Моя. Я так решил (СИ) - Зайцева Мария - Страница 14

— У меня режим.

— У меня с позавчерашнего дня — тоже, — киваю я, — пошли, там, может, мясо есть. Жрать хочу.

На самом деле, я жрать не особо хочу, кусок в горло не лезет, но заткнуть Егеря с его откровениями надо. Хорошо бы его вообще обратно отправить, к Масе под твердую ручку, которой она держит их с Котом яйца (сука, интересно, перестанет меня этот образ преследовать, или нет?), но ведь не уедет!

Он, похоже, искренне уверен, что мне тут нужна нянька.

Не спорю, я много чего сделал для этой его уверенности. И теперь расхлебываю.

В принципе, Егерь может быть полезен в розыске, все же, он — единственная родная душа тут. С ним как-то спокойнее, проще… Когда молчит, естественно.

Ну вот сейчас поест, а там и Родриго уже может позвонит…

Надеюсь.

Захожу первым, даже не предполагая, что буквально через пятнадцать минут мое умение заводить нужные контакты и оказываться в нужном месте в нужное время сработает на все двести процентов.

— Не знаю, кто из них Диего, но обслуживание тут — хуевое! — раздражённо рычит Егерь, неаккуратно размахивая практически полным бокалом с колой так, что достается и соседям, и полу, и мне.

Причем, возражаю против этой хрени только я. Соседям, усатым чернявым парнишкам, похер, а пол настолько грязный, что пара капель колы точно погоды не сделает.

— Умудриться испортить колу… Это уметь надо, — продолжает сокрушаться мой приятель, в кои-то веки решивший соблазниться небольшим нарушением спортивного режима и хлебануть адской отравы.

Я мудро дую виски, потому что привык в незнакомых местах любую выпивку сдабривать спиртным. Так хотя бы пятьдесят процентов гарантии, что в бокале не будет дружелюбной твоему организму живности. Хотя, кола — тоже правильный выбор, такую ядерную смесь ни один паразит не выдержит. Нервничаю, посматриваю на телефон и считаю минуты. В буквальном смысле, если что.

Прикидываю, сколько времени прошло с того момента, когда одна поверившая в себя Эвита вышла из машины и растворилась в пространстве большой и не особо приветливой к нам страны.

И куда она успела за это время влипнуть.

И чего с ней, высокой белокожей блонди с пухлыми губами, могут сейчас тут делать охочие до светляночек мучачос.

От этих мыслей предсказуемо кроет красным маревом по глазам и шумом в башке, и я пытаюсь переключиться, напомнить себе, что ничего пока не могу сделать. И что все сейчас зависит от Родриго, мать его, Марии Данте. И его желания и возможностей мне помогать.

Мы с Егерем уже пару часов точно сидим в небольшом баре «У Диего», унылом и грязном до жути. Нет, тут орет какая-то музыка, заунывно воет певичка, бродят официанты… Но это до такой степени тухло, что хочется вскинуть голову и завыть вместе с вокалисткой на луну.

Постоянный бубнеж Егеря не дает свалиться в самокопание и найти еще причины, почему Эвита свалила от меня после единственной проведенной вместе ночи с такой скоростью, словно я ее искусал. Нет, это, в принципе, от истины не далеко. Искусал, да. И еще бы попробовал… И не раз. Но бляха! Ей же понравилось! Вот что это все значит? Неужели нельзя было хотя бы что-то сказать?

— Не парься, Конь, — читает мои мысли Егерь, прерывая бесконечный рассказ о проделках крестника. Проделок этих — на десять часов беспрерывного повествования, что пиздец, как странно, учитывая, что парень еще не ходит. Но, похоже, уже проявил себя настоящим сыном своего папаши. Самостоятельный и себе на уме. — Ты сейчас по-любому ничего не сделаешь. Лучше вспоминай все, что она говорила про себя. Самую мелочь.

— Да она врала во всем, выходит… — признавать это тоскливо, но приходится. Врала. И, похоже, от первого до последнего слова. Наверно, ее не Евой зовут… Хотя, мне похер. Для меня она — Эвита.

— Ну, тебе ли не знать, что в крупном врут обычно. А мелочи говорят правду… Она же не шпион, блин…

— Не уверен… — припоминается ее хладнокровие и то, как ножом била. Ручки-то не дрожали.

