвор и Прозор последовали за ней. Фура перевела дух и догнала спутников. Адрана прислонила ящик к стене, а Лагганвор прижался к углу у входа в переулок. Здесь было темно, а улица, с которой они удрали, все еще освещалась розово-белыми вспышками его глаза и более чистым белым сиянием оружия мозаичника. Казалось, они находятся в темном партере театра, наблюдая за непостижимым представлением на сцене.

Невозможно было понять, что происходит.

– Зацепили, – сказала Адрана.

Фура обшарила ее взглядом: