1000 Первая дочь (СИ) - Соловьева Елена - Страница 20

— Моя… — прошептал он и потянулся, чтобы снять с меня остатки одежды.

Я занервничала. В комнате было слишком светло — он бы непременно увидел мои бедра и позорное клеймо. А мне так не хотелось портить этот вечер.

— Пожалуйста… — всхлипнула я, удерживая сорочку на прежнем месте.

— Что такое, Майлин?

Я слышала его тяжелое дыхание. Алексис с трудом контролировал себя, глаза его потемнели, как небо в разгар бури. И все же он отстранился ненадолго, почувствовав мой протест.

— Не сопротивляйся, — попросил он. — Не заставляй меня вновь уговаривать тебя. Я уже не в силах сдержаться, разве не видишь? Не мучай меня больше, Майлин.

О, да, я прекрасно видела, как сильно его возбуждение. Восставшая плоть готова была порывать ткань штанов и вырваться на свободу.

Я нервно сглотнула и с трудом отвела испуганный взгляд от его ширинки. Подняла голову, заглянув в его глаза. Я все еще сидела на кровати, а он теперь возвышался надо мной, подобно каменному исполину. Грозному богу, наблюдающему за мной с высоты своего могучего роста. Я казалась себе особенно маленькой и беззащитной под его жадным взглядом.

— Здесь очень светло… — сказала я тихо, едва различимо. Губы мои, припухшие от поцелуев, отказывались подчиняться. Как и голос. — Пожалуйста, задвиньте шторы… Для меня это очень важно.

Я не могла, не хотела показать ему ту часть себя, которую считала не просто уродливой, а отвратительной. Надо мной будто еще звучал сочувствующий и слегка испуганный голос Лагры, завещавшей никому и никогда не показывать клейма.

Он вновь опустился передо мной на колени, откинул со лба прилипшую прядь:

— Тебе нечего стесняться, Майлин. Ты прекрасна, просто божественна. Дай мне насладиться тобой, твоей красотой. Не в темноте и наощупь, точно вору.

Если бы я могла… Тело мое молило о продолжении, но ужасная мысль, точно заноза, крепко засела в разуме. Он увидит клеймо и ужаснется. И больше даже думать не станет о том, чтобы сделать меня свободной.

— Пожалуйста… — вновь попросила я.

Алексис положил большие горячие ладони мне на колени, а сам потянулся к губам. Но я больше не могла отвечать на его поцелуи — будто замерла, закаменела, предчувствуя ужасное. А когда он попытался развести мои колени, вскрикнула.

— Я знаю о твоей метке, — напомнил Алексис — твердо, но без раздражения в голосе. — Поверь, Майлин, для меня это не имеет никакого значения. Я не испугаюсь и уж тем более не стану к тебе хуже относиться. Просто расслабься и позволь мне сделать все как надо.

Я до крови прикусила нижнюю губу. Как хотела, как мечтала поверить ему. Но это было выше моих сил.

— Не могу, — созналась я и потрясла головой. — Вы обещали не принуждать меня ни к чему. И я готова скрепить наш договор любым удобным для вас способом. Только задерните шторы, прошу вас. Понимаю, вам, возможно, это кажется глупостью, но это так важно для меня.

Я дрожала, но вовсе не от холода. Приятное возбуждение, пробужденное умелыми ласками Алексиса, прошло, уступив место страху. Так глубоки были мои убеждения, что ничто не могло заставить меня поверить, будто Алексис не заметит клейма. Даже он сам.

Я боялась этого момента. Страх сковал мое тело невидимыми цепями, заставил разум метаться, как зверя в клетке. Я словно стояла на краю пропасти, готовая в любую секунду сорваться вниз и утонуть в кипучем море нарастающей паники.

Так страшно мне не было еще никогда в жизни.

Алексис

Что за глупые предрассудки? Меня совершенно не волновало клеймо Майлин. Что меня действительно будоражило, так это ее близость. То, с каким пылом она отвечала на ласки. Ее тело было будто создано для того, чтобы дарить и получать удовольствие.

— Хорошо, Майлин, будь по-твоему, — согласился я и, с трудом разомкнув объятия, проследовал к окну.

Задернул чертовы шторы так, что сквозь них почти не просачивался свет. Идти обратно к кровати пришлось почти наощупь. Правда, помогла выработанная годами привычка запоминать расположение комнаты и окружающих предметов.

