Босс моего мужа (СИ) - Ручей Наталья - Страница 44

Но реальность другая. В ней меня встречает шепот-напутствие:

– Ты делаешь только хуже… Так твоя жажда только усиливается. Тебя ждет бессонная ночь.

– Мне казалось, тебя больше должна беспокоить жажда твоей Вивианы. А я и так не сплю из-за Елисея Вадимовича, – бормочу едва слышно куда-то ему в рубашку.

Чувствую, как в его груди зарождается смех, а потом слышу его и в реальности – не громкий и не колючий, как тогда в кабинете. Согревающий, жаркий, который вовсе не помогает остыть, как и его обещание:

– Теперь ты не будешь спать из-за меня.

Отстранившись, он окидывает меня долгим взглядом, но больше не прикасается. Сообщив, что будет ждать меня в машине, щелкает замком и выходит из массажного кабинета. Едва его шаги удаляются, я окончательно выныриваю из неги, в которую он меня окунул. Одеваюсь, несмотря на то, что разгоряченному телу это не очень нравится.

И быстрым шагом, стараясь не думать о том, куда и за какую сумму пропал массажист, покидаю комнату.

– Вам понравилось? – заметив меня, интересуется администратор.

По взгляду не скажешь, что она о чем-то догадывается. Нет, она точно не может знать, что происходило в массажном кабинете.

– Да, конечно, – вежливо улыбаюсь в ответ на ее улыбку.

– Надеемся снова увидеть вас.

Киваю и толкаю дверь гостиницы. Повернув голову, обвожу взглядом столики, но пассии Тимура не видно.

Осенний ветер дарит успокоение, стирает румянец с моих щек и подталкивает к черному джипу, ожидающему у входа. Сажусь в салон, и ноздри тут же улавливают запах кофе. Прикрыв глаза, делаю вдох, а когда открываю их, в мои руки просится горячий бумажный стаканчик.

– Пытаешься разжечь мою жажду?

Моя неудачная шутка – маленькая ширма, но она с легкостью отодвигается словами Тимура.

– Наоборот, слегка ее утоляю. Мой прогноз, если помнишь, был относительно ночи.

Если помнишь…

Как будто это можно забыть.

Взяв в руки стаканчик, вновь делаю глубокий вдох. Попробовав кофе, жмурюсь от удовольствия: хороший, правда хороший. Бросив взгляд на Тимура, замечаю в его руке еще один стаканчик, такой же, как у меня.

На языке вертится вопрос: его пассия тоже ушла со стаканчиком? Она ведь тоже хотела кофе. Но я не решаюсь спросить. Неинтересно. Зачем это мне?

В салоне нет музыки. Тишина разбавляется только нашим дыханием. Но постепенно, глоток за глотком, напряжение сбрасывает свои колючие градусы, перестает давить мне на плечи.

Может быть, потому, что Тимур, как и я, сосредоточенно смотрит в окно.

Я стучу пальцами по рулю и без особой надежды смотрю на длинный ряд машин сбоку и перед собой.

Хочется свободы, ветра, я задыхаюсь, чувствую себя запертой среди чужой груды металла, которая неохотно шевелится с разных сторон от моей яркой Мазды. Металлическое серебро нависает и сверху, готовясь пролиться дождем.

Перед глазами в который раз возникает картинка – два пустых картонных стаканчика, стойкий аромат кофе в салоне и вопрос Тимура:

– Как ты?

Два слова, в которых скрыто куда больше, чем кажется. И на которые я честно отвечаю:

– Пока хорошо.

После. Накроет после.

Я думала, это случится, едва я выйду из машины Тимура, но нет. Я спокойно поднимаюсь в офис, беру задание у Елисея Вадимовича, натягиваю беззаботную улыбку, встретив в коридоре секретаршу Тимура.

Так же спокойно сажусь в свою Мазду и тянусь в пробке, понимая, что идея выехать за город сегодня не воплотится. Пока готовлю ужин, усаживаюсь на кухне с ноутбуком и копаюсь в юридических нюансах.

Часа через два домой приезжает и Макс. Я думала, что у меня будут потеть ладони и бегать глаза и я сразу же выдам себя. Но ничего этого нет. Внутри по-прежнему штиль.

– Я заезжал в главный офис, – говорит Макс, заходя на кухню, – но мне сказали, что ты давно уехала.

– Если бы ты мне позвонил, я бы сказала тебе то же самое. Только еще бы и уточнила куда.

