(Не) Все могут короли (СИ) - Распопов Дмитрий Викторович - Страница 4

— Хорошо, — кардинал поднялся с места и чуть склонил голову, — мы подождём.

— Да? — настала очередь удивиться императору, — прошлый раз вы говорили, что у вас много дел в Риме и торопили нас с ответом.

У священнослужителя не дрогнул и глаз.

— Дела Святого престола важнее, чем мои личные.

— Ну тогда до встречи, через неделю, — отмахнулся от нас император.

Мы спустились вниз, и собрав отряд охраны, направились в набивший оскомину путь назад из дворца.

— Вернулись мои послушники, — тихо на латыни сообщил мне кардинал, — корабль готов к отплытию?

Я нисколько не удивился тому, что он недавно говорил, что мы будем ждать, и тут же сменил риторику. Видимо этим хотел усыпить чужую бдительность.

— Да, всё готово. Ремонт окончен, я лично всё проверил. Продовольствие и вода загружены.

— Тогда предупредите своих офицеров, ночью мы отбываем, — предупредил меня он.

— Наконец-то, — облегчённо выдохнул я, — думал у вас терпение святого великомученика Георгия.

— К сожалению, я не столь преисполнен святым духом, как он, — покачал головой кардинал, — сегодня окончательно стало понятно, что просто не давая ответ Святому престолу, василевс таким образом унижает нашу веру. А это уже близко к ереси.

— Тогда нам и правда, больше нечего делать в этом бесстыжем и развратном городе, — перекрестился я, вызвав у кардинала ответные чувства.

— Полностью согласен с вашими словами брат, — ответил он и замолчал. Так мы и дошли до нашего дома, где подозвав главу охраны, который хорошо показал себя за это время, я тихо раздал ему приказы. Он понятливо кивнул и ушёл их выполнять.

12 декабря 1197 года от Р.Х., Остия

— Витале, я могу добраться сам.

После двухнедельного путешествия в Рим, кардинал попытался уговорить меня, отпустить его под охраной нанятого отряда в Остии, но я не соглашался, говоря, что не для того проделал такой большой путь, чтобы потерять его прямо рядом с вечным городом.

— Но я же вижу, какие страдания тебе доставляют прогулки, хоть и на носилках, — он качал головой, — я сам вообще с трудом представляю, как можно с такими ранами куда-то путешествовать. У тебя переломлены руки, ноги, на пальцы вообще страшно смотреть.

— Вы сами меня учили кардинал Конти, — улыбнулся я, приказывая выделить матросов охраны к нашему кортежу из повозок, которые наняли тут же в порту, — дела веры, превыше всего. Не спорьте со мной брат, меня попросили довести вас целым и невредимым, я это сделаю.

Он развёл руками, и улыбнулся.

— Всем бы нашим братьям подобные качества, как у вас епископ.

— Я лишь скромный слуга, несущий Его слово, — перекрестился я, вызвав у него такую же реакцию.

— Хорошо, тогда мы вместе с вами помолимся сегодня вечером у меня дома, — настоял он, — познакомлю вас с семьёй.

— С превеликим удовольствием, — моментально согласился я, подобное сближение нельзя было игнорировать.

Вечером, когда мы добрались до Рима, кардинал не дал мне искать себе жилище, а сразу повёл за собой в родовое поместье. Его выбежали встречать многочисленная родня, которая слегка ошалела при виде моего отряда, но без особой суеты и слов, их всех постарались разместить на лужайке, купив в городе у торговцев большие шатры. Причём мне даже не дали их оплатить. Его мама — Клариссия Скотти, всё организовала и сделала сама. Мне пришлось подчиниться гордой и властной женщине, которая при виде моего состояния тела, жалостливо поджимала губы. Может быть поэтому меня разместили в огромных гостевых апартаментах, выделив целых шесть слуг и пригласив составить компанию всему семейству за завтраком. Отказываться понятное дело, было нельзя.

Утром, за весьма небольшим столом собралось семейство кардинала Конти, которое присутствовало сейчас в имении: мать, сестра, дяди и тёти по линии матери, а также куча мелких племянников, которые все как один с ужасом рассматривали моё лицо и тело, не скрытые под плащом.

