Новый мир. Древние (СИ) - Власова Елена - Страница 21

И снова в зале начались обсуждения. У меня задергался глаз. Я как никогда ждала решения. Пушной с усмешкой смотрел на меня. Наверное, думал, что если все проголосуют за, то я буду в бешенстве. Наивный! Если бы он только знал, как искренне я бы обрадовалась такому решению!

Снова загорелось табло, и на экране появились цифры. Большинство было против, и также многие были за открытие. Разрыв был небольшой, а это значило, что голосование не могло быть засчитано. Необходимо было абсолютное большинство в принятии вопроса. Все застонали, чувствуя, что теперь придется еще долго обсуждать данный вопрос, чтобы прийти к общему решению. Но внезапно помощь пришла со стороны теневой верхушки.

Из тайной ниши поднялся человек, на которого я сначала не обратила внимания. А зря. Он заметно выделялся среди остальных. Высокий и смуглый, мужчина буквально прожигал всех своими черными глазами. Властным голосом он призвал присутствующих успокоиться. В зале моментально воцарилась тишина, видимо, его здесь знали и боялись. Мужчина обвел всех равнодушным взглядом, после чего обратился к собранию:

— Предлагаю в данном вопросе позволить принять решение тем, кто непосредственно знает все детали происходящего. А именно — Древним. Таких, как теперь выяснилось, трое. Мария Вяземская, как я знаю, в отказниках и, как мне известно, отдала свой голос Олегу. Решение девушки мы знаем. Теперь слово за Олегом Алексеевичем. И так, ваше решение?

Я с грустью смотрела на старого друга. Он стоял, о чем-то задумавшись. Подняв на меня взгляд, он грустно улыбнулся. “Пожалуйста!” — тихо шепнула я, но Олег понял меня. Он выпрямился и уверенно стал за трибуной.

— И так, если никто не возражает, я объявлю решение. Бункер триста шестьдесят шесть и дальше будет запечатан, а его территория будет тщательно охраняться.

— Но послушайте! — хотел было опять возразить Пушной, но Олег его грубо прервал.

— Я все сказал! Собрание окончено! — резко сказал он и вышел из зала.

Я смотрела на старого друга и не могла понять саму себя. С одной стороны — я ликовала. Монстры и дальше оставались запечатанными, и миру ничего не угрожало. С другой — моя душа обливалась кровью. Я так долго ждала момента, когда, наконец, окажусь внутри! И этот момент был так близко! А теперь меня ждала очередная пытка ожиданием длиною в вечность. И с этим ничего нельзя было сделать.

Покидали совет мы с Владимиром в полном молчании. Каждый думал о своем. Сев в машину, Вяземский тут же взялся за телефон и начал кому-то звонить. Он был очень сосредоточен, делал какие-то распоряжения, постоянно заглядывал в планшет. Я же не могла найти себе места. Ерзала по сидению, прислушивалась, пытаясь понять, чем Владимир так занят. С большим трудом я сдерживала себя, чтобы не вмешаться. Когда мужчина, наконец, обратил на меня внимание, я уже подпрыгивала от нетерпения.

— Что? — вздохнув, спросил он.

— Я должна дать тебе телефон Григория. Он поможет. Передам тебе управление бункерами, думаю, ты знаешь, что надо делать.

— А ты? Просто сольешься?

— Да, так будет лучше. Поверь!

— Я слишком хорошо знаю этого парня. Он упрямый как осел, и если тебя не будет рядом, — он ни за что не согласится сотрудничать. Поверь, я знаю, о чем говорю. К тому же этот Григорий давно мечтает с тобой встретиться. Не думаю, что он так просто упустит эту возможность.

— Хорошо, буду рядом. Вот только разбирайтесь со всем без меня. Кстати, что это был за тип, который дал нам с Олегом принять решение по бункеру?

— Это новый глава теневой верхушки Амир Ахмедов.

— Да ладно! Сын того самого Артура Ахмедова, друга Владислава?

— Он самый!

— А куда делся его предшественник?

— Поверь, тебе лучше не знать! — усмехнулся Владимир, и глаза его странно заблестели. Я почуяла неладное. Что-то мне подсказывало, что эти двое ведут какие-то свои игры, и лучше к ним не лезть.

— Владимир, вы с Григорием и Амиром ведь дружили в детстве?

