Заповедник "Неандерталь". Снабженец (СИ) - Старицкий Дмитрий - Страница 20

Возвращаясь в Тамань, на обратной переправе я подошел к Сосипатору, что курил свою короткую трубку-носогрейку на носу галеры.

- Огоньку не дашь? – протянул я руку с папиросой.

Сосипатор охотно протянул мне трубку, и я прикурил из ее чашки от тлеющего табака.

Про себя отметил, что возвращаемся мы вовремя. У меня всего пять папирос с собой осталось. А я уже успел привыкнуть к египетскому табаку. К хорошему быстро привыкаешь.

- Сосипатор, а кем ты у Тарабрина трудился? – полюбопытствовал я.

- Псарём, - нейтрально ответил мужик.

- А кем тебя Тарабрин ко мне перевёл?

- Дык, псарём же, - ответил Сосипатор, таким тоном, что я несколько стушевался.

- Так у меня собак нет, - ответил я, разглядывая острова в проливе.

Острова в основном были голыми чуть выступающими из воды песчаными ««чушками»». И только на некоторых из них на высоких берегах что-то росло. На чём уже робко проклёвывались желтые листочки.

- Сейчас нет. Потом нужны будут. Охранять стада, дома, охотиться, – рассудил Сосипатор.

- Я здесь пока только алабаев видел, - покачал я головой. – Даже на водоплавающую птицу нормальных собак нет.

- Алабаи хороши на охране. Охота с ними так себе, - выдал Сосипатор своё экспертное мнение.

- А кто нам в Крыму для охоты будет нужен?

Сосипатор на полминуты задумался, потом изрёк.

- Посмотрел я в эти дни на тамошнюю живность… И ежели, барин, тебе мое мнение интересно, то нам нужны мордаши.

- Кто? - не понял я.

- Мордаши. Большие собаки для травли медведей и диких быков. Алабаи всё же побаиваются запаха больших кошек. А тут я не только лютого зверя - леопарда, львов видел. И медведи тут аграмадные. Алабаи к ним даже не подойдут, не говоря уже о том, чтобы потравить. Вот волки им посильная добыча.

- И где брать твоих мордашей?

- В Рассее. Тут их нет. – Вздохнул собачник.

- И давно ты в псарях? – начал я кадровый опрос.

- С детства.

- А потом?

- А потом меня барин в некруты сдал. Не в очередь мне лоб забрил. Несправедливо.

Сосипатор стал задумчиво раскочегаривать свою трубку. Пахнуло ядрёным самосадом.

- Да, ты говорил как-то, что служил на Кавказе. В каком полку? – проявил я интерес.

- В семнадцатом Тенгинском драгунском полку. В роте его благородия поручика Лермонтова, - довольно гордо ответил Сосипатор.

Тут у меня случился разрыв шаблона.

- У Михаила Юрьевича? У поэта? Из Петербурга, который?

- Про поэта я не ведаю, а имя-отчество у него такое точно было. И вроде он как с гвардии к нам ссыльный. Баяли про сие. Только он ротой мало занимался – на унтеров да вахмистра переложил. А сам всё больше на Кислых водах крутился среди благородных. А вы его знаете?

- Только по его книгам, – ответил я и добавил. - А так… когда я родился, Лермонтов давно погиб на дуэли.

- И кто же это его стрелил? – удивленно спросил мужик.

- Мартынов.

- Быть того не может. Они же друзья были – не разлей вода.

- Однако всё было именно так.

- Чудны дела твои, Господи, - перекрестился Сосипатор. – Упокой мятежную душу раба твоего Михаила.

- По увечью, по болезни или еще как службу оставил? Молод ты больно для отставной козы барабанщика, – продолжил я ««заполнение анкеты»».

- Дезертир я, - спокойно ответил мужик. И пояснил. – Ну-у-у… беглый.

- Это как? Отчего?

- Как обычно. Назначили мне в наказание пять сотен шпицрутенов. Сквозь строй роты пять раз протащить. А это, барин, верная смерть. Вот я и сбежал в горы к черкесам, пока живой и не увечный.

- Разбойничал?

- И такое бывало. В абрагах полтора года жил. Весь Кавказ своими ножками оттопал.

- Где жил? – не понял я сказанного термина.

