Целительница будущего короля (СИ) - Свадьбина Любовь - Страница 22

– То-то вы меня всю облапали и заплатить обещали.

– Ну, предположим, не всю, – Кайден едва сдержал искреннее сожаление, чтобы оно не просочилось в голос. – И я неправильно оценил обстановку. Потому что не помнил ранения, рунные знаки к тому моменту растворились в коже, а комната не напоминала приёмную целителя.

– Вы могли бы извиниться, – надула губы Эйна.

И на взгляд Кайдена это делало её только милее.

«Повезёт её избраннику», – подумал он – и его только что выровнявшееся настроение просело на пару уровней.

– Извини, – спокойно произнёс Кайден.

Извиняться он не любил до зубовного скрежета, но знал, что иногда это необходимо делать даже герцогу.

Эйна прикусила губу. Он готов был поспорить, что она просто не знает, что ответить на такую внезапную покладистость. И ему очень интересно, что же Эйна скажет, как поведёт себя теперь.

Отзвук голосов впереди отвлёк от прочих мыслей. Ещё раньше, чем осознал, Кайден ухватил Эйну и отнёс за ближайшую подставку с чучелом: огромный пятнистый кот, изогнув спину, скалился на проходящих. Кайден прижал Эйну к мощной задней лапе и накрыл горячие губы ладонью. Предпочёл бы поцелуем, но…

«Мы ведь под чужими личинами, – вспомнил Кайден. – И для них целоваться будет естественно».

Голоса звучали уже ближе, Кайден убрал ладонь с губ Эйны. Она тяжело дышала и смотрела на него в полумраке. Этот взгляд снизу вверх, её вздымающаяся грудь, так плотно прижатая к его груди. Кайдену казалось, что он слышит стук сердца Эйны, ощущает каждой мышцей, своим сердцем, всей своей сутью. Её аромат – такая чистая смесь трав и запаха кожи. Нежность этой кожи под его пальцами.

Голоса приближались волной шелеста и рокота.

Это было невыносимо: находиться так близко – и не целовать. Но Кайден обещал. И сейчас у него не было оправдания как тогда, когда Эйна бросилась к нему на грудь, прижималась тесно – то её поведение вполне походило на согласие и предложение её поцеловать.

Сейчас они просто прятались.

И обезумевшее сердце Кайдена резко замедлило бег, а приступ чувственности сменился холодной насторожённостью. Кайден решительно накрыл губы Эйны ладонью и сжал рукоять кинжала.

Он узнал голоса.

Эйна напряжённо застыла под Кайденом. Она не могла знать говоривших, но гневные интонации насторожили бы кого угодно. Её запах изменился, Кайден отчётливо ощутил её страх и наклонился, обнимая. Её освободившиеся губы оказались почти у его уха, а его губы – возле её.

– Не бойся, – прошептал он, укутывая их иллюзией. – Нас не увидят. Мне надо послушать.

– …это слишком рискованно! – прошипел Схеней, ещё один свинобратик Кайдена. – Убей его на турнире и всё, зачем эти сложности? Ты же лучший меч Унии уже восемь лет, дядя, а этот пёс Кайден ни разу не осмелился выйти на арену. Он просто трус и неумеха.

– А ты просто идиот, – рыкнул в ответ Оксинт, такой же острый и резкий, как его имя, наследник герцога Агенора Апрума. – Этот пёс с молодых ногтей гонял с отцом кочевников и брал пиратские суда на абордаж. Его не зацепил ни один убийца. Он вышел живым из стольких передряг, что только полный идиот посчитает его неумелым слабаком!

Невольно Кайден обратил внимание, что сердце Эйны забилось чаще, положение тела изменилось и вроде бы стало чуть ближе, покладистее. Если восхваления добавили ему привлекательности в её глазах… то он очень рад.

– Но это не значит, что Кайден всё делал сам, – стоял на своём Схеней. – Если бы делал сам, он бы состязался на турнирах! Так что я считаю, что нужно просто подождать, на турнире ты его размажешь, и я смогу войти в родовой замок Канисов по праву старшего в роду.

Кайден поморщился: к сожалению, для магии родового духа не имело значения, признал прежний герцог своих бастардов или нет. Он мог сколько угодно от них отказываться, Апрумцы могли принять их в свой род, но эти выродки оставались Канисами по крови. И только чудом – младше самого Кайдена.

