Хочу тебя напрокат (СИ) - Лакс Айрин - Страница 32

Окончательно.

Накрываю ладонями лицо от сильнейшего смущения.

— Так не пойдёт, — говорит немного обиженным тоном. — Я хочу, чтобы ты смотрела.

— Тебя это… заводит?

— Меня штырит от вида, когда тебе хорошо… — ещё ниже спускается.

Его влажное дыхание уже щекочет не менее влажные складки.

— Сейчас я очень сильно желаю сделать тебе хорошо. Убери ладошки…

Чтобы не дать рукам бездействовать, я хватаюсь пальцами за простынь.

Жалобно и горячо выдыхаю, когда Хан наклоняется, накрывая самую укромное и чувствительное местечко моего тела, проводя языком медленно и протяжно.

Это слишком хорошо и искушённо.

Всего одно тягучее прикосновение, а я уже хочу сжать бёдра плотнее от подкатывающего наслаждения.

Горячее дыхание Хана обжигает кожу. Он уводит поцелуи, перемещая их на внутреннюю часть бёдер. Щекочет искрами, вспыхивающими на коже, прямиком под его губами. Снова перемещается туда, где бушует эпицентр возбуждения. Но сначала накрывает губами лобок, целуя коротко и часто, спускаясь.

— А-а-а-ах…

Дыхание Хана выплясывает крошечными языками огня на возбуждённом клиторе.

— Тебе нравится?

Я киваю. Закрываю глаза. Видеть его между своих ног — слишком.

— Смотри на меня, — просит.

Он опускается ниже, медленно-медленно покручивает языком возле клитора и смотрит мне в глаза. Держит и не отпускает своим взглядом.

Я привстаю, опираясь на локти, и наблюдаю за ним.

Хан замирает, останавливаясь. Я стону вслух от желания, чтобы он продолжил.

— Скажи мне, чего ты хочешь, — требует Хан.

Его голос колет острыми мурашками кожу бедра.

Я хочу его! Губы и язык, пальцы… Член. Всего хочу!

Мысли плавают в обжигающем мареве. Неужели я должна ещё говорить о таком вслух.

— Поцелуй меня.

— Я тебя много куда поцеловать могу, — выгибает смолянистую бровь и поглаживает большим пальцем влажный вход, но внутрь не проникает.

— Поцелуй меня между ног, — краснею.

Он делает это мгновенно, запечатывая влажный вход длинным, тягучим поцелуем, от которого я выгибаюсь мостиком и не могу контролировать громкость стонов.

Но через миг всё прекращается.

— Ещё что-то?

Да он издевается!

— Чуть выше.

— Поцеловать? Или…

— П-пососи, — краснею ещё больше, вспоминая, как он безобразничал своим ртом у меня между ног на диване в гостиной.

Хан накрывает клитор ртом, сначала нежа языком, подготавливая, лаская, потом начинает посасывать его. Сначала медленно и чувственно, но потом всё быстрее и быстрее.

Так интенсивно и жёстко, что я могу кончить через секунду.

— Постой… — хватаю воздух открытым ртом, осмелившись опустить ладонь на его голову.

— Не так сильно…

— Так подскажи, — ухмыляется.

Хан делает вид, словно ничегошеньки не умеет. Но он прекрасно умеет и знает, просто хочет заставить меня не только заниматься сексом, но и говорить о нём.

Прелюдия и игра — тоже часть секса.

На мгновение прикрыла глаза, чтобы набраться храбрости.

— Пососи так, как ты посасываешь мои губы и язык. В поцелуе…

— Умница, маленькая, быстро учишься… — хвалит меня.

Через секунду он награждает меня идеально чёткими, ритмичными посасываниями, и помогает себе пальцем, просовывая его в лоно и двигая в едином темпе с языком.

Это слишком горячо!

Хан попадает в центр мишени, безошибочно. Всякий раз как его язык задевает клитор, палец входит максимально глубоко в моё лоно. Потом он начинает посасывать, и я томлюсь в ожидании его движений.

Так хорошо и сладко…

— Да, Хан… Ещё! — мечусь под ним.

Ослабев, теряю возможность держаться на локтях, и опускаюсь спиной на простынь.

Мои ноги распахиваются широко-широко.

От этого смелого жеста ласки Хана становятся необузданнее.

Большие, горячие ладони крепко лежат на внутренней части моих бедер, властно удерживая их открытыми.

