Безжалостный. Свидание со зверем (СИ) - Владимирова Анна - Страница 21

— Слушай, — и он осторожно накрыл мои колени ладонями, — мне тоже все это непривычно… Но лучше поздно, чем никогда.

Я дышала все чаще — его взгляд разгонял сердце, дыхание и мысли в голове. Оставались только чертовы бабочки!

— Просто ты ушел от жены даже с ребенком…

— Семейное резюме у меня ни к черту, — невесело усмехнулся он. — Но я бы хотел этот шанс с тобой. Мой зверь никогда еще так не сходил с ума за кем-то. Видимо, он знает что-то лучше меня. Всегда знал… Оставайся со мной, Энди.

Откуда в моей голове может существовать эта романтическая дурость? Нет, я понимала, что Рейн не подарок… Вернее, старалась помнить об этом изо всех сил. И что просто не будет — тоже, потому что мы слишком разные. Пожалуй, надо просто дать ему это увидеть…

— Давай только договоримся, — хрипло выдохнула я. — Я бы хотела знать обо всем, что ты будешь думать на мой счет. Вдруг решишь, что мы все же не совпадаем…

— Ну тогда я бы тоже хотел слышать от тебя все, что будет тебя беспокоить.

— Ладно. — И я тяжело сглотнула, не веря вообще в этот диалог и в свое… что? Согласие? Я согласилась быть с ним?

А Рейн уже уселся рядом и утащил меня к себе на колени — я едва успела выплеснуть остатки кофе в снег.

— Ты не пожалеешь, — ткнулся губами в висок и потерся о него носом, а я съежилась. В груди взорвалось неизвестное до этого желание оправдать чужие надежды, стать лучше, доказать ему, что я достойна быть рядом. Ведь он герой. А я лишь жертва обстоятельств. Но оставалось только усмехнуться собственной наивности, и я прижалась к Рейну, уткнувшись носом в его шею. Кажется, именно его запахом хотелось больше всего разбавить этот белый безвкусный мир.

На базу мы возвращались, когда уже начало темнеть. Стоило кабинке вернуться на площадку основного корпуса, у Рейна зазвонил мобильный. Я видела, как дрогнул его взгляд, когда он поспешил ответить:

— Харт…

А потом его глаза удивленно расширились, дыхание сбилось… Он рассеянно подал мне руку и крепко сжал, помогая вылезти. Когда отнял трубку от уха, обернулся:

— Они нашли мою дочь.

Я не помнил, как добрался до медицинского корпуса и умудрился еще и Энди не потерять. На входе она вытащила свою ладонь из моей, но я снова перехватил ее крепче и втянул следом за собой в двери.

Корпус был заполнен детьми. Они сидели на полу, лежали на кушетках и ходили следом за взрослыми. Со всех сторон слышались плач, всхлипы и вопросы про родных. Я слышал, как Энди поинтересовалась, может ли она помочь, и все же выскользнула из моих рук, а я увидел Харта у дальней палаты и бросился туда. Грудь сдавило от едва выносимого страха и радости…

… Лина сидела на кушетке в смотровой. Худая, чумазая, в оборванной робе и с застывшими глазами. На мое появление встрепенулась, вмиг меняясь, и бросилась ко мне.

— Папа! — повисла в моих объятьях и разрыдалась. Казалось, сердце не выдержит и лопнет от жалости первые секунды. Я зажмурился, машинально отмечая запахи гари, земли, крови и пота, которыми пропитались волосы дочери… Невероятными усилиями заставил себя открыть глаза и взглянуть на доктора:

— Как она?

— Удовлетворительно, — кивнул тот. — Ни переломов, ни ран, ни заражений. Ни повреждений другого рода. — Наши взгляды с ним встретились, и он кивнул, красноречиво намекая мне на род повреждений. — Мы взяли анализы, по ним дополню картину позже. Прокурор Харт сказал, у вас будет индивидуальная палата. Вы можете забрать девочку.

Я обернулся к Харту:

— Спасибо.

Тот кивнул на двери:

— Идите, позже поговорим.

Лина так и повисла на мне, не разжимая объятий.

— Малыш, поговори со мной, — тихо попросил я, когда за нами закрылись двери палаты.

— Пап, а где мама? — проскулила она жалобно.

— Я позвоню ей сразу, как отправлю тебя в душ.

— Она приедет?

