1000 Первая дочь (СИ) - Соловьева Елена - Страница 37

Алексис

Эти ее игры доставляли мне небывалое наслаждение. Сегодня Майлин была такой смелой и открытой, я с радостью отдался во власть ее нежных рук и шаловливого язычка. Кто бы мог подумать, что такие прикосновения могут доставить такое удовольствие?

Действия Майлин выдавали ее неопытность, но все же были невероятно эротичными.

Мне нравилось все, что она делает. Как говорит, ходит, даже дышит. Мне вдруг стало жизненно необходимо, чтобы она была всегда рядом. А до встречи с ней я и не подозревал, будто в моей жизни чего-то не хватает. Как же скучно я проводил дни и ночи прежде. Было столько женщин, но ни одна из них не оставила следа в моей памяти. А Майлин…

Я представить не мог, что мы можем расстаться. Она стала необходима мне как воздух. А ведь сегодня я едва не потерял ее. Северус, мой брат и король, возжелал ее. И это неудивительно: даже в закрытом платье она выглядела самим совершенством.

— Позволь, я сниму с тебя это… — жарко прошептала она и помогла мне избавиться от брюк.

Я стоял перед ней обнаженный, с гордо выдающимся вперед членом. И ждал ее ласки, как бездомный пес, подобранный доброй хозяйкой. От одной мысли о том, что Майлин совершенно осмелеет, я едва не терял рассудок.

— Что же ты остановилась? — спросил я. — Тебе не нравится то, что ты видишь?

Майлин склонила голову, и ее шелковистые волосы коснулись моего напряженного члена. Полагаю, она сделала это специально, проверяя мою реакцию. Ее задумчивый взгляд и таинственная полуулыбка заставляли меня нервничать. Нет, я никогда не сомневался в собственной мужественности. Но для Майлин хотел быть вдвое сильнее, втрое горячее и отважнее. Стать самым желанным для нее мужчиной, надежным защитником — вот моя главная задача.

Но пока я мог доказать ей свою преданность только одним способом.

Боги, какого усилия мне стоило стоять спокойно и не коснуться ее. Меж тем тело мое ломило от желания. Было бы так просто подхватить ее, бросить на кровать и накрыть собой. Войти в ее нежное шелковистое лоно и снять невероятное возбуждение, двигаясь резко, толчками.

Но я остался стоять на месте, позволяя Майлин и дальше исследовать меня.

— Мне очень нравится, — прошептала она.

Темная мягкая прядь ее волос прошлась по всей длине моего члена — так щекотно и в то же время возбуждающе. И снова этот загадочный взгляд. Малин ждала, что я попрошу ее о продолжении? Да я готов был молить ее о том, чтобы она продолжила эту сладкую пытку.

Она склонила голову, и ее роскошные волосы скрыли действо от моих глаз. Я запустил в них руки и раздвинул эту темную массу, чтобы она не загораживала мне обзор. Я должен был это видеть.

Кончик розового язычка Майлин неуверенно коснулся головки, и я с шумом втянул в себя воздух. Движения ее были осторожными, но такими манящими. Один выпад бедрами, и я мог бы полностью погрузиться в ее нежный ротик. Но это могло напугать Майлин и заставить отстраниться. Оттого я терпел, сдерживая рвущиеся из груди стоны. Боль и наслаждение смешались воедино, заставляя забыть о реальности.

Она сделала языком круговое движение, и подалась вперед. Я вошел не слишком глубоко, но даже этого хватило, чтобы почувствовать себя на седьмом небе от счастья. Еще мгновение, и я кончил бы, совершенно потеряв рассудок от ее ласк.

Но вот Майлин подняла голову. Освобождая меня от сладкого плена, и, блаженно прикрыв глаза, призналась:

— На вкус ты солоноватый, как море. И такой твёрдый и горячий, словно камень, прогретый солнечным светом.

Терпеть дальше я не мог. Настал мой черед распалить Майлин так, чтобы она молила о продолжении.

— Иди ко мне, — позвал я ее.

Она поднялась и покорно приникла к моей груди. Теперь мой член упирался в ее мягкий плоский живот, и это было невыносимо. Я поднял ее на руки и, уложив на кровать, приник к ее губам в жарком поцелуе. Сначала он был легким, манящим. Я дразнил ее легкими прикосновениями языка, совсем как она недавно. Но каждый раз, когда она хотела продолжить, отстранялся.