Громкие, пошлые звуки раздаются внизу: он меня реально смакует, вылизывая…

Гортанные стоны рвутся из меня, вибрируя в груди.

С очередным стоном стыд внезапно покидает мои мысли и отдаёт контроль над телом чувствам.

Понимаю, что мне хочется ещё больше и откровеннее.

Хан долго был для меня под запретом. Но сейчас он со мной, а его язык глубоко и ритмично движется в лоне, пока его не сменяют пальцы…

Он — мой.

Сейчас целиком и полностью мой, пока самозабвенно ласкает меня.

— Потрогай себя… Я видела, как ты делал это в душе. Трогал свой член… Хочу ещё раз увидеть. Прямо сейчас! — требую, не покраснев.

Совсем забыла о рамках приличий.

При свете утра, в залитой светом комнате, я прошу бесстыдно о таком… откровенно-пошлом…

Не знаю, откуда во мне появляется смелость. Кто заставляет меня говорить это.

Рядом с ним я становлюсь другой. Словно не собой! Или… наоборот.

Собой.

Я много раз сдерживала себя рядом с Ханом, запирала чувства и желания под замок, а они долго томились в темнице. Но сейчас, вырвавшись на свободу, эмоции цветут буйным цветом.

Я хочу его. Всего и сразу хочу.

Всё, что угодно, попробовать. Всё… Даже если ему захочется взять меня в попку, я перейду и эту черту. Открываясь полностью.

— Хочешь посмотреть на мой член?

— Для начала — посмотреть. Потом… — облизываю губы. — Ощутить его в деле.

Через миг на Хане не остаётся трусов. Он прикасается к своей твёрдой плоти и двигает по ней пальцами, не прекращая своих грязно-сладких поцелуев.

Я теряюсь в своих ощущениях.

Вижу, насколько сейчас твёрдый у него член. Желаю ощутить его глубоко в себе и… продлить пытку предвкушением.

Хан продолжает вести меня навстречу моему наслаждению, пока приближает себя к финалу.

Я готова кончить за секунду.

Когда он целует, посасывает, и облизывает с таким безудержным голодом.

Мои пальцы скользят в его волосы, бедра толкаются к его рту интенсивнее с каждой секундой.

Внезапно я прошу:

— Хочу и тебя тоже…

В его тёмных глазах пылает огонь.

Он мгновенно поднимается и меняет нас местами. Теперь я сверху на нём, лицом к его члену, который видится мне сейчас чем-то необыкновенно желанным. Жадно приникаю губами к покрсневшей головке, накрывая ртом.

Одновременно с этим Хан крепче перехватывает меня за бёдра, насаживая на свой рот.

Потом уже перестаёт иметь значение и время, и пространство. Жадно-жадно проникаем в другами ртами, языками.

Беря то, чего не получали так давно. Открыто и доступно. Получая и одаривая взамен.

Потом накрывает тяжестью горячей волны, стремительно нарастающей… Она давит безжалостно и взрывается тёплой, струёй у меня во рту. Одновременно с этим и меня смывает волной цунами за черту доступного.

Темирхан

Ночь пролетает незаметно, а утро превращается в хаос, смерч секса на влажных, мятых простынях.

Потом Ди говорит, что у неё дела, после завтрака собирается уезжать, а пока она жарит мне оладьи, и я за каждым движением её смотрю жадно, не отрывая взгляда.

Чувствую себя счастливым от того, что Ди решила приготовить нам завтрак. Но даже если бы она просто налила мне воды из-под крана, я был бы рад её вниманию.

Только тоской сердце сжимает и укором на самого себя — сколько времени мы потеряли? По глупости. По моей глупости.

— Сегодня у меня насыщенный день. Встречаюсь с охранным агентством и дизайнером.

— Зачем тебе охранное агентство? — напрягаюсь.

— Я не собираюсь жить в доме без охраны.

— Ди, я могу тебе людей поставить.

Она забирается на мои колени, расставив бёдра широко-широко и трётся кошечкой, целует перед тем, как встать:

— Есть, конечно. Но мы оба знаем, что в таком случае у тебя будет круглосуточный доступ ко всему, что творится в доме папы. А я не хочу зависеть от тебя. Мне нужно самой решать проблемы.

— Хорошо, — с трудом, с болью признаю её правоту. Приказываю себе не давить. — Зачем тебе дизайнер?