Вопреки, или Ты меня не купишь (СИ) - Билык Диана - Страница 26

Как завоевать доверие Есении, чтобы она поверила в нас и смогла родить мне ребенка? Как влюбить ее в себя? Об этом даже думать трудно, ведь мое сердце давно занято другой, и я знаю, что остаться с Брагиной навсегда не смогу.

Ренат

Когда мы подъехали к указанному месту, там нас уже ждал Меркулов. В нескольких метрах поодаль, под сенью деревьев, я заметил небольшую лавку. На ней сидела моя жена.

— Все в порядке. — Егор подошел ко мне, заметив, что я замешкался. — Она сказала, что хочет побыть одна. Здесь безопасно — наши ребята по периметру.

Я кивнул и выглянул через плечо охранника. В сиянии ночных фонарей хрупкая фигурка Есении казалась призрачной и нереальной.

Жена сидела ко мне спиной, но даже отсюда, с большого расстояния, было заметно, что она сильно сгорбилась и склонила голову на грудь.

— Почему связь прервал? — спросил я довольно жестко у Егора, но злиться уже не получалось — я медленно остывал, напряжение отступало, а желчь и гнев ушли вниз, расслабив ноги.

Брагина нашлась, остальное мы преодолеем.

— Телефон неудачно разбился, — хмуро отчитался Меркулов и потер широкой ладонью влажный ежик на голове. Охранник сильно вспотел, словно несколько часов бежал марафон. Подозреваю, что Егор не остановился, пока не прочесал весь город.

— Мог бы с другого позвонить. У ребят же есть.

Меркулов повел плечом, скинул пиджак и дернул верхнюю пуговицу взмокшей рубашки.

— Некогда было, — его голос слегка сел. — Коля минут десять назад подсказал, что Есения тут может быть, — охранник кивнул на широкую аллею и шумно выдохнул. — Вот. Нашлась. Слава Богу.

Ладно, не буду его увольнять. Не думаю, что он снова допустит такую оплошность и выпустит мою жену из виду. Будет ему наукой.

— Кто-то вас преследовал, когда вы к Флоберу ехали? — я отошел в сторону и всмотрелся в темноту. Хотелось убедиться, что Есения, рядом, что настоящая, а не подделка или подвох. Такое сильное тяготение я испытывал только с Валери. Все естество каждую минуту требовало быть с ней рядом, и сейчас это неожиданное желание подлило яда в мою кровь.

Я предаю сам себя. Всего сутки женат, а уже тянусь к той, кого не собираюсь любить. Странно все это и безумно. Наверное, чувство вины не отпускает и грызет мою черствую душу.

— Нет, — уверенно ответил Егор. — Я никого не заметил. Коля рассказал, что вы оторвались от преследователей, но я точно слежки не заметил. Может, стоит возвращаться домой? Если они нащупали след — не отстанут. Не рискованно оставаться в гостинице?

— У нас с женой медовый месяц, — я посмотрел на Меркулова в упор. Охранник выпрямился. — А ваша задача сделать его безопасным.

— Конечно, — Егор коротко кивнул и заметно поджал губы. — Забрать Есению в машину?

Я повернулся в ее сторону, шагнул следом за телохранителем, но после остановил его.

— Я сам. Подожди около машины.

И Меркулов остался позади. Вооруженный до зубов и готовый в любой момент подставить свою спину. Жуткая работа, если вдуматься, но и получает он немало. Мне, во времена пашни на земле, можно было о таких суммах только мечтать.

Расстояние в какие-то десять-двадцать шагов до лавочки, может, больше, я не считал, но показалось, что прошел пустыню Сахара. Во рту пересохло, из груди выдуло всю гордость и уверенность.

Что Есении сказать? Как посмотреть в глаза?

Я мало того, что чуть не изнасиловал ее, так еще и изменил… в первый день брака. Хорошо, что о последнем она никогда не узнает.

Подойдя к девушке со спины, хотел положить руки на маленькие плечи, чтобы показать, что я сожалею, поддержать ее, но Есения вдруг сухим безжизненным тоном сказала:

— Я хотела уйти.

— Почему не ушла?

Тело прошило холодной нитью злости на себя, скрутило болезненный узел на затылке и оттянуло меня назад. Бежать бы от нее, но только связаны мы теперь, не отступить.

— Ты бы все равно не позволил, — жена опустила голову, плавно повернула ее, посмотрела на высокие деревья слева от аллеи, показывая луне и мне свой точеный профиль, затем снова посмотрела вперед.

