Выбери любимый жанр

Красотка-еврейка - дю Террайль Понсон - Страница 18


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:

18

— Ну что же, — сказал принц, — раз герцога Гиза зовут тоже Генрихом, то принцессе будет очень легко привыкнуть ко мне. Она даже не заметит перемены! — Он хотел бросить письмо в огонь, но вместо этого сложил его и спрятал в карман, а затем обратился к Маликану: — Как ты собирался передать это письмо?

— Это было бы нетрудно: я посылаю иногда провизию и вино в кордегардию швейцарцев, а там часто вертится молодой паж Рауль, который в большой дружбе с Нанси… Но что мне сказать, когда посланный проснется?

— Тебе нечего ждать, пока он проснется. Ты пойдешь и сам разбудишь его, сказав: «Записка отправлена по адресу. Ведено передать земляку девицы Нанси, что его ждут не ранее как через десять дней. Дело идет о чьей-то жизни, так что он, посланный, должен сейчас же уехать!»

Маликан поднялся наверх и вскоре спустился обратно.

— Сделано! — сказал он. — Он сейчас едет.

— До свидания, Маликан, — сказал принц, пожимая руку беарнцу, — спасибо тебе! — И он ушел с Ноэ домой.

Было уже совершенно светло, когда они подходили к своей гостинице. У дверей на скамейке сидел человек, вид которого заставил принца удивленно остановиться. Ведь в последние двадцать четыре часа он уже в третий раз встречал Вильгельма Верконсина, приказчика ювелира Лорьо!

— Что вы делаете здесь? — спросил он.

— Поджидаю вас, сударь.

— Так! Вы опять с письмом?

— Нет, сударь, я пришел просить вас последовать за мной!

— Куда?

— Этого я не могу сказать вам, сударь!

— Гм! — буркнул принц. — Что-то уж слишком таинственно!.. Ну да что поделаешь! Подожди меня, Ноэ, я, вероятно, скоро буду обратно! Идем, милый мой! — обратился он к Вильгельму.

Ноэ не раздеваясь бросился на постель и проспал до полудня. Когда он проснулся, принца все еще не было. Ноэ приказал подать себе поесть, но беспокойство лишало его аппетита.

Шло время, а Генриха все еще не было. Беспокойство Ноэ все возрастало. Вот уж и вечер наступил. Легкий стук в дверь вывел Ноэ из его тревожной задумчивости.

— Войдите! — крикнул он.

Это опять-таки был Вильгельм Верконсин; он с самым беззаботным видом достал из кармана письмо и подал его Ноэ. В письме было написано: «Не беспокойся обо мне, дорогой друг, я должен быть узником вплоть до наступления ночи, а так как у меня есть еще дело в Лувре, то не знаю, когда мы с тобой увидимся. Поэтому можешь располагать собой, как хочешь. Генрих».

— Узник? — удивленно спросил Ноэ. — Не можешь ли ты объяснить мне, как это случилось? Да ты не бойся, — прибавил он, заметив смущение приказчика, — у меня с ним нет никаких секретов друг от друга! Вот присаживайся и рассказывай!

— Подробности я все-таки не могу вам рассказать, — ответил Вильгельм усаживаясь. — Скажу только следующее: дом моего хозяина имеет два выхода. С одним вы уже знакомы — это явный выход. Но есть еще тайный, который ведет в лавку суконщика. Всем известно, что Лорьо богаче самого короля. Но известно также, что суконщик беднее церковной мыши. А на самом деле этот суконщик просто агент Лорьо. В тюках с сукном, которые прибывают в лавку или отправляются из нее, зашиты золотые слитки и драгоценные камни. Таким образом, у себя в доме Лорьо не держит драгоценностей больше чем на пару тысяч экю, но никто не может догадаться, где именно скрыты все его богатства…

— Но я спрашивал не о богатствах Лорьо, до которых мне нет никакого дела, а о том, каким образом мой друг стал узником?

— А вот как. Суконщик не живет в этом доме, а является открывать свою лавку в семь часов утра. Я отвел вашего друга через лавку в то время, когда суконщика еще не было там, а теперь…

— Теперь приходится ждать, когда он уйдет к себе домой?