Слуги подняли меня с носилок и усадили на большое, широкое кресло, специально установленное за столом, и только когда я удобно устроился и накрылся накидкой, чтобы никого не смущать, его мама призвала помолиться перед едой. Конечно мы это и сделали, и только после этого приступили к трапезе. Когда голод был утолён, всю малышню выпроводили вон, оставив только старшее поколение.

— Мы слышали, что вы весьма близки с нынешним Папой, — вроде бы небрежно поинтересовалась у меня Клариссия.

— Не могу об этом судить сударыня, — я пожал плечами, — иногда помогаю Святому престолу, иногда он мне. Всё в пределах взаимной пользы.

— Да, мы также слышали о вашем далёком путешествии, — призналась она, — хотелось бы услышать о нём от непосредственного участника, хотя нужно сказать, что мы редко кого привечаем у себя из посторонних.

— Я искренне благодарен вам за гостеприимство, — осторожно ответил я, не очень понимая её намёка.

— Если бы вы остались у нас на несколько дней, рассказав о своём необыкновенном путешествии, я была бы вам чрезвычайно признательна, — сказала она загадочным тоном.

Я перевёл взгляд на кардинала, который был сейчас по факту главой рода Конти. Он задумался, но затем кивнул головой.

— Хорошо, если вы не против, то я с радостью воспользуюсь приглашением, — согласился я, понимая, что теперь особо нет другого выхода. Да и интересно было чем живёт семья, чей дядя был Папой до Целестина III. Она явно была не простой.

Через полчаса с нами простился кардинал, который сказал, что поспешит отчитаться о своём прибытии, а затем из комнаты вышли и все остальные, оставив нас с Клариссией Скотти наедине. Как я уже знал, такое было неспроста, поскольку обычно знатные дамы, передвигались только в окружении либо своей родни, либо слуг и охраны. Женщина меня не разочаровала. Поднявшись, она пригласила меня посмотреть её коллекцию картин, и я конечно же согласился. Слуги занесли меня на второй этаж, оставив в небольшой комнате, где и правда висела живопись в которой я к своему стыду не разбирался. Моё направление развития было всегда далеко от искусства. Об этом я честно ей и сказал, когда женщина предложила обсудить кого-то из художников.

Она поджав губы, повернулась ко мне, словно принимая какое-то сложное решение, начав издалека.

— Вы знаете Витале, что семейства Конти и Орсини враждуют между собой?

— Слышал об этом лишь от вашего сына, сеньора, — честно признался я, — кардинал рассказывал во время путешествия, что был крайне удивлён вызовом Папы из ссылки, куда в Ананье его послал он сам, едва получил сан. Да ещё непросто вызвали, а отправили с весьма важной миссией в Константинополь.

— Нам всем показалось это странным, — она взяла стул и села рядом с носилками, — я знаю, что вы не раз и не два уберегли сына от смерти в этой поездке, поэтому могу я быть с вами честна Витале?

— Конечно, — я удивлённо повернулся к ней, сейчас в этой комнате затевалось явно что-то, о чём я не знал.

— Целестин болен, и смертельно, — тихо сказала она, нагнувшись ближе, — а после своей смерти он хочет видеть на папстве своего племянника, кардинала-священника Джованни ди Сан-Паоло. Весьма ответственного и порядочного человека, но больше погруженного в медицину и спасение человеческих жизней, чем их душ.

— А кто является вторым кандидатом? — в голове начало проясняться о причинах этого разговора.

— Лотарио, конечно же, — она посмотрела на меня, словно на дурачка, — и мы собираем союзников, которые смогут проголосовать за него.

— Пап обычно же выбирают из стариков, — не поверил я, — а Лотарио сколько? Тридцать шесть? Коллегия это допустит?

— Коллегия проголосует так, как будет нужно, если мы наберём достаточно сторонников, — твёрдо сказала она, — я говорю с вами откровенно, только по одной причине. Сын рассказал мне сегодня ночью, что присматривался к вам всю дорогу и после того, что вы для него сделали, не бросив даже в двух шагах от конечной точки путешествия, он предложил взять вас к нам в союзники. С вашими возможностями и деньгами, Лотарио может стать следующим Папой.