Присвоение (СИ) - Кистяева Марина - Страница 22

– Зачем?

Руслан негромко засмеялся, настаивать не стал. Женя стушевалась в очередной раз. Когда они с Вовой приходили в компанию, никто к Жене никогда не подкатывал, номерочек не спрашивал. Все знали: у неё парень. А тут?.. В этом мире другие порядки? Или она ошибается, и мужчины видят, что она не с Барсовым?

Настроение не улучшалось, как бы Женя ни старалась.

Вова сказал, что она ничего не должна.

Это хорошо. Это правильно.

Дело не в деньгах. Дело в другом.

– Ты притихшая, Женя. Что-то случилось? – спросил Барсов после ужина.

– Ушаталась, – девушка снова выдала улыбку.

Которой он не поверил.

– Есть предложение посмотреть фильм в кинозале.

Женя согласилась. Сбегать в комнату в начале девятого – не лучшее решение. Что она будет делать?

Когда Женя находилась на горнолыжном спуске, дышала горным воздухом, впитывала в себя окружающие красоты, ей было комфортно. Она точно знала, куда двигаться. А в этом большом доме совершенно не знала, куда себя деть. Всё не её. Не для неё.

Крис и Жанна были её возраста, может, чуть постарше. И чувствовали себя прекрасно.

В домашнем кинозале Женя тоже ни разу не была. Прошла в большую комнату и огляделась. Несколько кресел с выдвижными подставками для ног и подстаканниками для напитков. Неширокие диваны.

Степан предложил присесть на один из них. Женя снова согласилась. Другие гости уже активно рассаживались. Жанна заняла один из диванчиков и выразительно похлопала рядом, глядя на Игната.

Интересно, а если бы она посмотрела на Степана, Женя отреагировала бы? Её кольнуло возмущение, ревность? Умом девушка понимала, что её ничего не связывает с Барсовым, но… что-то было. После вчерашней ночи, сегодняшней прогулки.

Девушка приказала себе успокоиться.

– Завтра мы улетаем, – сообщил Степан, отдавая Жене стакан с домашним лимонадом.

Новость не оказалась неожиданной. Вначале обговаривалось, что отдых будет пару дней. Которые прошли.

– Снова лететь, – Женя, чтобы разрядить внутреннее напряжение, демонстративно-комично закатила глаза. – Может, я лучше на лыжах, а?

Степан опустился рядом.

Непозволительно близко.

Его бедро оказалось в нескольких сантиметрах от её.

Как так… Он специально! Знал, что она не сможет отодвинуться никуда! Потому что некуда!

– Я забрал противоукачивающие препараты. Примешь перед полетом.

Женя поспешила сделать глоток лимонада.

Вот почему Барсов такой? Почему раскачивает её эмоции постоянно? Разве это правильно? Чего он добивается?

И добивается ли.

Женечка выглядела потерянной.

Похлеще, чем в первый день, когда Степан с ней познакомился. Сидела рядом на диване, грустила. Делала вид, что всё хорошо, но ни хрена не было хорошо.

Степан не выдержал, закинул руку девочке за спину и уверенно притянул к себе. Свет в кинозале давно притушили. Потеряшка сначала напряглась и явно собиралась руку скинуть. Он чувствовал, как внутри девочки шла борьба. Потом Женя сникла и прильнула к нему.

Правильное решение, умничка.

Барсову чертовски нравилось держать её в своих руках. Особенно притихшую и спокойную. Не ершистую. Хотя и ершистую тоже. После активного дня на воздухе не хотелось никаких баталий, даже словесных.

В какой-то момент Степану показалось, что Женя уснула. Он перебирал её волосы, наслаждаясь их мягкостью.

Потом кто-то включил свет, за что сразу этому кому-то захотелось переломать руки, и очарование исчезло. Женя мгновенно подскочила, точно опасалась, что её увидят в объятиях Барсова. Степан недобро прищурился и послал взгляд Потеряшке, но та сделала вид, что ничего не поняла. Напротив, вскочила с дивана, пожелала всем спокойной ночи и была такова.

– Ретивая у тебя художница, – Игнат не забыл позубоскалить, когда они спустя полчаса вышли подышать свежим воздухом. – Серьезно у вас или так… побаловаться?

– С какой целью интересуешься? – Степану не нравились вопросы про Потеряшку.

– Рус на неё нацелен. Смотрит, как кот на сметану. Ждет не дождется, когда отсюда свалим и он за неё возьмется.

