Снесу крышу. Дорого (СИ) - Нарватова Светлана "Упсссс" - Страница 24

— Что непонятного в словах: «ноге нужен покой»? Сейчас машина прогреется, — Кощей сходил к платяному шкафу за брелоком и пискнул к окно.

Даша решила добраться до своих вещей, чтобы натянуть ботинки. Она всё еще пребывала в расслабленном и несколько некритичном состоянии, потому оказалась не готова в резкой боли, пронзившей стопу.

Несветаева непроизвольно вскрикнула.

Павел Константинович развернулся и, поймав Дарью с поличным, если так можно назвать оторванную от кресла задницу, и протранслировал мимикой: «Что непонятного в словах: «ноге нужен покой»?»

Даша послушно села, вжав голову в плечи. Не от страха, а скорее рефлекторно, как самка перед альфа-самцом.

Поляков ткнул пальцем в ее сторону, будто выстрелил из пистолетика.

С верхней полки шкафа он вытащил сумку от ноута, куда бережно его уложил.

— Это чтобы вы не скучали и думали обо мне, — сурово заявил он. — Что еще вам нужно забрать с работы, кроме сумочки и верхней одежды?

— Нет, спасибо, ничего. А Елена Викторовна?..

— Я ее предупрежу о несчастном случае на производстве, — с тем же невозмутимым видом продолжил босс.

— Какой несчастный случай? — снова напряглась Даша. — Выпью пару таблеток, натру обезболивающим, завтра как живая буду на работе.

— Мне тут зомби не нужен, — будто всерьез уведомил Поляков, но сеточка морщин у глаз подсказывала, что он пытается Дашу троллить.

— Ладно, значит, живая приду, — согласилась она. — Да всё нормально будет!

— Вот и договорились, — подвел итог Поляков. — Я отвожу вас домой, по дороге заедем в аптеку и купим вам таблеточки-растирания. По магазинам, компенсировать нанесенный ущерб, отправимся после выздоровления пациента.

Даша молчала.

Иногда лучше молчать, чем говорить.

Не то можно спугнуть удачу.

Из Полякова вышла идеальная сиделка. На коленях. И обувалка ботинок. А также одевалка одежды и собиралка вещей. Павел Константинович офигел настолько, что даже предложил Даше помощь в надевании джинсов. Так, вскользь. Между делом. Несветаева его даже зауважала. Так-то своим ухарски-раздолбайским подходом к жизни и работе Кощей скорее раздражал. И относительный финансовый успех фирмы Дарья приписывала связям в силовых структурах, улыбке фортуны, кстати подвернувшимся профессиональным кадрам… И только директор — безответственный балабол — был тем фактором, которому не столько «благодаря», сколько «вопреки».

Однако чем ближе знакомилась Даша с Кощеем, тем полярнее становилось ее мнение о боссе. С одной стороны, бесили его лень и разгильдяйство. С другой — каким-то непостижимым образом это же самое наплевательство позволяло ему добиваться… всего. Вспомнился бородатый анекдот про конкурс пофигистов. «Хочешь бабу?» — «Хочу!» «Хочешь денег?» — «Хочу!» «Хочешь власти?» — «Хочу!» «Так какой из тебя пофигист?» — «А мне пофигу, что вы обо мне думаете».

Так вот, в Даше крепла уверенность, что Поляков — тот самый чемпион по пофигизму. Он просто делал, что хотел, не пускаясь в рефлексии и не страдая этическими дилеммами. Опустился перед нею на колени и даже не задумался о сакральном смысле этой позы. Его не волновало, что он — директор, она — секретарша; он — мужчина, она — женщина; он — старше, она — младше. Решил, что отвезет домой — и хоть джигу в шпильках у него на лбу пляши: он хочет — он повезет.

Даже вчерашнее вторжение с высоты сегодняшнего опыта выглядело в другом свете. Он захотел — он приехал. Просто ничто не в состоянии остановить поезд на воздушной подушке, когда он на полном ходу.

Ничто, кроме Дарьи Несветаевой, разумеется.

«Хочу» Кощея vs «Надо» Даши.

Это будет интересно!

— Павел Константинович, — жалобно взмолилась она, когда уже одетый директор наклонился, чтобы подхватить уже одетую Дарью. — Пожалуйста, можно я сама дохромаю? Могу даже доскакать. На одной ноге. — Под взглядом непонятливого собеседника она добавила: — Что люди подумают?

— А что они подумают? — предсказуемо удивился Поляков.