— Это к делу не относится. Амир, как и я, в большой политике не так давно. Мы с ним часто пересекаемся, общаемся. Но тебе ведь это не интересно? Ты плевать хотела на политику и на весь Альянс в целом, даже Григория с его секретной службой готова мне отдать. Или все-таки решила принять предложение Олега и уйти в мир иной?

— Да нет же! И мне не плевать на Альянс! Иначе хрен бы сюда приперлась!

— Кстати, тебя действительно никто никогда не видел среди членов совета Альянса, и на собраниях Древних…

— Я присутствовала на собраниях Древних, но это было очень давно. А потом меня оттуда поперли в связи с профнепригодностью. Еще и твоего отца надо мной нянькой поставили, чтобы не натворила чего-нибудь. Доволен? Ты это хотел узнать?

— В принципе, я о чем-то таком догадывался. Все дело в твоей силе? Ты такая же, как члены Восьмерки, я прав?

Мне не хотелось говорить на эту тему, и я попыталась отвернуться, но Владимир не дал. Он схватил меня за подбородок и повернул лицом к себе. Наклонившись совсем близко, он продолжил:

— Я изучал архивные записи. Все члены Восьмерки появились в военное время, но про тебя там не было ни слова. Ты часто упоминалась среди приближенных, но как человек. Из этого следует только одно — тебя укусили уже после войны, скорее всего во время зачистки территории от зараженных. Так? Отвечай!

— Хватит меня лапать! — злобно фыркнула я, вырываясь. — Да, ты прав. Всю войну я прошла как человек, меня укусили уже после, когда уничтожались последние монстры.

— Но как ты стала такой? Ведь уже тогда существовала вакцина, или тебя забыли привить?

— Нет, не забыли. Просто первая имела кучу побочных эффектов и действовала не на всех. Только мы об этом узнали не сразу. И пока она дорабатывалась, многие люди уже в мирное время, наткнувшись на схроны монстров, заражались. Вот со мной та же фигня произошла.

— Интересно. И тогда тебя отстранили от дел?

— Да. Я не умела контролировать силу. Не знала, как утихомирить бешенство, разрывающее изнутри. Восьмерке было проще — во время войны они просто выходили на улицу и уничтожали монстров, у меня такой возможности не было. Вот совет и принял решение отправить меня в самые дальние части планеты, чтобы я выискивала монстров и уничтожала их. А вернувшись, я отказалась участвовать в их политических играх. Думала — они меня предали, и не хотела идти на диалог. Хотела вообще убраться куда подальше, только твой папа оказался очень настойчивым. Меня добровольно-принудительно запихнули к нему домой, и оставили под пристальным присмотром твоей мамы.

— И ты даже не пыталась сбежать?

— Шутишь? Конечно пыталась! Только восемь человек сильнее, чем один.

— Хм. Вроде ты все логично объясняешь, но что-то не сходится. Ты переехала к нам в дом гораздо позже массовых зачисток. К тому времени ты уже должна была себя хорошо контролировать, но за тобой продолжали присматривать. Почему?

— Потому! Все, тема закрыта!

Я отсела от Владимира к самому окну и сжалась там в комочек. Он не стал давить на меня. Всю оставшуюся часть пути мы молчали. И когда, наконец, прибыли домой, я передала Владимиру все контакты Григория и поспешила спрятаться в своей комнате. До вечера меня никто не беспокоил, а я просто лежала и смотрела пустым взглядом в потолок. Моя мечта была совсем близко, казалось, еще чуть-чуть — и все закончится. И я сама же собственными руками все загубила. Могла ведь надавить на Олега и настоять на открытии бункера. Но что было бы потом? Сколько людей бы погибло?

Я резко вскочила и со злостью ударила по спинке кровати. Та с глухим стуком отлетела, а я завыла в бессильной злобе. Сколько это могло еще продолжаться? Век? Два? Сколько во мне еще оставалось сил, чтобы выдержать пытку временем и не сойти с ума?

Я сама не могла себе ответить на этот вопрос, как и признаться Владимиру, что истинной причиной тотального контроля надо мной был страх моих друзей. Они боялись, что я сорвусь и открою этот чертов бункер. И лишь спустя несколько сотен лет мне снова дали свободу. При этом затаскав по психологам, чтобы лишний раз убедиться, что я не слечу с катушек.