Майлин все еще сидела на постели.

— Спасибо… — прошептала она и, обняв за бедра, прижалась ко мне.

Я молниеносно отреагировал на это прикосновение. Мой напряжённый член уперся в ее пышную грудь. Но она не испугалась и не отстранилась, напротив, потерлась о него, доводя меня до исступления. Плотная ткань брюк царапала ее нежную кожу, и она попыталась избавить меня от лишней одежды. Пока ее проворные пальчики развязывали мой пояс, я стоял неподвижно, точно охотничий пес, сделавший стойку на добычу.

Майлин торопилась, ее теплое порывистое дыхание возбуждало еще сильнее. И вот, наконец, штаны соскользнули на пол, и я переступил через них.

— Дотронься до меня, Майлин, — попросил я. — Тебе нечего бояться.

Ее нежные пальчики нерешительно коснулись напряженной головки. Как жаль, что я не видел в этот момент выражения ее лица. Зато слышал ее сердцебиение. Или это мое билось с бешеной скоростью, заглушая остальные звуки?

Она провела пальчиком вверх-вниз по моей напряженной плоти, и глухой стон вырвался у меня из груди.

— Тебе больно? — испугалась Майлин.

— Нет, мне безумно приятно. Твои ласки доставляют несказанное удовольствие. А вот мне, боюсь, придется причинить тебе боль. Но я постараюсь, чтобы расставание с девственностью прошло для тебя как можно менее болезненно. Ты веришь мне, Майлин?

Она кивнула в темноте, и шелковистые пряди ее волос пощекотали мою кожу в области бедер. Склонившись, я обхватил ее за талию и уложил на постели, накрыв ее тело своим. Она вцепилась в мои плечи, задрожала, когда мое достоинство коснулось ее паха.

— Не бойся… — повторил я

Моя рука спустилась к ее сокровенному источнику, пальцы поиграли с нежными влажными складочками, заставив девушку прогнуться в спине. С ее губ сорвался тихий вздох. Я нащупал маленькую тугую горошину — то место, где сосредоточилось ее желание, и начал поглаживать круговыми движениями. Рот мой ласкал ее грудь, слегка прикусывая и дразня чувствительные соски, обводя языком ореолы.

— О, Богиня!.. — простонала Майлин, приближаясь к пику наслаждения и приподнимая бедра навстречу моему нежному натиску.

— Она здесь ни при чем, — улыбнулся я. — Здесь только мы с тобой, без посторонних. Мне продолжать?

— Пожалуйста, — взмолилась она и облизнула пухлые губки. — Еще…

Я не мог отказать ей в исполнении этого желания. Моя ладонь все еще сжимала девственную впадину между стройными ножками. Указательный палец, проник внутрь, коснувшись плотной преграды. Малин вновь приподняла бедра, желая усилить наслаждение. Она прогнулась в спине, полностью отдаваясь моей власти. Теперь Майлин, не стесняясь, разводила ножки, позволяя мне удобно устроиться между ними. И, клянусь, это было самое восхитительное ощущение из тех, что я когда-либо испытывал.

Я жадно целовал ее рот, и она отвечала с не меньшей страстью. Когда ее желание стало нестерпимым, она приподнялась на локтях и жарко шепнула:

— Сделай это, пожалуйста… Сейчас!

То был приказ и одновременно мольба. Она хотела меня, умоляла взять ее, как я всегда и мечтал.

— Что сделать, Майлин? — я еще не мог поверить собственному счастью.

— Возьми меня! — приказала она.

Ее острые ноготки царапали мои плечи. Майлин прикрыла глаза и вся подалась навстречу. Нежные ладони спустились ниже и сжали мои ягодицы.

Я замер над ней, запоминая этот момент.

— Обхвати меня ногами, — попросил я. — Вот так, девочка. Именно то, что надо.

Она послушалась беспрекословно, и я стал входить в ее тесную расщелину миллиметр за миллиметром. Она была влажной, горячей и невыносимо желанной. Я еще не встречал женщины столь страстной и невинной одновременно. Сдерживаться дальше стало невыносимо. Теперь, даже если бы Майлин попросила остановиться, я бы не смог этого сделать.

Но она не сопротивлялась, а, напротив, всячески поощряла меня. И все же я помнил, что она еще невинна. Дикое желание взяло верх над моим рассудком, но причинить боль Майлин было сродни святотатству.