Не тот господин 2 (СИ) - Баковец Михаил - Страница 3

«Да и пошли они кобыле в трещину. Заебутся пыль глотать, если наедут», — с бесшабашной злой удалью подумал я и окончательно выбросил эту тему из головы.

В данный момент я ходил по торговым лавкам и продавал всё набранное у гоблинов. Оружие и доспехи шли по цене металлолома, за прочие вещи я выручил сущие копейки. Возможно, подземная флора принесла бы мне серебра, но её я продавать не собирался, так как оставил, чтобы тренироваться в алхимии.

Занимался я этим с Шоколадкой, две других моих помощницы подыскивали подходящую лачугу для занятия алхимией. Мне нужно было тихое место, где нет ни до кого дела. Учитывая, что варка микстур часто сопровождается въедливыми неприятными запахами, подобное противопоказано в гостинице. Ещё мне не хотелось показывать окружающим свои способности. Пусть считают меня целителем и магом света. Довольно с них и этого. Конечно, рано или поздно я раскроюсь. Не специально, конечно, а из-за того, что Штирлиц из меня аховый и часто действую на эмоциях. Плюс, ещё не всегда считаю, что нужно скрывать свои эмоции. Но как бы там ни было, вот так с ходу показывать свои возможности не хочу и не стану.

Наша пара управилась с делами намного раньше, чем эльфийка с неко. Когда они вернулись в гостиницу, то я успел отдохнуть и подремать.

— Нашли, — с порога обрадовала меня кошкодевушка.

— Ты скажи, где нашли, — вошла в комнату вслед за ней эльфийка вот с такими словами.

— Хм? — я слегка нахмурился и посмотрел на неку. — Нимфа?

— Рядом с трущобами лачуга…

— В трущобах, вообще-то, — перебила её Ваннэса. — Санёк, я пыталась её отговорить, но деньги были у неё.

— Та-ак, — протянул я. — Чего вы там натворили, самки?..

Мне так и так пришлось бы идти осматривать постройку, взятую в аренду для моих нужд, но сейчас я шёл с самыми мрачными мыслями в голове после слов эльфийки, которая выразила крайнюю степень недовольства выбором неки. Может, я сам сглупил, когда вручил той деньги? Думал, что эта мохноухая крохоборка не потратит лишнего медяка в отличие от своей спутницы-аристократки, а вышло вон оно как. Хотя, чего я так волнуюсь? Потеряю всего лишь одну серебрушку, если мне не понравится лачуга. Она, монета, ляжет очередным штрафом на кошелёк Нимфадоры.

Девушки привели меня на улицу, с которой начинались городские трущобы. То, что здесь не очень здоровая атмосфера во всех смыслах, говорила стена в два с половиной метра высотой, частью сделанная из тёсанного камня, частью из стальных прутьев. Она отделяла трущобы от остального города. Стена шла до речного канала, который выполнял ту же роль — делил город.

Удивительно, но сильно неприятного запаха здесь не было, хотя хватало грязи на уличной брусчатке. Здесь хозяева домов в лучших средневековых традициях выбрасывали мусор с помоями и нечистоты прямо на улицу.

— Сука страшная, — выругался я, когда чуть ли не мне под ноги вылила ведро грязной воды толстая баба с мохнатыми ушами, как у моей неки. Баба даже через порог переступать не стала. Будто ей плевать, что потом самой же в это дерьмо наступать. Та в ответ на мои слова даже глазом не повела, молча закрыла дверь.

К счастью, далеко мне идти не пришлось, иначе не стал бы ручаться, что не сорвался бы на первом встречном, а потом не отвесил лещей двум ушастым помощницам. Упомянутые квартиросъёмщицы привели меня в тесный тупик протяжённостью примерно восемь метров. Слева и справа поднимались вверх каменные стены двухэтажных домов, между ними было не более двух метров пространства. Но при этом приходилось идти в затылок друг другу, так как под стенами лежали горы мусора. Причём на некоторых росла уже не только трава, но и мелкие кустики.

— Ну, Нимфа, — многообещающе произнёс я.

— Да я же ради тебя и старалась. Сам же попросил в укромном месте и подешевле, — обернулась ко мне. — В следующий раз сам тогда идти.

Тупик заканчивался у кривой деревянной лестницой с пятью полусгнившими ступенями и перилами лишь с одной стороны. Вела она к низкой щелястой двери. А рядом была ещё одна, находящаяся в какой-то яме. Видимо, это был вход в подвал. Крыши у дома не было, как и второго этажа. Судя по остаткам обгоревших стропил, когда-то тут случился пожар, кровля рухнула и завалила верхний этаж. Но дальше огонь не пошёл, раз кто-то живёт на первом. Либо, привели его в порядок позже, и на большее сил и средств не хватило.

