Тайна Звездного Храма (СИ) - Светлый Александр - Страница 41

Шиванши шокировано наблюдала, как тела четырёх стражей растворились в воздухе, а ставшие случайными свидетелями бойни горожане с воплями ужаса разбегаются по сторонам. Когда я опять забрался на место возничего, скрывшийся в башне стражник опустил перед лошадью преграждающую арку железную решетку.

Хорошо хоть не мне на голову. Пришлось потратить ещё несколько минут, чтобы через соседнюю башню добраться до него и подъемного механизма решетки и открыть себе дорогу наружу. Так как никто по-хорошему не хотел пропускать гоблина к подъемному механизму, я пополнил хранилище еще десятком трупов. В состоянии аффекта меня даже перестала волновать нравственная сторона вопроса. Все, кто направлял на меня оружие — были убиты. Моя позиция по поводу добра и зла в этом мире укрепилась на позиции личной безопасности. Никаких полумер. Раз некоторые люди считают себя вправе убивать, кого им вздумается, такое же право в отношении их я даю и себе. С одной лишь оговоркой, что сам я сознательно не трогаю тех, кто не пытается активно причинить мне вред. Молча плюющие себе под ноги враги останутся живы. Неприятно, но терпимо. А хамские нападки и угрозы жизни я терпеть не собираюсь.

С небольшой, вынужденной задержкой, я таки встретился с хмурой зверолюдкой Шиванши, а чуть позже и остальными членами её команды. Оказалось, они вообще не ночевали в городе. Предпочли остаться на эту ночь в лесу, так как самая захолустная лачуга в столице стоит за ночь слишком дорого, и к тому же у них также возникли ксенофобские проблемы при попытке снять номер в нескольких крупных гостиницах и тавернах по всему городу.

Вид помятых авантюристов на следующий день меня очень удивил. Вчера их одежда и снаряжение выглядело намного дороже и качественней. На дворфе была надета начищенная до зеркального блеска кираса и шлем, а сейчас висели какие-то редко нашитые на обычную кожу, ржавые и кривые пластинки. То же касалось Шиванши и остальных. Красивая, хорошо выглядящая, качественная одежда куда-то испарилась, и они зачем-то облачились в жутко выглядящее, грязное и засаленное рваньё, из-за чего больше стали похожи на группу бомжей.

Моё откровенное недоумение заметила и правильно считала женщина-кошка. Точно определив причину недоумения, она пояснила:

— Вижу, господин герой, вы разочарованы. Надеюсь, разойдемся без обид, раз мы вам не совсем подходим. У нас последнее время совсем туго с деньгами. Пришлось потратить последнее, чтобы взять на время чужие вещи в аренду. Рискнули, ведь показаться в замке Герцога в недостойном виде нам бы не позволили.

Надеюсь, вы не сильно злитесь на нас. Низкоранговые авантюристы зарабатывают мало. Честно говоря, в последний год мы едва перебивались от заработка к заработку. Даже хотели оставить это тяжелое ремесло, оставить гильдию и разойтись кто куда, но мы уже не молоды, а начинать с нуля всегда тяжелей, чем идти по проторенному пути. Нашей необычной команде особенно тяжело с поиском подходящей работы. Хронически не везло с работой почти год, даже голодать в прошлом месяце пришлось. Зимой даже у известных авантюристов мало работы, вот мы порядком и поизносились. Нет возможности купить новую одежду, оружие и снаряжение, если средств не хватает на самое необходимое.

— Ясно, но вам же выдали вчера награду за прием новых членов. Этих денег на нормальную одежду должно было хватить, — сказал я кошке в такой же рваной, засаленной одежде на её родном языке.

— Да, пятьдесят серебряных монет, что нам пожаловал Герцог, хватило на ремонт оружия и покупку припасов в дорогу. Спасибо, что выбрали нас, иначе бы нам пришлось совсем туго.

— Разве герцог выдал вам не сто монет?

— Сто, но половина из них, по справедливости, принадлежит вам с госпожой Вилайлай. Мы потратили лишь пятьдесят монет. Вот, прошу.

Порывшись в складках своей рваной одежды, Шиванши извлекла небольшой мешочек и протянула его мне.

— Оставь себе, — без тени сомнения, ответил я, чем вызвал у жалко выглядящей группы нищих авантюристов радостное оживление.