В его забрале был предусмотрен только один прицел — под его взгляд. О наличии в мире других взглядов его, кажется, просто забыли уведомить.

— Не хотелось бы думать о том, что они подумают.

— Очень глубоко и витиевато, — похвалил директор. — А теперь просто и по-русски, пожалуйста.

— Если бы у меня нога была бы поломана… Ну вы бы тогда скорую вызвали. А так… с чего вам меня на руках носить?

— Тоже мне проблема! Пронести на руках девушку по коридору. Да у нас мужики в очередь бы встали, если бы им кто предложил.

— Я и не предлагаю, — возразила Дарья. — Пожалуйста. Мужчины, может, и встали бы в очередь, только женщины бы завтра об меня языки до дыр сточили. Да и не только женщины.

— М-м, — глубокомысленно промычал на Несветаевой директор. — Если до дыр, то ладно. Хромай… те. Я пока к Елене Викторовне загляну.

И упылил на третьей космической.

Даша неторопливо доковыляла до двери, закрыла кабинет и двинулась в сторону лифта.

В двери кабинки они вошли вместе. Даша даже не успела заметить, когда Поляков к ней присоединился. Только что она стояла одна, следила, как меняются циферки этажей у медленно ползущего вверх агрегата. Двери разъехались в стороны, открывая пустую — в это рабочее время абсолютно пустую! — кабинку. Несветаева развернулась, чтобы нажать кнопку первого этажа, но наткнулась на горячую ладонь шефа.

— Ой, — вскрикнула Дарья от неожиданности.

— Спокойно, Маша. Я — Дубровский, — выдохнул Кощей почти над ухом, и она поёжилась, и стадо мурашек промаршировали по ее спине и рукам.

— Вы меня напугали, — сказала Несветаева, чтобы снять неловкость.

Но Кощей промолчал, и неловкость осталась. Почему-то в просторной кабинке лифта, куда человек двенадцать вместилось запросто, вдвоем с Поляковым Даше стало тесно. Особенно, когда он так смотрел на ее губы. Не стесняясь.

Хотя стеснение и Поляков — две противоположные формы существования материи.

Дарья отвернулась к стеклянной стене.

Поляков подошел ближе.

Не вплотную, хотя Даша через куртку ощущала спиной его тепло. Он уложил свои огромные руки на деревянное перильце с двух сторон от ее рук.

Через стекло к Дарье приближалась площадь. Словно отдавая последнюю дань ушедшей зиме, с неба медленно падали огромные снежинки. Они разбивались об асфальт и растекались по земле влагой.

Как Даша сейчас.

Интересно, что ее так завело? Обычно ее тело реагировало совсем на другие стимулы.

— Красиво, — хрипло сказал ей в макушку Поляков.

Места ему мало, что ли?

Проскользив еще немного, лифт мягко затормозил.

— Идем. Те, — сказал босс, потянув Дарью за руку.

Вновь каким-то непостижимым образом Несветаева расслабилась и сделала шаг больной ногой. И вскрикнула.

В следующий момент Павел Константинович всё же подхватил ее на руки, вынося из лифта в многолюдный и шумный холл ногами вперед.

— Позвольте пройти, у девушки травма ноги, — сурово разогнал он тех, кто должен был размочить тугую тишину. Будто все эти люди, галдящие и хохочущие, стояли и ждали, когда же Поляков наиграется в рыцаря.

Толпа расступилась, пропуская героя.

Знакомых по «Палладе» лиц вокруг не наблюдалось. Несмотря на показную демократичность директора, Даша бы поостереглась попадаться ему на глаза в рабочее время в нерабочем месте.

Кощей донес ее до крутящейся двери и поставил на ноги.

— Я сейчас подгоню машину и вернусь. Стоять на месте и ждать, — велел он Несветаевой, словно она была собачкой на поводочке. И вообще была способна сбежать.

…Конечно, она была способна сбежать. Боль Даша не любила, но терпела. Только ради чего? Чтобы показать, что она лучше собаки?

Тю.

Даша не обманывала себя. Ради денег она станет и собакой. И раком. Кем надо, тем и станет. И встанет.

Павел Константинович вернулся быстро. Он остановился буквально у самой «карусельки» и донес Несветаеву до дверцы. По дороге он остановился у какого-то супермаркета, уточнил, какими лекарствами она пользуется, и исчез в темных глубинах торгового центра. Вышел оттуда Кощей с огромным пакетом, который сунул на заднее сидение.