Одержимость Малиновского (СИ) - Светлова Маргарита - Страница 32

— Опасную игру затеяла, котёнок: распалить мужика и бросить — не самая умная затея. Особенно такого, как я. Глупо, детка, очень глупо…. — Я ахнула от неожиданности, когда в мой рот впились требовательные губы Ивана. Он целовал грубо, страстно, словно утверждая свои права на меня. Или же он так хотел наказать меня за то, что осмелилась ему не подчиниться и затеяла реально опасную игру?

Я хотел её сладкий рот, был одержим им с той секунды, как увидел выходящей из воды. Как же я жаждал попробовать его вкус, грезил этой мечтой днями и ночами. Наконец я могу это себе это позволить. Господи, все мои мечты меркнут перед реальностью! Если бы не один минус: эта строптивая лань решила со мной поиграть. Я прервал поцелуй и заглянул в её замутнённые похотью глаза. О…да, детка, ты так же хочешь этого, как и я.

— Продолжай ласкать меня, иначе, клянусь, я возьму тебя на этом столе. — Я понимаю, грубо, но сама виновата, взбесила своей выходкой.

Резким движением я просовываю свою руку в её трусики, Мирослава охнула, явно не ожидала от меня подобного.

— Ваня, не надо… — попыталась она воспротивиться моему вторжению, но руку от моего члена не отняла, умница моя.

— Раньше нужно было думать, перед тем, как затевать со мной эту дурацкую игру. Все действия ведут к определённым последствиям… — Я обхватил её лоно и ощутил, насколько Мирослава была влажная. Моя любовь сдавленно охнула, а я без промедлений скользнул в неё пальцем. Бог мой, только бы не сорваться! Какая же она узкая и горячая. Пора ей показать, от чего отказывается. Или же…

— Не надо… — взмолилась моя девочка, но уже не так решительно, чем раньше.

— Давно нужно… — делаю круговое движение внутри, буквально у самого входа в мой рай. — Очень скоро я наполню тебя своим членом и оттрахаю так, что ты ходить не сможешь.

Я начинаю ласкать её, с жадностью ловлю стоны любимой губами. Моей девочке нравится, что я с ней делаю, она неосознанно делает движение рукой, продолжая ласкать меня. Очень скоро она произнесёт эти слова, и тогда я возьму своё сполна, оторвусь за все годы! А пока я её помучаю, она познает, каково это сходить с ума от желания. Но я всё же дам ей шанс избежать этой пытки, если она упустит, то пусть потом не обижается. Я тоже умею играть грязно.

Умом понимаю, что должна всё остановить, но нет сил противиться его желанию. Он и я, горим в пламени нашей страсти, мы оба истосковались по друг другу. И только стена из обид разделяла нас. Но не сейчас… Я таю от его прикосновений и сама хочу подарить ему блаженство.

— Кому ты принадлежишь? — вырывает меня из него властный голос Ивана. — Скажи это, милая, и я подарю тебя рай.

Как же я хотела испытать эти чувства! Да что там, я словно горела в огне, и низ живота болезненно ныл от так и не наступившей кульминации. Но только не таким путём. Распахиваю глаза и вытаскиваю руку из его штанов.

Да уж, вот это я отожгла!

— Я принадлежу себе, Вань. А если и далее будешь пользоваться такими подлыми методами, я найду того, кто подарит мне рай без всяких условий. — Он вытаскивает руку их моих штанов и, растирая на пальцах мою влагу, как-то зло улыбается.

— В любви и на войне все средства хороши, детка. Я хочу услышать эти слова от тебя, значит, ты мне их скажешь. — У него что, какой-то пунктик на эти слова? — А насчёт другого… — он наклоняется ко мне, и опять эта жуткая усмешка появилась на его губах. — Попробуй, посмотрим, что из этого выйдет. — Он отстраняется и отходит к окну. — Приведи себя в порядок, к нам гости.

— Кто? — спрыгиваю со столешницы, ища глазами свою футболку.

— Твои родители, видимо, даже домой решили не заезжать.

Бог ты мой, а я в таком виде!

Я быстро подхватила футболку, натянула её на себя и подбежала к Малиновскому, который возле раковины с невозмутимым видом мыл руки.

— Отойди. — Влезла между его рук и бесцеремонно отпихнула задом своего соблазнителя.