— Вот-вот!

— Понимаю! Ну а все-таки где же мой друг?

— Ну уж этого, простите, я вам сказать не могу!

«Ну, что же, — подумал Ноэ, когда Верконсин ушел, отвесив глубокий поклон, — Анри сам расскажет мне детали своего приключения. А теперь, раз беспокоиться нечего, можно пообедать да и заняться собственными любовными делишками!»

Ноэ пообедал с аппетитом и отправился к мосту Святого Михаила. Было так темно, что в трех шагах ничего нельзя было разглядеть. Ноэ воспользовался этой темнотой для того, чтобы пройти мимо лавочки Рене и заглянуть туда. В магазине не было ни Рене, ни Паолы. Зато Ноэ заметил Годольфина, который готовил себе постель. Заглянув сбоку, он убедился, что окно комнаты Паолы освещено.

— Она ждет меня! Поторопимся! — сказал он и торопливо сбежал к реке, где на причале стояли лодки.

Воспользовавшись одной из них, Ноэ подъехал к тому пролету, который, как он высчитал еще накануне, приходился как раз под окном Паолы. Он тщательно привязал лодку и пополз по балке к тому месту, где, по его расчетам, должна была приходиться веревка. Действительно, она была там. Ноэ достал из кармана тоненькую шелковую лестницу и дернул за веревку. Сейчас же лестница с веревкой стала подниматься вверх. Ноэ выждал несколько минут, а затем, подергав за лестницу и убедившись, что она привязана, стал быстро подниматься.

XVI

Вернемся теперь несколько назад, к Генриху Наваррскому, который рано утром ушел к дому Лорьо с Вильгельмом Верконсином.

Сначала принц думал, что Вильгельм ведет его на Медвежью улицу, но ее они миновали и направились по улице Святого Диониса. Тут Вильгельм остановился перед запертой еще лавочкой торговца сукнами, отпер дверь имевшимся при нем ключом, ввел принца в лавочку и снова запер дверь на ключ за собой. Казалось, вся лавка состояла лишь из одной только комнаты, но Вильгельм подошел к лежавшим в углу трем тюкам сукна, сдвинул их в сторону, и под ними оказался трап; через него-то Верконсин и повел Генриха, предусмотрительно взяв его за руку, так как в проходе была страшная тьма.

Им пришлось идти довольно запутанными ходами, и Генрих не раз задавался вопросом, уж не попал ли он в западню, расставленную ревнивым мужем? Но его страхи были напрасны, и когда они наконец из тьмы вышли к свету, то принц с удивлением заметил, что находится в мастерской Самуила Лорьо.

Теперь Вильгельм рассказал принцу все то, что читатели уже знают из предыдущей главы; только он пояснил еще вдобавок, что о существовании тайного хода должны знать лишь четыре лица: сам Лорьо, старый Иов, суконщик и он, Вильгельм, и что Самуил не догадывается о посвящении в эту тайну также и Сарры. Объясняя все это шепотом и прерывая свои объяснения мольбами быть как можно осторожнее и не шуметь, Вильгельм довел принца до комнаты Сарры, в которой принц видел молодую женщину в первое свое посещение дома Лорьо. Как и тогда, Сарра сидела на диване, но теперь она не улыбалась, не покраснела при виде Генриха, а грустно сказала, отвечая на его поклон:

— Присядьте, ваше высочество! Только говорите как можно тише, умоляю вас!

Принц сел и взял Сарру за руку, чтобы поцеловать. Но Сарра сейчас же отдернула руку и продолжала:

— Мое поведение должно показаться вам по крайней мере странным, и я была бы очень смущена своей смелостью, если бы не находила опоры в чистой совести честной женщины. Кроме того, я так одинока, так беззащитна! Однажды вы уже спасли меня от страшного несчастья, и вот я подумала, что, быть может вы и теперь поможете мне!

— О, разумеется! — горячо отозвался принц.

