Путешествия Алисы Селезневой - Булычев Кир - Страница 11

И в этот момент вернулись веселые, запыхавшиеся Пашка с Аркашей.

И увидели, что Алиса сидит в кресле пилота с пылесосом в руках и безудержно рыдает. А вторя ей, из динамика над пультом доносится еще чей-то тихий плач.

– Кто тебя обидел? – бросился к Алисе Пашка. – Скажи, и я его убью!

– Может, тебя скорпион укусил? – спросил Аркаша.

– Нет, но у меня горе.

– Какое?

– Гай-до не хочет больше жить. Он решил разбиться об астероид.

– Чепуха какая-то, – сказал Пашка. – Так не бывает.

– Почему не бывает? – сказал Аркаша, который уже все понял. – Если ты дал разум машине, если ты научил ее чувствовать и переживать, то несешь за нее ответственность. А что сделала Ирия? Она нашла свое счастье и забыла, что этим отняла счастье у другого. Я не знаю, что бы я сделал на месте Гай-до.

– Спасибо, – сказал Гай-до. – Так хорошо, когда тебя понимают.

– Гай-до, миленький, постарайся не умирать, – сказала Алиса, глотая слезы. – Я буду о тебе заботиться.

– Она в самом деле опечалена? – спросил Гай-до.

– Еще как! – сказал Пашка. – Я бы этой Ирии голову оторвал.

– Послушай, Гай-до, – сказал разумный Аркаша, – может быть, вместо того чтобы разбиваться об астероид, ты поищешь другой смысл в жизни? Ты еще молодой, тебе летать и летать…

– Не знаю, – всхлипнул корабль. – Я не вижу этого смысла.

– Неправда, – возразил Пашка. – Смысл есть. Смысл в том, чтобы нам всем вместе победить в гонке.

– А потом? – спросил кораблик.

– А потом придумаем. Полетим с тобой в галактику. Будем воевать с космическими пиратами. Найдем странников. Дел на всю жизнь хватит.

Гай-до замолчал. Задумался.

Алиса вытерла слезы. Ей было неловко перед друзьями, хотя никто ее не осуждал. Все они за эти дни привыкли к кораблику, как к живому существу.

– Давайте я слетаю к этой Ирии, – сказал Пашка. – Я ей все выскажу по-мужски.

– Зря стараешься, – сказала Алиса. – Она не поймет. Нет смысла.

– Нет смысла, – повторил кораблик. – Но есть над чем задуматься. Слезы… детские слезы…

И он снова замолчал.

– Что теперь? – спросил Аркаша. – Возвращаемся домой?

– Нет, – твердо сказала Алиса. – Я его здесь не оставлю. Или он летит с нами и будет жить в Москве, или я останусь здесь.

– И умрешь от голода и жажды.

– Не умру, – сказала Алиса. – Джамиля меня поймет.

– Погодите! – воскликнул кораблик. – Алисе не надо здесь оставаться. Я лечу с вами в Москву. Я решил жить, потому что видел, как из-за моих несчастий плакала эта чудесная девочка. Значит, я все-таки не один на свете.

– Не один, – твердо сказал Пашка, который испугался, что затея с гонками рухнула. – Мы с Аркашей тоже тебя не оставим. Будешь четвертым членом экипажа. Честное слово!

– Спасибо, – сказал Гай-до. Еще подумал и добавил: – Когда вылетаем? Мне надо сменить в мозгу шестнадцать кристаллов.

– Чем скорее, тем лучше, – ответил Аркаша.

– Тогда за работу! – ответил кораблик бодрым голосом.

Они попрощались с Джамилей, у которой сидели биолог по случайным мутациям и специалист по сельскохозяйственным вредителям. Они и прилетели из Лондона искать этот таинственный серый мяч, который ребята видели на свалке. Пашка решил было задержаться и вместе с ними ловить серый мяч, но Аркаша посмотрел на него так строго, что Пашка смешался и сказал, что он пошутил.

Через Средиземное море летели не спеша, невысоко, чтобы Гай-до посмотрел Землю. Он ведь ее толком еще и не видел. Средиземное море ему понравилось, но красоту храма Парфенон кораблик не оценил. У него были свои понятия о красоте, которые не имели ничего общего со вкусами древних греков.

Зато Москву корабль одобрил. И небоскребы, и чистоту на улицах, и даже самих москвичей.