— В такие моменты я люблю тебя ещё больше. — Хохотнул он, поцеловав меня в макушку. То, с какой он нежностью произнёс эти слова, не могло меня оставить равнодушной. Но женская вредность дала о себе знать.

— Извращенец… — пробурчала себе под нос.

— И это мне говорит девушка, которая первая залезла мне в штаны? — Вновь хохотнул он.

Справедливый упрёк, тут не поспоришь.

— Я просто… — резко повернулась к нему, попыталась оправдаться. Но, как назло, нужных слов не могла подобрать.

— Ничего у нас просто не бывает… — тяжко вздохнул он, поправляя мои явно всклоченные волосы. — Котёнок, ты можешь шипеть, выпускать когти, но я не отступлюсь. — Он нежно обнимает меня, притягивая к себе, и с такой… болью в голосе произносит последние слова, что у меня сердце заныло: — Потому что не смогу без тебя. Я давал тебе шанс… Да что там, уйму этих грёбаных шансов. А сам сдыхал вдали от тебя, одна только мысль, что ты можешь быть с другим, сводила с ума. Но я держался, ты даже не представляешь, чего мне этого стоило. — Он отстраняется. — Если тебе так важно отыграться на мне за всю ту боль, что причинил, то действуй. Но окончательный результат один: нам суждено быть вместе. Я не позволю тебе сделать себя несчастной. И это не пустые слова. Потому что знаю: если отступлюсь, мы оба будем в проигрыше. Но в твоих словах есть доля истины, я болен тобой, и это неизлечимо. Или же зависим от тебя… — его губы исказила болезненная усмешка. — Или одержим… Тут много вариантов, но суть одна — без тебя моя жизнь теряет смысл. Теперь только от тебя зависит, мучить нас дальше или прекратить эту агонию. Я люблю тебя, а ты меня, вот это самое главное, а остальное прах.

Он отходит, а я стою после его слов и не знаю, как быть дальше. Как ни крути, он прав: растить обиды — плохой сад. И мне так же невыносимо без него. Хочу верить ему, очень… Но страх быть отвергнутой не даёт сделать шаг к примирению. Возможно, завтра или чуть позже. Но определённо не сейчас, мне нужны доказательства его искренности, а в слова я никогда не верила. Боже… как быть?

Мои размышления прервал звонкий смех мамы, он словно по волшебству оттеснил все мои тревоги обиды на второй план. Как же я по родным скучала! Сердце радостно отстукивало секунды до нашей встречи, одна… вторая, третья… Дверь распахнулась, и счастье озарило наш с Ваней дом.

Дверь распахнулась, и в холл зашли родители моей любимой. Глеб придирчиво посмотрел на дочь и, заметив её припухшие губы, нахмурился. Но это длилось всего секунду — после радостного вопля Мирославы его лицо преобразилась, и улыбка не сходила с лица, когда он сжимал своё сокровище в своих руках.

— Вань, ты чего как не родной? Не хочешь обнять свою будущую тёщу? Или я тебе в качестве её не по нраву? Увы, дорогой, — развела она руками, — тёщ не выбирают, они как тяжкий груз — прилагаются к любимой женщине. — Тётя Люда, как всегда, в своём амплуа: не подколет, считай, что у неё день прошёл даром.

— Ничего страшного, вы в качестве груза меня вполне устраиваете. — Подхожу и обнимаю лучшую подругу моего отчима и тёти — с первым они, скорее, как брат и сестра. — А вот тесть… — Многозначительно смотрю на Беркутова. — Дай бог мне силы выдержать его крутой нрав.

— Не наговаривай на меня, — пробурчал он, выпуская свою девочку из объятий.

Мира тут же юркнула к своей маме и, как и несколько минут назад, своей шикарной попкой оттолкнула меня.

— Мама, я так соскучилась… — чуть ли не урча от удовольствия, прижалась к тёще.

— А мы-то как скучали… Даже не верится, что ты скоро будешь жить рядом с нами. Когда Ваня затеял строительства дома для тебя, я чудом не проговорилась. Надеюсь, тебе понравился Вани проект?

— Кх… Ромы, — поправил я тётю Люду.

— Ну да… — с упрёком посмотрела на меня, — его…

Она принципиально не стала назвать имя друга — не одобряла моё решение скрыть правду, ведь не знает, что на самом деле происходит.