— Графиня де Граммон и не подозревает, как несчастно сложилась моя жизнь! Она, наверное, говорила вам о моем муже и описала его как лучшего из людей? Да? Ну, так я скажу вам, что Самуил Лорьо подлый убийца!

— Что вы говорите! — удивленно воскликнул принц.

— Правду, только правду, ваше высочество! — ответила красотка-еврейка. — Но я должна рассказать вам всю свою историю, и тогда вы поймете меня!

— Я слушаю вас!

— Самуил Лорьо, — начала рассказывать молодая женщина, — был давнишним слугой сира д'Андуэна, отца Коризандры. Мне было пятнадцать лет, когда я впервые увидела того, кому суждено было стать моим мужем. Он пленился мною, а я, кроме отвращения, ничего не чувствовала к нему. И немудрено: во-первых, Лорьо был немолод, уродлив и страшно жаден, во-вторых, мое сердце было уже отдано всецело конюшему сира. Мы старались держать нашу любовь в страшной тайне, так как по непонятному ослеплению Гонтран (как звали моего милого) боялся, что сир д'Андуэн не отдаст меня за него. Ведь Гонтрану было только восемнадцать лет, а его отец, мелкопоместный, но очень гордый дворянин, отдавая его к д'Андуэну, сказал, что сын останется у него до двадцати лет, когда может получить полную свободу действий. Гонтран боялся, что мой благодетель не возьмет на себя такого важного вопроса, напишет его отцу, а тот , наверное откажет сыну в разрешении вступить в брак с такой незначительной особой, как я. Разумеется, мы ошибались. Если бы мы пали в ноги сиру д'Андуэну, он, наверное, благословил бы нас, так как был очень добр и любил меня и Гонтрана. Но, как я уже говорила, мы не решались на признание, а между тем наши отношения зашли слишком далеко, и приблизился час, когда последствия нашего увлечения уже нельзя было бы скрыть… И вот однажды Гонтран ушел на охоту да и не вернулся обратно. Отправились искать его и наконец нашли с размозженной головой. Он по неосторожности упал с отвесного холма на камни — так, по крайней мере, объяснили себе происшедшее. Вы можете представить себе глубину моего отчаяния. Меня ждал позор. Вот в такую-то минуту ко мне и пришел Самуил Лорьо. Он с первых слов сообщил мне, что знает все, что он сам очень любил Гонтрана и потрясен его смертью и хотел бы сделать доброе дело в память его. Таким добрым делом будет предложение мне руки и имени Лорьо. У него все равно нет ни одной близкой души, а тут у него сразу появится семья, так как мой сын станет его сыном. Слова этого человека показались мне якорем спасения. Конечно, я поспешила согласиться, мой благодетель тоже не отказал в своем согласии, и через полтора месяца я стала женой Самуила Лорьо. Никто не знал о моей ошибке, а когда настало время родов, Лорьо сумел обставить все так хорошо, что ребенок родился в полной тайне. Кроме старого Иова и верного Вильгельма никто даже не был посвящен во все происшедшее! Одно только с первой же минуты рождения ребенка отравило мне счасгье материнства. Доктор заявил, будто я слишком слаба для тою, чтобы самой кормить ребенка, и муж сказал, что отвезет мальчика к кормилице. Больше я и не видала ребенка, и все попытки добиться от мужа сведений относительно моего мальчика не приводили ни к чему. Однажды ночью — о, никогда не забуду я этих страшных минут! — Самуил вернулся с какого-то банкета совершенно пьяным. Надеясь, что вино развяжет ему язык, я ласково спросила его, где мой ребенок. «…Ваш ребенок? — с бешенством-переспросил он. — Вы хотите знать, где ваш ребенок? Ну так это я не могу сказать вам!» «Но почему?» — спросила я. «Потому что не знаю, в аду ли он или в раю…» «Как? Он умер?» — крикнула я. «Да, я убил его, как убил и его отца! — ответил он мне со злобным смехом и продолжал: — Ведь я любил и люблю тебя, Сарра, я поклялся, что ты будешь принадлежать мне».

18
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело