Мщение Баккара - дю Террайль Понсон - Страница 19

• Предыдущая
• 19/32
• Следующая

Мнимый маркиз де Шамери вскочил со стула, раздавив перо на бумаге.

— Ты с ума сошел, — вскричал он, — если думаешь, что я напишу это.

— А если не напишете, — хладнокровно сказал португалец, — вы никогда не женитесь на Концепчьоне и пойдете на галеры.

Рокамболь побледнел, и у него сделалась нервная дрожь.

Затем он топнул ногой и, разгорячась, вскричал:

— Стало быть, тебе нужна моя голова, мерзавец!

— Фу, к чему она мне?

— Так зачем тебе этот смертный приговор?

— А вот, видите ли, в продолжение шести месяцев я верно служил вам, отчасти потому, что боялся вас, а отчасти и потому, что вы сулили мне большое вознаграждение, но вместо него вы отправили меня купаться в погреб.

— Это правда, — пробормотал Рокамболь.

— Итак, я требую этот лоскуток бумаги для того, чтобы это не повторилось.

— А что ты сделаешь с этой распиской?

— Я отнесу ее нотариусу и скажу ему, что это мое завещанье, что буду являться к нему каждый месяц. В случае, если я не явлюсь, он должен считать меня умершим и вскрыть конверт с завещанием. Вы понимаете?

— Да.

Несмотря на это объяснение, Рокамболь все еще не решался писать. Наконец он пристально посмотрел на Цампу.

— Если у тебя действительно только эта цель, то ты, в свою очередь, не откажешься дать мне тоже маленькую записочку следующего содержания:

— Ах, боже мой! — отвечал Цампа. — Если для вашего спокойствия нужно только это, — дайте перо, маркиз.

Цампа написал вышеприведенную записку и подписал ее: Жуан Альканта. Рокамболь, в свою очередь, сделал то же самое, и они обменялись смертными друг на друга приговорами.

— Ах, да! — проговорил вдруг Цампа. — Прочти же письмо дона Педро С.

Рокамболь развернул письмо и прочитал:

«Господин граф! Друзья генерала С. всегда доставят мне честь позволить быть им полезным. Теперь уже поздно, и я сам не могу явиться к вам, исполню это завтра, чтобы предложить вам мои услуги.

Ваш покорнейший слуга Педро С».

— Сеньор Педро С, — сказал Цампа, — прекрасный человек, он пригласит тебя обедать, и ты увидишь у него маркиза де Шамери.

— Молчи, кроме меня, не существует маркиза де Шамери.

— Это пока еще не правда, но завтра может сделаться правдой. Прощай!

Выйдя на улицу, Цампа вдруг погрузился в глубокое раздумье. Отойдя далеко от гостиницы, он сел на тумбу и начал рассуждать:

— Без сомнения, было бы очень приятно отомстить Рокамболю, но, однако, если бы нашлось средство вывести его из затруднения и сделать герцогом Салландрера, мое положение было бы недурно, благодаря записочке, которая лежит у меня в кармане. Но как спасти моего убийцу?.. Если графиня все еще ждет меня, если мы будем одни в лодке и поедем на виллу… черт возьми… можно все-таки утопить ее,

Цампа подошел к порту уже далеко за полночь и увидел удаляющуюся от берега лодку.

— Кто это уехал от берега? — спросил он у стоявшего здесь лодочника.

— Какая-то дама поехала кататься. Ее повез в своей лодке мой товарищ.

— Ах, черт возьми! — подумал Цампа. — Все мои планы рушатся. Эта дама — графиня; она поехала на виллу и взяла с собой портрет. Через час Концепчьона все узнает. Нет, я не хочу изменять графине Артовой.

В три часа утра Цампа спокойно сидел на пороге дома, где жила графиня Артова.

Вскоре Баккара подошла к португальцу и провела его в небольшую комнату, в нижний этаж.

— Ты заставил меня напрасно ждать, — проговорила она, — и я нахожу, что это весьма странно. Однако, что ты мне можешь сказать?

— Несколько слов о Рокамболе, которого я вчера вечером видел.

— Что ты говоришь! — воскликнула графиня. — Разве он в Кадиксе?

— Да, под именем и оболочкой графа Вячеслава Полацкого.

Цампа рассказал про свое свидание с графом Полацким и про результат этого свидания. После этого он показал графине записку Рокамболя, подписанную его рукой.

