(Не) Все могут короли (СИ) - Распопов Дмитрий Викторович - Страница 13

— Хорошо, сегодня по возвращении я позову своих юристов и мы составим документ, — согласился он.

— Отлично, тогда уже завтра поутру я вернусь в Барселону и выйду в море, — обрадовался я.

— Кстати, зачем вы унизили моих вассалов? Они просто попросили документы, — поинтересовался он, когда мы замолчали, думая каждый о своём.

— На Святой престол взошёл новый Папа, ваше величество, — осторожно ответил я, — молодой, активный, с большими амбициями. Думаю вам нетрудно догадаться, что ждёт Европу.

Он тяжело вздохнул.

— Да и ваше величество, умоляю вас, — попросил его я, — если задумаете жениться, выберите себе хотя бы ту женщину, которая была бы вам как минимум не противна.

— Почему это?! — искренне удивился он.

— Я не хочу возвращаться потом в Арагон, и портить отношения с таким умным королём, — скривился я, представляя, что ждёт меня во Франции, — большего сказать не могу, весьма скоро сами всё узнаете.

— Ингеборга Датская! — тут же догадался он, несмотря на напущенный мной туман, — Папа послал вас во Францию примирить мужа с первой женой?! Но это невозможно! Все знают его к ней отношение!

— Вот поэтому ваше величество, — я покачал головой, — как только я представлю себе, что буду вынужден для этого сделать, мне становится страшно и крайне не хочется терять наше пусть мимолётное, но дружественное сотрудничество. Так что выбирайте себе жену с умом, пожалуйста.

— Я запомню твои слова Венецианец, — ответил он очень серьёзно.

— Тогда до вечера, жду вас с юристами, — я помахал рукой своим стражам, — я возвращаюсь во дворец, забавы придворных мне неинтересны.

Он покачал головой, но ничего не ответил.

19 января 1198 года от Р.Х., королевство Арагон, Барселона

На пристани столпилось огромное количество людей, которые плакали и махали нам руками. «Елена» лениво, словно нехотя оторвалась от причала и стала разворачиваться, от кливеров обдуваемых ветром. Когда же между мачт взметнулись стаксели, бригантина стала резвее набирать ход, поворачиваясь кормой к берегу.

— Красота какая, сеньор Витале! — рядом со мной, задрав голову вверх, стоял капитан, рассматривая подаренный ткачами Барселоны флаг.

Я поднял голову. Наверху фок-мачты развивалось полотнище с моим личным гербом. Ткачи действительно постарались на славу. На красном поле был выткан белоснежный агнец, с повёрнутой головой, смотрящей на хоругвь, которую он нёс на спине. Красный крест был изображён на полотне хоругви, закреплённой только не на деревянном крестообразном основании, как предлагал кардинал, а на большом двуручном мече и ниже девиз на латыни, который мне тоже очень нравился.

— «EO BENEFACIENDO». «Иду, творя добро». Мне кажется очень символично получилось, что скажете сеньор Джакопо? — прочитал я большие, хорошо различимые буквы.

Он на меня покосился, скептически хмыкнув.

— Что? — удивился я, — я же не виноват, что каждый хочет меня унизить или обидеть.

— Ну если это рассматривать с этой точки зрения, сеньор Витале, то да, девиз подходящий, — рассмеялся он, — как впрочем тогда и сам герб. Кротость и доброта — это прямо про вас.

Засмеявшись, он вернулся к своим делам, а я довольно хмыкнул, ведь второй такой же, только поменьше, для пешего отряда, лежал у меня в каюте и также радовал мой взгляд, как и этот.

— Что же, сеньор Марко, — позвал я бомбардира, — вы же загрузили из Арсенала весь оставшийся порох с наших складов?

— Да сеньор Витале, — он тут же оказался рядом, — всё как вы и приказали.

— Тогда давайте потратим его, поскольку этот состав нам больше не пригодится.

Улыбка канониров, услышавших это, расползлась до ушей, очень уж им полюбились пушки.

— Будет сделано сеньор Витале, — подтвердил их настрой и сам Марко.

Громада парусов мелькнула на горизонте и Салаз ибн Зазим, увидев её, заорал, заставляя гребцов увеличить темп гребли. Сердце бешено забилось, поскольку ничем хорошим, эта встреча закончиться не могла.