- В абрагах. Их там еще абреками называют. Не совсем разбойник, если по-нашему. Абраг – это человек давший богу обет на время. Он даже есть не может ничего, кроме того, что у путников отнял. Там таких уважают. Вот я этим и пользовался, пока в Батум не пришёл. А там меня Иван Степаныч к себе в услужении нанял. И сюда перевёз.

- Не жалеешь?

- Чего мне там жалеть? Муштру? Бродяжничество? Или барина-самодура?

- Ну, и тут ты вроде как опять дворовый. – Утвердил я.

- Ошибаешься, барин, – возразили мне. - Я тут не крепостной, а вольный слуга. Я от Тарабрина в любой час уйти могу. Он мне не приказал, а именно попросил меня у тебя в псарях побыть. Службу поставить. А там - как срастётся у нас. Может, останусь с тобой, а может, и вернусь к Иван Степанычу. Или своё дело начну – хорошие породистые собаки всем нужны. А в дальних станицах они мельчают от не пойми с кем какой случки.

- Хорошо, - бросил я бычок папиросы за борт, - Я тебя услышал. Потом оговорим, какая нам в Крыму псарня нужна будет и, главное, чем ее кормить.

Да… Не простой человек Сосипатор. Битый, тёртый и кручёный. Да с подходцем. А и правильно. Если есть такая возможность, выжать какие-никакие ништяки из работодателя ««на этом берегу»», то надо выжимать – потом будет поздно. Поддерживаю такой подход. Сам такой. Но присмотреться к человечку внимательнее не помешает. Хотя отвечал мужик на анкетный опрос вроде честно, но я еще Тарабрина про него поспрошаю. Всё же псарь – не последнее лицо в управлении имением – служба безопасности, так сказать. К тому же кроме племенного конного завода, намечается у меня и племенной собачий питомник – иначе Сосипатору будет со мной неинтересно.

Встречала нас на кавказском берегу целая толпа мужиков – человек с полста. И сам Тарабрин почтил своим присутствием. Возглавил, так сказать, комитет по встрече.

- Вот, Митрий, мужиков отправляю в Аджимушкай – артелью ракушняк рубить для тебя. Пока зима – нарубят тебе камня на стройку.

- Чем я им платить буду? – как-то не рассчитывал я так сразу обзаводиться работниками. На весну откладывал. Прежде чем что-то строить – проект надо иметь.

- Пока ничем, – обрадовал меня Тарабрин. - Они со мной о зимовье договаривались до весеннего сева потрудиться. Каждый сам знает, за что стараться будет. Так что ты им лишку ничем не плати. А то разбалуешь мне народ. Надеюсь, на дом господский и конюшни тебе камня хватит.

- А на стены? Там зверья непуганого – пропасть. Так что внешние стены надо просто крепостными делать, – выдал я свои резоны.

Но Тарабрин был непробиваем.

- Не хватит - тогда следующей зимой другая артель постарается. Летом они все заняты на своих полях, кроме артели строителей, которые к тебе же придут по весне. А камень ломать - это пахарям отхожий зимний промысел. Они и лесорубами могут. Так что заранее говори – чего сколько надо. Чтобы на тот год не из сырого леса строить.

- Ветеринар мне нужен будет. Есть, кем вакансию заполнить?

- Есть один старик. Вроде на покой собирался. Но я его уломаю. Он при царе в гусарском полку по этой части чиновничал. Затем у Врангеля служил. А потом я его сюда выдернул, пока до него Бела Кун не добрался с расстрельной командой. Опытный коновал. Только заложить за воротник любитель. Ну, а кто из нас без греха? Главное, что его слабость на работе не сказывается. Пьян, да умен – два угодия в нем.

- Сколько ему лет?

- За пятьдесят где-то.

- Пятьдесят - и на покой? – удивился я.

- Дык, четверть века человек в армии отслужил. Три войны прошел. Целый статский советник.

Дома, в вагоне, встречали меня как с того света вернувшегося. Угождали во всём и новым местом интересовались. Так что пришлось изображать из себя Шехерезаду.

Но отдохнул пару денёчков и опять за дела – теперь уже со старшиной артели каменщиков требовалось разобраться. Была еще артель плотников, но у той загрузка от каменщиков зависит. Крыша, полы, перекрытия, прочая столярка – уже отделка после возведения стен. И пиломатериал на первых порах с других времен тащить придётся.