Оксинт остановился. Судя по звуку, схватил Схенея за грудки и хорошенько тряхнул, прежде чем пророкотать:

– Он убил твоего брата. Этот ублюдок убил твоего брата, которого я лично натаскивал, который почти меня побеждал. Этот пёс убил Ликоса, а ты вместо того, чтобы сразу отомстить за родную кровь, хочешь свалить всё на меня, на удачу!

– Я просто верю в твою силу, дядя, – подобострастно заверил Схеней.

– Ты просто жалкий трус! Ты и в подмётки не годишься Ликосу. Трусливое ничтожество!

Послышались звуки удара и падения – похоже, Оксин ударил Схенея, и тот не удержался на ногах.

– Ты жалок, – Оксин не скрывал презрения. – Идём.

Они пошли дальше. Оксин заговорил тише, но Кайден всё равно услышал:

– Я не собираюсь полагаться на удачу, надо убить Кайдена до турнира. И так, чтобы никто не мог обвинить в этом нас.

Он весь обратился в слух, но дальнейшее обсуждение расслышать не удалось.

У меня едва не остановилось сердце: в зале с низким потолком десятки людей лежали на тюфяках, стонали и скрипели зубами от боли, метались в бреду. Одуряющий запах болезни и трав сбивал с ног. Мне казалось, всё забито людьми, везде кровь. Магия бурлила во мне, кипела, вытесняя мысли о готовящемся покушении на Кайдена и показавшийся слишком небрежным его ответ: «Не переживай, моя дорогая, как-нибудь справлюсь».

На самом деле пострадавших было только четыре десятка – мелочь для боевого похода или эпидемии, просто мне не доводилось исцелять столько людей сразу, и я испугалась. Черныш поскуливал, жался к моей ноге.

– Охраняй, – скомандовал Кайден, и пёс охотно попятился в коридор.

А я ринулась вперёд. Магия тянула к самым тяжёлым больным, из-за пояса я достала кисть и фляжку заготовленной краски.

– Моя мама здесь! – Тертия попыталась утянуть меня в сторону, но я уже была ослеплена целительской магией.

Меня можно было перенаправить, но у девчонки просто не хватило бы сил.

– Нужна тёплая вода промыть раны, – скомандовала я: помимо Тертии здесь находились ещё две девочки примерно её возраста. – Чистая ткань для повязок и отвар календулы.

Столько людей разом вылечить полностью я бы не смогла, даже хорошо, что надо только спасти самых тяжёлых и лишь ускорить выздоровление: так я смогу помочь всем.

– И если есть какие-нибудь травяные мази – несите, я заряжу их силой.

На этом моя возможность общаться с окружающими практически исчерпалась: я окунулась в исцеление, в свою родную стихию. Вливала силу, рисовала рунные заклинания, чтобы удержать души в самых пострадавших телах. Я изгоняла скверну, очищала кровь, наполняла магией отвары и мази, промывала раны, накладывала чистые повязки. И беспрестанно, каждую секунду источала целительскую силу, поддерживая несчастных людей.

Их раны были страшными, некоторые приходилось чистить вручную, сводить края, накладывать швы – благо сюда принесли всё необходимое, когда пытались помочь высеченным сами, только кончилось всё это не очень удачно. Зато и со стороны будет выглядеть так, словно помогал лекарь без целительского дара.

Я настолько погрузилась в волшебство исцеления, что не сразу заметила: Кайден помогал разбираться с пострадавшими. Он давал толковые распоряжения восторженно смотревшим на него девчонкам, кое-кому сам промыл и перевязал раны. Краем сознания я сначала удивилась, а потом поняла: апрумцы же говорили, что Кайден с отцом ходил на кочевников и на пиратов, даже если с ними был целитель, в походах можно нахвататься умений первой помощи. Так что я не возражала, когда Кайден отстранил затрясшуюся при виде особо неприятной раны девчонку в сторону и помог мне удалить отмершую плоть, чтобы соединить края раны. Шрам будет ужасным, но мужчина выживет.

У Кайдена ни разу не дрогнула рука, не было ни намёка на брезгливость – и это… впечатляло. Далеко не каждый может так.