– Пусть завернется, – раздраженно бросил Барсов.

Барсов всегда честно оценивал себя и свои ощущения. Не скрывал, что его подбешивает внимание других мужчин к Жене. Ему с недодругом Вовой разобраться ещё предстоит, а тут другие уже выстраиваются.

– Курить будешь?

– Ты же бросил?

– Да я так спросил…

Через час Степан стоял у двери Потеряшки и сдержанно постучался. Ответом ему послужила тишина. Мужчина заскрежетал зубами. Если эта красота снова направилась в джакузи, он не будет мелочиться. Ему совершенно не нравилась мысль, что свидетелем её «игр» может стать любой, кому не спится ночью!

Степан уже собирался разворачиваться и направляться вниз, проверять чертово джакузи, не дающее Жене спокойно спать по ночам, когда послышался поворот ручки и дверь открылась.

Перед ним предстала заплаканная Потеряшка. Она успела умыться холодной водой, но красный нос и воспаленные глаза скрыть не удалось.

– Таак, я вхожу, – категорично заявил Барсов, отодвигая в сторону девочку.

Та поежилась, но впустила его.

– С чего мокроту развела?

Вопрос был не риторическим, но отвечать на него никто не спешил. Зато Степан успел оценить не только заплаканные глаза Потеряшки, но и её вид в целом. На девочке была тоненькая маечка для сна и короткие шорты, в которых противопоказано поворачиваться к мужчине спиной.

Женя имела неосторожность повернуться.

С её-то бедрами… и «бразильской» попочкой.

По горлу Степана точно наждачкой проверили. Во рту образовалась слюна. Он сразу забыл, зачем пришел, пришлось напомнить.

– Ты что-то хотел, Степан? Поговорить? Если последнее, давай завтра или… – Женя, думая, что он не видит, поднесла руку к уголку глаза и смахнула слезинку, которая, несмотря на все усилия, подвела девушку и выступила.

Степан сам не заметил, как оказался рядом с Женей.

Он ненавидел женские слезы. В любых их проявлениях. Раньше реагировал очень остро, со временем эмоции притупились. Барсов не доводил своих женщин до слез, манипулировать с помощью них собой не позволял. Четко и быстро обрубал любые порывы.

Но Потеряшка…

Её слезы отозвались в душе чем-то забытым, какой-то щемящей тоской, желанием во что бы то ни стало разобраться и наказать тех, кто её обидел.

А её обидели.

Он помнил.

Степан снова положил руки на плечи Потеряшки и развернул девушку к себе лицом.

– Скажу один раз: рассказывай.

Он верил, что Женя не дура. Женскую глупость он признавал, иногда от неё никуда не деться. Не хотелось бы столкнуться с ней и сейчас.

Несмотря на слезы, лицо Жени было бледным. Глаза – на пол-лица. Большие, ахренеть какие. В них утонуть – плевое дело.

Женя шумно вздохнула, отчего её грудь призывно поднялась и опустилась. Лифчика на девушке не было, маленькие соски натянули ткань.

– Я позвонила Вове, – выдохнула она на удивление спокойно, без поспешности.

Степан ожидал нечто подобного, но всё равно оказалось неприятно.

– Мы поговорили. И я… Глупо как-то всё… Да и вообще…

– Так. Давай без «вообще». Нужна конкретика.

Женя прикрыла глаза.

Вдох. Выдох.

Снова вдох. Задержала дыхание.

– Я чувствовала себя виноватой, что бросаю его. Что перестала любить, да и любила ли… Не знаю, я уже ни в чем не уверена. Но мне было плохо. И сейчас тоже… Вова постоянно говорил, что надо успокоиться, дождаться моего дня рождения и прочее. Он не давал мне уйти от себя, держал рядом. Неделю назад я подумала, что погорячилась, и поддалась на его уговоры.

Они стояли друг напротив друга.

Потеряшка, маленькая, нежная, продолжила говорить:

– Я только что получила права, сдала экзамен на отлично. И теорию, и вождение… Тем вечером он приехал домой на ламборгини, у них на СТО кто-то оставил. Долго уговаривал поехать прокатиться. Говорил, когда ещё такой шанс представится, – Женя провела рукой по лицу, больше не скрывая своих переживаний и эмоции. – Я знаю, что не надо было соглашаться. И тем более, не надо было садиться за руль. Мы выехали из города, встреча с ментами и машинами минимальна…