— Конечно. Сразу же. А пока давай помоемся и поедим, хорошо?

Лина судорожно кивнула.

Смотреть, как она похудела, было невыносимо. Я настроил ей воду в душевой и оставил двери приоткрытыми, прислушиваясь к каждому звуку. Видел, что она иногда будто застывает, не в силах перестать вспоминать что-то…

— Лина, — позвал у дверей на очередное затишье. — Ты как?

— Иду… — сдавленно отозвалась она. — Я так давно не видела себя в зеркале…

Я сжал зубы до боли в челюстях и медленно опустился на колени. Никогда еще меня так не сгибало в эти месяцы поисков и поддержания слабого огня надежды в душе. А теперь вот она… в шаге. Вернули. Но внутри моего ребенка все выжжено и предано. Спасти жизнь — только половина дела. Да, я был в этом специалистом, но понятия не имел, как все исправить и жить дальше.

— Выйдешь ко мне? — Я попытался сказать это спокойно и твердо, но знал — Лина всегда меня чувствовала таким, каким я был на самом деле.

Она бесшумно вышла из ванной, как приведение. Светлые волосы разметаны по худым плечам, глаза красные, нос припухший… Я притянул ее к себе и крепко обнял.

— Мне мистер Харт говорил, что это благодаря тебе всех спасли, — прошептала она мне на ухо. А я поднял ее и понес к кровати.

— Я сейчас тебя уложу, а сам схожу за едой. Что ты хочешь?

— Нас уже кормили в вертолете, — пожала она плечами смущенно. — Но я буду все, что угодно. И сладкую булочку очень хочу.

Я провел по ее волосам, все еще не веря. Но сказал другое:

— Я верил, что верну тебя.

— А я знала, что ты придешь за мной, — слабо улыбнулась она. И, когда я уже направился к двери, она тихо спросила: — Пап, а ты вернешься к нам?

Я обернулся, задохнувшись от тоски в ее взгляде.

— Я буду с тобой столько, сколько будет нужно.

— Мне бы хотелось, чтобы ты вернулся насовсем…

Пришлось вернуться и опуститься рядом с кроватью, заглядывая ей в глаза:

— Мы подумаем, как сделать так, чтобы всем было хорошо, ладно? Я бы хотел быть рядом с тобой чаще. — Мне казалось, что лучше быть честным, только в глазах дочери снова застывала та эмоция, которую увидел первой. И я испугался, что моя правда сейчас слишком неподъемное для нее испытание: — И я буду рядом. Слышишь?

Она судорожно кивнула.

— Ты позвонил маме?

Нет.

— Да. Она скоро будет.

Уже в коридоре я набрал Эмму и сообщил ей новость. Она долго рыдала в трубку навзрыд, и я не был уверен, что точно услышала, что я просил с собой взять…

Детей слишком долго везли, эту ночь они все проведут здесь. Но завтра им тут будет нечего делать… И это терзало и рвало на части. Мне хотелось довести дело до конца, потому что смотреть в глаза собственной дочери и знать, что все еще не кончено, невыносимо. Нужно было додавить этих тварей. Но Лина сейчас важнее всего. И завтра мне скорее всего придется уехать с ней.

Погруженный в мысли, я оказался в столовой, неожиданно сталкиваясь с Энди лицом к лицу. Она помогала кормить детей, и как раз несла поднос от столиков. А я просто сцапал ее и увлек в сторону.

— Как она?

— Плохо, — выдохнул я. — Ты нужна мне.

— А ей нужен ты, — заглянула Энди в мои глаза.

— Я даже не знаю, что говорить ей, — растерянно покачал головой.

— А ее мать?

— Скоро будет.

Энди вздохнула, хмурясь.

— Я буду здесь помогать, — заявила решительно. — Закончу — загляну к вам, ладно?

— Хорошо. — Я коротко коснулся ее лба своим, быстро притянув к себе, и выпустил.

Только зверь отказался принимать происходящее — ему хотелось повесить и эту девчонку себе на шею, чтобы не смотрела так, будто все еще была чужой.

— Не вздумай передумать, — сдвинул я брови, беря из ее рук поднос с едой для Лины. — Ты поняла меня?

Она раскрыла глаза от неожиданности и усмехнулась:

— Я не думала…

— Вот и не думай. Я жду тебя, — сдвинул я брови.

— Хорошо, — улыбнулась Энди.