Егерь отставляет колу, смотрит на меня испытующе, словно прикидывая, прикалываюсь я или нет.

А потом ржет на весь бар.

Мне не до смеха, но и его гогот никаких эмоций не вызывает. Похер, если честно.

Смотрю на белый оскал зубов, машинально прикидывая, если рубануть справа, получится сразу два выбить? Хотя, вряд ли… Он же тафгай… Его как только не пиздили. Если зубы до сих пор на месте, значит они — железобетонные…

Меланхолично дую виски, вздыхаю, дожидаясь, пока этот гад отсмеется.

— Амиго, вы — американцы? — неожиданно раздается сбоку голос.

Поворачиваюсь, разглядываю типичного такого мучачо в цветастой рубашке и блестящих волосах.

— Ноу, ви а рашенс, — коротко отвечаю своей любимой фразой, подцепленной из не менее любимого фильма. Обычно реакция на это у аборигенов строго полярная: либо от меня тут же отходят, потому что рашенс — это уровень качества грядущего дерьма. Либо, наоборот, радуются и стараются полюбить, ведь рашенс хорошо платят и нехило гуляют.

Судя по довольной морде собеседника, тут вторая категория.

— О-о-о!!! Рашенс!!! Горбачев!!!

Бля, ну конечно… Уже сто лет как нет страны, и столько же никто ее последнего госсекретаря не поминает добрым словом, но где-то на задворках вселенной еще говорят заученными фразами…

— Я смотрю, вы скучаете, парни?

Оглядываюсь на вытирающего слезы смеха Егеря, пожимаю плечами, удивляясь странному выводу. Но не комментирую, потому что обычно — это только подводка к основному действу. Сейчас нам будут предлагать выпить, дунуть, потрахаться, либо все одновременно и много. И, наверно, в Вижье. Тут через дорогу же. Другая планета, бля, куда я теперь точно не ходок.

— Здесь скучновато… Да?

Киваю. Ага. Мухи, блять, летают с бородами.

— Хотите билеты в шикарное место? Сегодня открывается… Там м-м-м… — мучачо закатывает глаза, облизывается и, видя мой интерес и то, что Егерь прекратил ржать и теперь тоже внимательно слушает, начинает торопливо рассказывать про какое-то только-только открывшееся «лугар маравиллозо», то есть замечательное место, где есть все: качественная выпивка, а не это «мерда», музыка, женщины… М-м-м… «пара тодос лос густос»! На любой вкус, значит…

Амиго, то есть нам, нужно только отдать бабки, получить билеты и вечером рвануть в страну удовольствий!

Я спрашиваю стоимость, получаю ответ, но никак не выказываю своего отношения. Потому что его нет, отношения. Я вообще не вкуриваю в местные цены. Смотрю на Егеря, у того брезгливое выражение на страшной морде. Ну конечно, его можно понять, его дома Мася ждет…

Да и я не горю желанием… Особенно сейчас.

Говорю, что мы подумаем, и отправляю парнишку, огорченно попытавшегося все-таки навязать дополнительно свои услуги в качестве гида, в далекое эротическое. Но по-русски, так что он не понимает направления и просто отходит в сторону.

— Так, я больше тут сидеть не могу, — решительно встаю, кидая на стол бабки за выпивку, Егерь тоже поднимается, но в этот момент в баре появляется Родриго.

Усатая рожа смотрится в местных интерьерах, как родная.

И сразу понятно, что он удручен и раздосадован.

Сажусь обратно. Егерь — последовательно — за мной.

Смотрю на Родриго и молча поднимаю руку, подзывая официанта. Похоже, мне нужна будет еще порция местного пойла. Большая такая порция.

— Твоя девочка не проходила таможню, — Родриго, прежде чем заговорить, выжирает стакан местного пойла, отдувается, заказывает сразу еще, оглядывается, морщась и явно недоумевая, что мы забыли в этой дыре, и только потом раскрывает рот. К этому моменту я уже готов его просто схватить за грудки, и, невзирая на положение, состояние и то, что он, наверняка, неплохой чувак, крепко так потрясти для ускорения процессов. Всех.

— В смысле? — хриплю я удивленно, — она же говорила, что через фирму, черт… как там… и ты говорил, что по поддельному…