— Так и есть, — мне хотелось быть честным, хоть это и звучало жестоко. — Я тебя не отпущу, — встал ближе, почти коснулся ее спины животом, увидел сверху маленький нос и искусанные губы. Легкий ветер донес приятный свежий запах парфюма, туго перетянул поясницу острым желанием. Да она сводит меня с ума, будто обмазана феромонами.

— И будешь прав, — сухо отчеканила жена и сжала кулаки на коленях. С высоты своего роста я увидел этот трогательный жест покорности и заметил, как обнаженная кожа маленьких рук покрылась пупырышками. — Ты ведь купил меня. Как вещь.

— Купил…

Есения вдруг рассмеялась. Истерично, хрипло, все еще глядя вперед, и я все-таки положил ладонь на ее плечо, а она дернулась и отодвинулась по лавочке максимально далеко, чтобы я не мог достать.

— Ты моя жена, — хмыкнул и крепко сцепил зубы, стараясь не оступиться снова, не ляпнуть сгоряча, сдерживал, как мог, свои жесткие манеры и порывы. — Не шарахайся, будто я враг тебе, потому что многие неправильно поймут наш союз. Ты слово дала, договор подписала быть мне верной супругой. Или забыла?

— А это возможно забыть? — девушка резко повернулась. В ее больших глазах, наполненных синей тьмой, стояли слезы, и я понял, что речь шла не о замужестве, а о том, что случилось вчера в машине и продолжилось в номере. Она теперь будет вечно меня бояться. Если раньше готова была спать со мной ради договора и спасения семьи, то сейчас ей придется справляться с личным глубоким ужасом и неприязнью.

— Ты забудешь вчерашний день.

— Не мечтай, — огрызнулась, как тигрица. Оскалилась. Уверен, что прикоснись к ней — укусит.

— Обещаю, — смягчил голос, вытянул гласные, подобрался ближе к жене, но она снова отодвинулась.

— Я в твои обещания больше не верю. Вообще тебе больше не верю. Ты чужой человек, никто. И играть любящую жену перед публикой не собираюсь. Хватит того, что я добровольная пленница.

— Ничего же не случилось вчера. Я ушел, остановился. Это ты пыталась сегодня бежать, хотя знала, что это меня разозлит.

Она сдавленно хмыкнула.

— Остановился… Иди ты, Волгин. Лучше бы не останавливался, чтобы я тебя имела право ненавидеть душой и сердцем вечно.

— Не драматизируй.

— Я все равно от тебя сбегу когда-нибудь. Твои собачонки меня не остановят, а ты меня к себе намертво не привяжешь. Ненавижу.

— Какие собачонки? О чем ты? Ты не сможешь сбежать, наивная, ты моя жена.

Отмахнулась. Мол, неважно, говори-говори, я все равно сделаю по-своему. Есения встала и, обогнув лавочку, быстро пошла по аллее к машине.

— Стой. — Я побежал следом и, схватив ее за локоть, заставил остановиться. Жена полоснула меня убийственным взглядом, но не отстранилась — застыла рядом, как перетянутая струна — вот-вот порвется. — Ты настолько меня не уважаешь, что не можешь даже выслушать? Веди себя учтиво, если хочешь к себе нормального отношения.

— Представь, — она скосила горькую улыбку. — Совершенно тебя не уважаю и не собираюсь менять мнение, каким бы хорошеньким ты не притворялся.

— И когда я, по-твоему, притворялся? — пальцы горели, соприкасаясь с ее рукой. Даже через ткань черного пальто чувствовал, как она пылает. Или я пылаю рядом с ней.

— Отец не продал бы меня такому ублюдку, как ты… — зло выпалила девушка. — Разве только ты убедил его, что хорошенький семьянин и достойная для меня партия.

— Ты слишком плохо знаешь своего отца, — парировал я с улыбкой, но наткнулся на обвиняющий взгляд.

Есения изменилась за последние сутки, словно стала старше. Светло-русые волосы распрямились на плечах, веснушки на щеках стали четче, глаза сверкали блеском и влагой, с ресниц ушла тяжесть макияжа, губы алели природной красотой, а темная одежда прибавляла девушке несколько лет возраста, превратив ее в настоящую женщину. Очень красивую и утонченную, совсем не моего формата. Я, выходец из глухой провинции, таких, как Есения, видел только в журналах и кино. Моя Валери была нежной простушкой, хозяйской, немного полненькой, но безумно страстной, и я любил ее не за красоту, а за покладистый характер. Это вообще глупо — любить за обложку, но от женщины, что стояла напротив, меня натурально вело. Неправильно возбуждало.