— Быстрее, быстрее гребите сыны шакалов! — заходился он в крике, но больше, чем семь узлов хода, добиться от них так и не мог.

Когда паруса стали ближе, и стал виден ненавистный красный флаг, заметный издалека, он тяжело вздохнул, проклиная свою судьбу.

— Хасим, поздно, нас заметили, — он упал на скамейку и сел на неё, схватившись руками за голову.

Глухой звук грома и всплеск воды по курсу, буквально через полчаса, привычно намекнули купцу, что нужно делать дальше, поэтому он махнул рукой, чтобы спускали парус и гребцам дали отдохнуть. К потерявшей ход галере почти сразу, спуская по ходу нужное количество парусов, подошёл ненавистный корабль.

— О, уважаемый Салаз ибн Зазим, — с борта чужого судна раздался удивлённый голос, — что вас опять выгнало в море? Мы встречаемся с вами уже третий раз.

Купец, как бы ни ненавидел ребёнка, который к нему обратился на чистом арабском языке, вынужден был встать и натянув улыбку налицо, пойти разговаривать. Это был единственный способ потерять только товар. Бесчинствующий в море пират, без зазрения совести топил всех, кто ему сопротивлялся и не трогал тех, кто просто отдавал товар, отпуская корабли без малейшего ущерба.

— Милостивый господин Витале, — запричитал он, — только голодные дети, заставляют выходить меня в море с товаром. Умирают мои малыши, поскольку отец не может принести в дом ни единой монеты.

— Ну, видимо вы хорошо нагрешили уважаемый Салаз, — хмыкнул ребёнок, лежащий на носилках, — прогневали чем-то Аллаха, если он приводит вас ко мне уже третий раз.

— Горе, какое же горе, — купец смотрел, как досмотровая партия с чужого корабля, обшаривает его трюм.

— Сеньор Витале, тут только пшеница, и сушёные фрукты, — вышел один из офицеров и обратился к своему главарю.

— Мне как-то даже стыдно вас обирать господин Салаз в третий раз, — хмыкнул тот, отзывая своих матросов обратно, — в этот раз я отпускаю вас, вы уж везите следующий, что-то посущественнее.

— Лучше больше вообще не выйду в море, пока вы не вернётесь домой, сеньор Витале, — купец не очень поверил, что его не будут сейчас грабить, — в городах скоро начнутся бунты из-за отсутствия продовольствия, шерсти, тканей и других важных товаров.

— Господин Салаз, я в этом что ли виноват? — искренне удивился ребёнок, — вот уже месяц ваш халиф не хочет освобождать мои галеры с экипажами. Какие ещё намёки ему нужны для того, чтобы он уже это сделал?

Купец обречённо махнул рукой. Морская торговля в Средиземном море и Гибралтаре практически замерла, с той самой поры, как тут появился быстроходный и несущий смерть, неуловимый для кораблей халифа, корабль. К тому же, как только появлялся хороший ветер, он ещё и устраивал нападения на порты, уничтожая военные суда, стоящие на приколе и затем, спокойно уходил от расправы, поскольку за ним никто не мог угнаться. Купцы же вообще за редким исключением перестали плавать между городами родного государства, проще и безопаснее было сейчас зарабатывать на других маршрутах.

— Государь говорят очень зол на вас и грозиться убить всех заложников, — пожал плечами Салаз, — также большую награду объявил за вашу голову.

— А, так вот чего за мной те безумцы гнались, — понятливо воскликнул тот, — ну значит не зря утопил их. А что насчёт заложников, так я каждому торговцу сразу весьма наглядно показываю, что будет, если он это решит осуществить.

— Нам, бедным купцам, не до дел великих, — сокрушённо ответил Салаз.

— О, вижу парус на горизонте, — внезапно ребёнок посмотрел вдаль, — всего хорошего вам уважаемый господин Салаз, прошу не попадитесь мне в четвёртый раз, а то жаль будет утопить уже почти родного человека.

— Постараюсь господин Витале, — с тяжёлым вздохом ответил купец, поклонившись.

С галеры сняли железные крючья и вскоре пиратский корабль, обрастая парусами, ринулся за следующей добычей, оставив их одних, в недоумении, что остались целыми и даже не ограбленными.