Усмехнувшись, задерживает взгляд на моем ноутбуке, и я торопливо убираю его на подоконник. Накрываю на стол, пока Макс переодевается. Прежде чем сесть, он достает коньяк. Мне предлагает вино, но я киваю в сторону подоконника.

– У матери в субботу день рождения, – напоминает Макс. – Нужно что-то придумать с подарком.

Я бы предложила купить ей часы – судя по ее подаркам, она питает к ним слабость. Или оплатить ей курс омолаживающих процедур – чтобы подарок был с таким же откровенным намеком, как у нее. Если бы она не была матерью мужчины, который мне дорог.

– Придумаем, – обещаю.

Интересно, если бы свекровь узнала, что подарки все эти годы выбираю ей я, хвалилась бы она ими перед гостями? Угодить ей, к счастью, несложно – старинная ваза, драгоценная антикварная брошь, картина известного художника, которую не стыдно повесить в гостиной. Будь у меня такой талантливый сын, я бы украсила все стены только его картинами. А для нее это блажь.

Самое печальное, ей удалось убедить в этом и Макса. Если бы он посвятил себя тому, что ему действительно дорого, сейчас все могло быть иначе…

Откидываю от себя эту мысль. Поздно искать обходные пути, когда единственный мост уже пройден.

И мы вместе.

Пока все еще вместе.

Макса что-то тревожит. Это легко понять даже не по коньяку, который он себе обновляет. А по складке между его бровей, по усталости в синих глазах, по тому, как часто он мысленно ускользает.

После ужина он вновь уединяется в своем кабинете. Даже не заходит в свою мастерскую, будто поставил табу получать удовольствие от того, без чего не может существовать, пока с деньгами вопрос не закроется.

Я остаюсь на кухне: один на один с терминами, законами, юридическими аспектами и блестящей огнями рекой за окном. А еще с ощущением прикосновений Тимура. Каждый жест, малейшее движение, поворот головы – все неумолимо возвращает к нему.

Его руки на моем теле… мои стоны в ответ…

Его вдох… и мой выдох…

Наши взгляды…

Отодвигаю от себя ноутбук, когда понимаю, что в пятый раз читаю одну и ту же строку, прислушиваюсь к тихому дому и захожу в нашу спальню. Макс так и спит, хмурясь во сне.

Осторожно, стараясь не разбудить его, ложусь с другой стороны и смотрю, как скользят по его лицу утренние тени. Протягиваю руку, чтобы разгладить упрямую складку на лбу, но не решаюсь.

Моя ладонь опускается на покрывало, ложится рядом с его. Рядом, не соприкасаясь. А большее нам пока… вернее, уже недоступно.

И вот теперь меня накрывает, сворачивает пополам от ноющей боли, режет глаза слезами, которым я не позволяю сорваться, саднит горло от всхлипов, которые никто никогда не услышит, рвет изнутри от прощальной тоски. Расставаться с тем, кто пока еще рядом, сложнее. Остается иллюзия.

«Да не бойся ты, у тебя все получится! – прорывается голос Макса из прошлого и мой смех. – Так, вот так… держи руль… я в тебя верю!»

«Я не хочу медлить и проверять, не хочу тянуть время – зачем? Я нашел ту, которую не хочу отпускать. И я верю, что у нас все получится».

«Не плачь, слышишь, не плачь… Они понятия не имеют, о чем говорят… И даже не думай. Слышишь, даже не думай, что я тебя отпущу! Ты моя, и я буду, имею право верить за нас двоих. Вот увидишь, этого хватит».

Уже не увижу…

Закрываю глаза и падаю в сон.

Когда просыпаюсь, ничего не меняется – разве что дышать становится легче. Наверное, потому, что я давно знаю секрет: если окунуться в боль, она отступает и позволяет привыкнуть к себе.

Вот и я привыкаю.

К ней, недомолвкам, чувству вины, новому ритму и другому мужчине.

Мой первый, главный и единственный босс постепенно, шаг за шагом, занимает в моей жизни все больше пространства.

Каждое утро я провожу в кабинете Елисея Вадимовича, а остальной рабочий день почти безотрывно с Тимуром. На деловых встречах с партнерами, на совещаниях, на выезде на строительные объекты.

Обед в ресторане тоже входит в привычку, как и обсуждение за ним моих впечатлений за день. Сначала я пытаюсь увильнуть – что я могу сказать ему путного? Он давно в этом бизнесе, думаю, лучше меня разбирается в людях. А я не берусь судить по верхам и по первому впечатлению.