Поцелуй через стекло (СИ) - Воронина Алина - Страница 7

На его просьбу Вера ответила с энтузиазмом, ибо уже успела прикинуть: даже самая тщательная уборка не может длиться 14 дней кряду.

Итак верная спутница газетчика устроилась на кухне, предварительно поставив на газ кастрюлю с будущим бульоном, и начала методично обзванивать медицинское сообщество города Мирного.

Первым делом были задействованы соученицы по медицинскому училищу. Таковых набралось — считанные единицы, ибо большинство успело перебраться в города побольше. Затем настала очередь бывших коллег. Узнав о цели обращения, абоненты сразу настораживались, затем ловко увёртывались от ответа. Им было известно, чья Верочка жена и как следствие — куда пойдёт информация. В итоге разговор сводился к вопросу: намерен ли человек, дававший клятву Гиппократа, вернуться в профессию в столь критическое для здравохранения время. Вере ничего не оставалось, как вежливо дать понять: она в общем и целом не против. И попрощаться.

Бульон на плите уже подходил к нужной степени наваристости, а поручение оставалось невыполненным. Догадавшись о неудаче по воцарившейся за стенкой тишине, Вилен Владимирович оторвался от созерцания дыры в колонке. Конечно, её можно было разбавить общими рассуждениями. В крайнем случае- разбить графически. Тем не менее было принято другое решение. Связи в федеральной службе исполнения наказания имелись. Только вот известные журналисту телефоны в конторе молчали.

Послушав очередной безответный звонок, он вернулся к вёрстке последней страницы. А там, в частности, сообщалось об отмене всех массовых мероприятий, запланированных на ближайшие две недели. И тут где-то в глубинах журналистского мозга вспыхнули и замерцали нейроны. А может, и синапсы иже с ними.

Вера! Загляни на минуту!

Супруг уже покончила со щами и готовилась к последнему шагу- звонить докторам на пенсии. Зов супруга избавил её от этой нудятины. Надо ли объяснять, что в кабинете Вилена она появилась в мгновение ока.

— Верочка, будь другом! Звякни в Дом культуры. Помнится, тамошний режиссёр вела на зоне что-то типа театрального кружка.

— Вижу, не оставляешь надежды.

— Вера, времени у нас с тобой в обрез! — заявил супруг, не глядя в разочарованное лицо жены.

И снова переговоры. На этот раз с вахтой ДК.

Да, театр «Дебют» шефствует над исправительной колонией. Да, даёт там спектакли. И не только. Ах, вам требуется отвественное лицо! Её зовут Ольга Афанасьевна. А фамилия — Шульпякова. Нет, на месте её нет. ДДом культуры закрыт на карантин. Домашний телефон? Нет, это невозможно. Это требует согласования с администрацией. Ах, из редакции! Всё равно нельзя. Я поняла вас. Подождите минутку.

Минутка растянулась. Одно утешало: щи успеют настояться.

Наконец, её терпение было вознаграждено. В трубке прозвучали вожделенные цифры.

Следующий звонок верная соратница репортёра сделала по инерции. Без упования на результат. Это придало голосу некоторую отстранённость с нотками раздражения. Естественно, что чуткое ухо режиссёрки на том конце провода это уловило. Так что первая часть диалога ушла на пикирование. Правда, не словесное, а интонационное. Опуститься до словесного обеим сторонам не позволило воспитание.

В конце концов верх взял здравый смысл и трезвый расчёт. Руководитель народного театра «Дебют», рассчитывая на будущее интервью в «Вестях Мирного», для начала тон смягчила. А потом и вовсе раскрыла все карты. (Вот пойми этих творческих людей!)

— Послушайте, Вера, я очень ценю вклад вашего супруга в культурную жизнь города и надеюсь на продолжение сотрудничества. Вы меня понимаете…

— Да-да, конечно. Материал о «Дебюте» вам гарантирован, Ольга Аркадьевна!

— Афанасьевна! — поправила трубка почти ласково и продолжила:-У нас действительно наличествуют контакты в интересующем вас месте.

Здесь выдержали многозначительную паузу, почти мхатовскую. Вера, посещавшая премьеры «Дебюта» с мужем, затаила дыхание. Следующий текст был преподнесён на октаву ниже:

— Но они вам не потребуются, ибо…

«Эх, умеет дама держать интригу!»