— Я думаю, — сказал он, — что с этой запиской мы заведем его далеко.

— Не дальше как до эшафота, — отвечала торжественно Баккара.

Португалец пробыл наедине с графиней Артовой более часа.

Выйдя от нее, Цампа снова отправился к графу Вячеславу Полацкому.

— Возьми, — сказал Цампа, — вот портрет твоего двойника.

При этом он развернул толстый сверток, и Рокамболь увидел портрет юного маркиза де Шамери.

Указав на родимое пятно, виднеющееся на правой ноге портрета, Цампа прибавил:

— Вот что могло погубить тебя! Рокамболь завладел портретом.

— Что мне с ним сделать? — спросил он.

— Я думаю, что лучше всего сжечь его, — отвечал Цампа, — и тогда…

— Что же будет тогда?

— Что? Ты приблизишься к грандству и к руке девицы Концепчьоны.

Прошли сутки. На рассвете из восточных ворот Кадикса выехал экипаж и, объехав сначала вокруг города, вероятно для того, чтобы обмануть, направился к вилле архиепископа гренадского. В экипаже этом сидели два человека: мужчина и женщина.

Мужчина был Фернан Роше. Женщина была Баккара. Она была одета в мужское платье, которое постоянно носила после отъезда из Парижа.

— Любезная графиня, — проговорил Фернан, в то время как экипаж, запряженный четырьмя мулами, ехал во всю рысь, — как вы полагаете, не пора ли объяснить ваши действия?

— Я вас понимаю, — сказала Баккара, —и сейчас дам вам ответ.

Господин Роше прислонился к стенке экипажа, а графиня продолжала, улыбаясь:

— Вас, вероятно, удивляли мои поступки?

— Да, немало.

— Вы, вероятно, не совсем поняли, для чего я желала, чтобы девица де Салландрера полюбила настоящего маркиза де Шамери.

— Вы мне сказали, что не хотите передать суду Рокамболя, которого Бланш так долго любила и называла своим братом.

— Да, это так.

— Но вот чего я не понимаю: положим, что ваши планы все сбудутся, что настоящего маркиза Концепчьона полюбит и что он женится на ней вместо Рокамболя, но все-таки со временем это откроется.

— Не думаю.

— Не узнает ли Бланш теперь или после…

— Никогда.

— В таком случае, графиня, я вас положительно не понимаю.

— Выслушайте меня, мой друг, я вам все расскажу.

— Слушаю.

— Настоящий маркиз де Шамери, этот благородный человек, произвел глубокое впечатление на Концепчьону; она сначала не признавалась себе, что любит его, да и не понимала этого, потому что была влюблена в негодяя Рокамболя, который украл у маркиза имя и титул. Теперь же я полагаю, что она поймет это.

— Хорошо, — проговорил Роше, — дальше.

— Если мне удастся зажечь эти два сердца, и я надеюсь, что я этого добьюсь, потому что Концепчьона произвела на маркиза сильное впечатление, — ничего нет легче, как заменить ложного маркиза настоящим.

— Вы так думаете?

— По всей вероятности. К свадьбе все уже готово, они должны обвенчаться без шума в часовне замка де Салландрера. После церемонии молодая чета должна отправиться в Мадрид. Там маркиз получит аккредитивы к бразильскому императору и они уедут через несколько дней.

— В Бразилию?

— Без сомнения.

— Все-таки я не понимаю…

— Не торопитесь… положим, что подлог возможен, настоящий маркиз, на имя которого Рокамболь уже получил документы о перемене подданства, займет место Рокамболя, он увезет Концепчьону в Бразилию и проживет там лет десять.

— Да, теперь я понял.

— Роста он одного с Рокамболем. Маленькое сходство у них есть, без которого бандит не имел бы таких успехов.

— Когда виконтесса Бланш д'Асмолль увидит своего настоящего брата, она будет уверена, что он тот самый, которого видела прежде в Париже.

— Теперь я вас совершенно понял, — проговорил Роше, — но это не так легко!

— Да, но… Бог не без милости.

— К тому же… Рокамболь… что же вы с ним хотите сделать?

Из глаз графини посыпались искры.

—О! — проговорила она. — Он будет жестоко наказан, вы это увидите.

• Предыдущая
• 19/32
• Следующая