Школьная техническая площадка расположена между учебным зданием и футбольным полем. На площадке есть мастерские, небольшой ангар для летательных аппаратов, полигон и склад. Когда Гай-до снизился, там как раз возились первоклассники, которые разбирали старый спутник на практических занятиях по истории космонавтики. Малыши загалдели, окружили кораблик, он им понравился, и они не скрывали своего удовольствия. Оказалось, что и Гай-до не лишен тщеславия. Он медленно поворачивался вокруг оси, чтобы малыши могли его получше разглядеть, и Алисе даже захотелось засмеяться, но она сдержалась, чтобы не обидеть Гай-до. А тот сказал ей:

– Приятные ребята, из них выйдет толк. Когда-нибудь я с ними займусь.

Потом пришел Лукьяныч, бывший механик на грузовых кораблях, человек ворчливый, но добрый – даже трудно представить себе, сколько поколений учеников школы занималось у него космической техникой. Его слово было решающим. Пашка даже побледнел, так ему хотелось, чтобы экзамен прошел успешно.

Лукьяныч долго ходил вокруг Гай-до, заглянул внутрь, посидел в пилотском кресле. Гай-до молчал, он договорился с Алисой, что пока не будет показывать, что он разумный, а то начнутся всякие разговоры, расспросы… Ведь для Лукьяныча все равно, разговаривает корабль или нет. Лукьянычу важны ходовые характеристики.

Лукьяныч вылез из Гай-до и сказал, покручивая сизый ус:

– Работа мастера!

Это было высокой похвалой конструктору корабля. Но потом Лукьяныч добавил:

– Вам его не довести до кондиции.

– Почему?

– Гонки идут не в открытом космосе, а частично в атмосфере. В этом вся загвоздка. Корпус побит, погнут, дыру вы заделали кое-как. Разогнаться как следует не удастся.

– А вы поможете? – спросила Алиса.

– Не помогу, – сказал Лукьяныч. – Послезавтра уезжаю на практику с седьмыми классами. А восстанавливать его надо на заводе. Сами понимаете.

С этими словами Лукьяныч ушел, оставив космонавтов в полном отчаянии. Потому что если Лукьяныч сказал, что корпус не восстановить, значит, не восстановить.

Они забрались в Гай-до, и Аркаша спросил:

– Ты слышал, что он сказал?

– Слышал, – ответил Гай-до. – Но я постараюсь.

– Что ты сможешь сделать! – воскликнул в сердцах Пашка. – Не надо было под ту ракету соваться!

– Глупо, – заметил Аркаша. – Откуда он знал, что по нему будут стрелять?

– Может, в самом деле поговорить на космическом заводе? – спросила Алиса. – Попросить их.

– Ничего не получится, – сказал Аркаша. – На заводе свой план, они и так не справляются, вон сколько нужно кораблей! А к ним приходят дети и говорят: почините нам игрушку.

– Я не игрушка, – сказал Гай-до, – вы слышали, как профессор Лукьяныч сказал, что меня делал мастер?

– На прошлом далеко не уедешь, – заметил Пашка. – А наши соперники уже выходят на финишную прямую. Я звонил сегодня утром в Шанхай. Ван и Лю говорят, что почти готовы.

– Но я же прилетел сюда из Сахары! – сказал Гай-до.

– На малой скорости. И то ты плохо держал курс, сам знаешь.

– Знаю, – убитым голосом сказал Гай-до. – А я так хотел быть вам полезен.

– Мы тебя не упрекаем, – сказала Алиса. – Просто не повезло.

– Заколдованный круг получается, – сказал Аркаша. – Если бы ты был в полном порядке, мы обогнали бы всех и на обычном топливе. Если бы у нас было какое-нибудь особенное топливо для разгона в атмосфере, мы бы обогнали всех и в таком виде.

– Топливо… – повторил Гай-до. – А что, если… Нет, для меня эти воспоминания слишком тяжелые.

– Какие воспоминания? – быстро спросил Пашка.

– Воспоминания о планете Пять-четыре, где госпожа Ирия встретила этого Тадеуша.

– А что там было?

– Может, ничего и не было.

– Гай-до, – строго сказал Пашка, – или ты сейчас все рассказываешь, или остаешься навсегда на этой площадке, и пусть с тобой играют первоклассники.

– Я же вам рассказывал, – произнес нехотя Гай-до, – что мы нашли Тадеуша возле базы странников.

– База странников! – Пашка подскочил в кресле и чуть не стукнулся головой о потолок.

– База очень старая.

– Они все старые, – сказал Пашка. – Все равно туда не заберешься.