Стон разочарования и одновременно желания вырвался у Майлин. Она прикусила мою нижнюю губу, будто в отместку за то, что я решил раздразнить ее.

— Ах ты, маленькая хищница! — восхитился я.

Настала пора избавить ее от лишней одежды. Майлин приподняла бедра, помогая избавить ее от сорочки. Глаза ее полыхали страстью. Она прогнулась в спине, словно подставляя свою пышную грудь для поцелуев. Вершинки ее стали твердыми, манящими, точно вишенки на сливочном торте. Я не мог не попробовать их на вкус.

Майлин приподнялась и потерлась об меня всем телом, моля о продолжении. Забросила одну ногу мне на бедро, и мой волосатый живот встретился с ее гладким. Член уперся во влажный вход. Сил на сопротивление не осталось.

Очень медленно, словно все еще имею дело с девственницей, я вошел в нее. Погрузился до конца и снова вышел. Майлин закинула вторую ногу мне на бедро, обхватила руками плечи и подалась вперед, прижимая к себе как можно крепче. Она будто требовала, чтобы я потерял над собой всякий контроль, взял ее неистово и страстно. Ее глаза были широко раскрыты, Майлин наблюдала за мной, словно боясь пропустить нечто важное. Острые ноготки царапали кожу на моих плечах, но я совершенно не чувствовала боли. Я хотел заполнить ее всю, довести до самых вершин экстаза.

Время будто замерло для нас обоих. Осталась только эта кровать и два тела, жаждущие слиться воедино.

Майлин прикусила нижнюю губу и, откинув голову, закрыла глаза. Она была близка к пику наслаждения и звала меня за собой. Я вонзался в ее нежный вход, чувствуя, как с каждым толчком она становится все более горячей и влажной. Дрожь волной пронеслась по ее телу, внутренние мышцы Майлин туго обхватили меня. Ее почти победный крик — и я отпустил себя. Разрядка настигла нас почти одновременно.

Но мы еще долго лежали, не в силах разомкнуть объятия. И лишь ближе к рассвету я вспомнил о противозачаточной процедуре. Провел рукой по животу Майлин и нахмурился. Я не помнил, делал ли это вчера.

А ведь прежде никогда не забывал о подобных вещах.

Майлин

На следующий же день мы отправились в Лимб, страну моей матери. Отправились тайно, почти как воры, пробравшиеся в чужой дом. Старейшины переоделись в бродячих актеров, поснимав богатые одежды и перстни с пальцев. Мы с Алексисом представлялись семейной парой циркачей, выступающих за звонкие монеты перед публикой. Я с радостью согласилась участвовать в этом спектакле. Ведь даже разыгрывать чувства мне не пришлось: Алексис всецело завладел моим телом и разумом. Об одном лишь я сожалела, что все это фарс. И вскоре мне придется вернуться в Озис и стать рабыней.

К сожалению, увидеть величественные пирамиды Лимба, золоченый сад с хрустальными яблоками и диковинных животных с двумя хвостами мне так и не удалось. Путь наш лежал в одно из селений, расположенных вдалеке от крупных городов и тем более столицы. Человек, которого искали старейшины, оказался всего лишь скотоводом, державшим стадо тонкорунных овечек. Он был несказанно удивлен, когда мы объявились возле его дома.

— Мы заблудились, милостивый господин, — сообщила я по научению старейшин.

И попросилась на ночлег.

Скотовод по имени Браха оказался человеком добрым и пригласил нас к себе. Угостил домашним вином и предоставил в распоряжение комнаты. Он ничем не отличался от многих других жителей Лимба, разве что черты его лица были более резкими, да кожа более темной.

Чем он мог заинтересовать старейшин, я не понимала. За столом, во время обеда, те буквально заглядывали ему в рот. А после напросились в баню, хотя всем было известно, что старейшины купаются исключительно в целебных источниках Ишатра. И уж точно не опускаются до омовения вместе с простолюдинами.

— Сегодня мне нужно отбыть по делам в город, — отозвался Браха. — Но мои помощники с удовольствием затопят для вас баню.

— Нет-нет, мы подождем вашего возвращения, — засуетились старейшины.