Нам оставалось пройти пару метров, когда подвальная дверь со страшным скрипом стала открываться.

— Стоп! — тут же скомандовал я.

Из подвала вышли две скрюченных фигуры, закутанных в грязные одежды.

««Кориара Врана

Раса: неко.

Уровень: 24(9).

Ранг: стальной (медный)»».

И:

««Зангард Вран

Раса: неко.

Уровень: 31(12).

Ранг: стальной (медный)»».

Несмотря на неплохие характеристики, двойная запись намекала, что они серьёзно больны или искалечены.

«Или жутко стары», — подумал я, когда увидел сморщенные лица арендодателей, седые редкие волосы и беззубые рты.

— Приветствуем вас, господа, — прошамкал Зангард, щурясь на нас необычайно светло-голубыми глазами. Такие я видел у себя в деревне у одной бабки, возраст которой перевалил за девяносто пять лет. Потом краем уха слышал, что это связано с разрушением какого-то пигмента.

— Добрый день, — вежливо ответил я в ответ. — Мои помощницы вам сказали, зачем мне нужно помещение?

— Да, две леди пояснили, что сюда придёт молодой алхимик, который только-только начал овладевать азами своего мастерства, потому нужно тихое место, где он не побеспокоит шумом и запахами соседей. Я и моя жена давно уже плохо слышим, а уж запахи перестали чувствовать лет пять назад. Конечно, в подвале у нас сыро и не очень чисто, но зато мы просим всего одну серебряную монету за седмицу, — последние слова он произнёс с заметными умоляющими нотками.

Что мне понравилось — это речь. Старик пытается произвести впечатление вежливого интеллигентного человека, хотя знает, что представляет собой со стороны. Да и жизнь в трущобах тоже что-то значит для взгляда и мнения постороннего. При этом заискивает он по минимуму. Просто жизнь уже научила, что гордость кусок хлеба не принесёт. Вместе с этим, лебезить и вымаливать гроши или еду, старик не желает, маскируя перед самим собой попрошайничество якобы работой — сдачей площади.

— Я согласен заплатить серебряную монету каждому из вас за семь дней использования вашего подвала. А кто живёт выше?

— Никто… то есть, мы. Это наш дом, господин, — тут его за руку тронула Кориара, он покосился на неё, и добавил. — Только я хочу вам сказать, что просил всего одну монету, не каждому.

— Я заплачу каждому, и не спорь со мной. Возможно, будет ещё награда, но это уже по обстоятельствам. А теперь пойдём, взглянем на подвал что там почём, — произнёс я и активировал «светляка», подозревая, что внутри будет если и не кромешная тьма, то что-то близкое к ней.

Подвал был похож на старинные подвалы дореволюционной постройки. Я такие видел в барской усадьбе в нашем районе. В детстве туда на велосипедах гоняли с пацанами и пацанками, чтобы ночью проверить свою храбрость. По слухам, там жило привидение не то графа, не то графини, не то обоих вместе, убитых большевиками. Здание было закрыто, загорожено оградой из прутьев, но следить за ним никто не следил. По аллее из толстенных лип гуляли парочки, в сад за яблоками и сливами наведывались жители двух ближайших деревень. Ещё частенько забредали искатели сокровищ, которые изрыли всю территорию, что прям твои кроты.

Что-то я отвлёкся. Наверное, скучать по дому и родным с друзьями начинаю, раз всё чаше вспоминаю свою прошлую жизнь.

Подвал был с низким сводчатым потолком, которые сходился к стенам и двум колоннам, которые делили его на две части. В одной половине ютилась чета Вран, другую они отвели под помойку и дровяной склад. У одной из стен под узким окошком был сложен из камней высокий очаг, на котором лежали несколько стальных прутьев в виде решётки-плиты. Рядом стола узкая кровать, застеленная какой-то дерюгой. Машинально я повёл взглядом по сторонам, ища вторую койку. И лишь спустя пару секунд до меня дошло, что они вдвоём спят на одной. Затем опять в голове стали ворочаться шестерёнки на тему «делают по привычке или что-то ещё есть в пороховницах», пока не обратил внимания на окружающую сырость и прохладу. Наконец-то сообразил, что старики спят на тесной кровати вдвоём, чтобы согреться друг о друга.