— …Интересующая вас персона — моя соседка. У вас есть на чём записать. Боюсь, иначе вы не запомните.

«Эх-ма, всё-таки не удержалась и подпустила шпильку!»

В этот момент Адаев за стеной оторвался от монитора и прислушался. Воцарившаяся тишина свидетельствовала либо о провале, либо…

Знакомые шаги. Лёгкая поступь внушает оптимизм.

Дверь распахнулась и вплыла верная подруга газетчика. А в пальчиках её, ещё пахнувших луком, победно трепетал листочек. Она протянула его со словами:

— Если что непонятно, я поясню. Адаев схватил листок.

«Одна-единственная строчка?»

— Двойная фронтальная краниотония.

— Что это?

— Ей спилили переднюю часть черепа.

— Для чего? — оторопел Виден.

— Чтобы распухший мозг мог выйти за его пределы, — Вера вещала с той невозмутимостью, которая отличает людей, имеющих отношение к медицине. — После этого с помощью шва скальп возвращается на место.

— А сам череп? спросил муж, чьё живое журналистское воображение нарисовало человека с отростком на голове. Этакого единорога.

— Если пациент выживет, а опухоль спадёт, срезанную с черепа кость заменяют. — С этими словами Вера вышла из комнаты, победно отсалютовав супругу. А тот продолжил просеивать полученные факты.

«Получается, она страдала от повреждения лобных долей. А что происходит, если они повреждены? — Изменение личности. Человек становится расторможенным. За примером не надо далеко идти. Житель Мирного, вполне себе воспитанный, прежде не замеченный в отсутствие воспитания, писает в кадку с декоративным растением. Дальше — больше. Добавляются вспышки агрессии. Но интеллект при этом сохраняется».

Рот журналиста заходил ходуном от возбуждения, как будто он ставил на место плохо пригнанную вставную челюсть. Этот тик говорил о том, что Адаев находится в крайней степени возбуждения. По всему выходило, что ошибки не было. Ни в ходе следствия, ни в процессе судебного разбирательства. И он стал набирать окончательный текст.

«Умерла одна из самых известных преступных личностей города начала 21 века, более известная как Грета Тунберг. Именно под маской этой юной защитницы природы женщина выходила на свои злодеяния. Её жертвой стали по крайней мере три человека, так или иначе загрязнявшие окружающую среду. Экологическая маньячка умерла от опухоли в голове. И как тут не вспомнить про карму! Ведь так называемая Грета Тунберг наносила свои удары именно в область виска. С другой стороны возникает вопрос: а не было ли агрессивное поведение следствием её недуга?»

Заголовок был подобран из концовки. «Карма или диагноз?»

Завершив работу, Адаев ощутил смесь облегчения и возбуждения. Как будто уняв зуд, увидел, что расчесал кожу до крови.

Сон был расцвечен красками тёплого спектра. Таких Лука прежде не видел.

Как правило, прежние картинки отличались серо-коричневой акварельной размытостью. А потому своих спутников по лабиринтам сна Лука скорее угадывал. На этот раз всё поменялось.

Самое существенно- эмоции. Молодой человек проснулся с ощущением радости. Как в детстве. Как в первый день лета.

Нет, ему не потребовалось вспоминать имя того главного действующего лица. Оно сразу сорвалось с кончика языка. И образ её не требовалось компоновать воображению. Она вся целиком уместилась у него под веками.

Это была Мирра из города Мирного.

А может, она вправду умеет сниться? Ну и что ж, не против её присутствия в сего сновидениях. Даже эротических.

Однако она до сих пор не позвонила и не послала эсэмэс.

А с чего бы ей это делать? — Да хотя бы из вежливости! — Убеждал себя Лука. Ему был в новинку подобный игнор со стороны барышень.

Не было ещё случая, чтобы девушка взяла и вот так оборвала все связи.

Молодой писатель относится к той категории людей, которые смутно представляют, как выглядел мир до изобретения мобильной связи. Невозможность связаться с Миррой выводит его из душевного равновесия. Прежняя формула существования «желание — насыщение — скука — новое желание» даёт сбой. Он не находит опорных точек в мире, который с некоторых пор перестаёт казаться ему своим.