— Господин Лайт, а что случилось у городских ворот? Вы что-то не поделили с Герцогом Вудом? — осторожно поинтересовалась женщина-кошка.

— Нет. Кучка местных рэкетиров решила, что может приказывать герою. То, что я гоблин, заставляет ослепленных чувством собственного превосходства трусов, нападать на меня толпой. Но не на того напали. Если ещё раз подобное повторится, я вырежу весь гарнизон. Они безнадежны.

— То есть, нас и вас не бросят в темницу, если мы вернемся через неделю-две в город, чтобы сдать в гильдию добытые трофеи?

— Нет. А если кто-то попробует это сделать, я вырежу не только тех, кто осмелится напасть, но и отдавших приказ подонков, и неважно, будет это какой-то барон, граф, Герцог Вуд или его подлые советники. Любой из этих подонков сдохнет, если посмеет открыто или исподтишка вредить мне.

— Поразительно, господин Лайт. Наверное, вы очень уверены в себе и госпоже Вилайлай, раз заявляете подобное. Надеетесь на могущество Звездного Храма? Кстати, а где ваша прелестная спутница?

— Она временно занята другими делами. Присоединится к нам, когда освободится.

— Понятно. Что же, раз вы уверены, что нам ничего не угрожает, то забудем о случившемся. Хочется вам верить, — воодушевленно заявила кошка, всё ещё сжимая в руках заветный мешочек с серебром.

— Эта повозка для нас? — подключился к разговору, молча стоявший в стороне дворф.

За его спиной виднелся огромный походный мешок, размером с самого носильщика. И это при том, что на нём также был надет расшитый железными пластинками доспех. Хитрые спутницы использовали старого коротышку вместо вьючного животного, сами ограничившись скромными по вместимости походными сумками и небольшими заплечными мешками с личными вещами.

— Да, повозка для нас, — подтвердил я и обрадованный дворф с радостью стал развязывать нагрудные ремни, чтобы переложить свой груз на дно повозки. Шиванши также заметно повеселела. Как я понял, сцена бойни на воротах сильно озадачила её, но теперь вопрос моего статуса, как разыскиваемого всеми убийцы её больше не волновал.

К повозке от опушки леса потянулась и горбатая орчиха и почему-то наполовину скрывавшаяся за деревом полуэльфийка. То, что это именно полуэльфийка, ещё вчера озвучила Вилайлай. Шиванши представила Линосу, как Лесную эльфийку, но моя спутница тут же поправила её, сказав, что это не так.

Она прекрасно знала, как выглядят Высшие и Лесные эльфы, и поэтому длинноухую девушку с тёмно-каштановыми волосами сразу и жестко выделила в разряд полукровок, несчастных изгоев, которых никогда не примут среди Лесных эльфов, и тем более среди их «Высших» собратьев. Вопрос чистоты расы для них был крайне важным.

Как оказалось, вполне симпатичную девушку, длинноухую, но не такую высокую, как обычные эльфы, а ещё темноволосую, грудастую и широкобедрую, почему-то недолюбливали, нещадно клеймили позором и среди людей. На самом деле, среди людей считалось, что её глупая мамаша была оплодотворена пещерным орком или гоблином, а никак не Высшим эльфом. Так было принято считать.

Действовала жестокая пропаганда Звездного Храма, официально перекладывающая ответственность за появление длинноухих полукровок на дикие расы, жителей пещер и болот. Если женщина смела заявить, что отцом ребенка является Высший эльф, её могли даже казнить за клевету. Обвинять в зачатии недостойного потомства готовы были кого угодно, хоть великанов-огров, чьи уши хоть и имеют острый конец, но не так длинны, лишь бы сохранить репутацию эльфов, как возвышенного, близкого к Небесным богам народа. Богоизбранность Высших эльфов всячески подчеркивалась, чтобы ни у кого не возникло сомнений, что именно они вправе устанавливать в мире законы.

Несчастная полукровка Линосу являлась невинной жертвой нетерпимой политики Храма, из-за чего вынуждена была постоянно скрывать уши. С раннего детства она оказалась презираемым изгоем. Так и прибилась к команде авантюристов-чужаков. Было удивительно, что она до сих пор не попыталась радикально решить проблему, как-то подрезать и подвернуть уши, чтобы не выделяться среди людей. Но, похоже, это было связано не с её нерешительностью, а полным отсутствием в этом мире косметической хирургии, способной быстро и качественно скрыть родительские шалости.