Клан солнца (СИ) - "Amazerak" - Страница 21

— Так. Хорошо, — сказал я. — А что ещё умеешь делать, кроме как чертей призывать?

— Управлять внутренними энергиями. Больше ничего.

— Селяне говорят, ты губишь урожаи и насылаешь на животных болезни.

— Ложь! — возмутилась девушка. — Ничего такого не делили ни я, ни мой отец. Они из страха придумывают.

— Твой отец? Он тоже колдун?

— Был, пока не помер.

— Мне жаль.

— Врёшь. Тебе плевать на моего отца. Ты не знал его.

— И тебе удалось отбить нападение одамларов?

— Тех, кого я призвала, съели одного летуна. Другие трое испугались и улетели.

— Неплохо. А что за книги, о которых говорил тюремщик?

Девушка промолчала.

— Хочешь, чтобы из тебя клещами вытаскивали? Говори, что за книги. Не бойся, не отниму.

— В этих книгах многое написано: и про сумрак, и про призыв, и про могущественных духов.

— И где они?

— В надёжном месте.

Я подумал, что к этому вопросу можно вернуться позже. Кое-что девушка сказала, диалог у нас начал выстраиваться, появился прогресс.

— Ладно. Не хочешь, не говори, — согласился я. — Сейчас это не так важно. Ты сказала, что отбила нападение одамларов, а мне нужны люди, которые умеют сражаться с летунами. Твои способности могут послужить великому делу на благо всех жителей княжества. Если согласишься работать на меня, получишь свободу и щедрое вознаграждение. Если нет — тебя казнят.

— Работать на убийц и насильников? — презрительно проговорила девушка, уставившись мимо меня.

— Я забочусь об этих землях и всех, кто здесь живёт. Тебе даны особые способности, ты можешь помочь и другим, и себе. Казимир вряд ли сделает тебе такое щедрое предложение.

Девушка промолчала.

— Короче, так, — я поднялся и взял фонарь. — На следующей седьмице, возможно, в середу или четверг будет военный поход. Нам снова придётся вступить в бой с одамларами, и я хочу, чтобы ты участвовала в этом мероприятии. Хорошо себя покажешь, обещаю свободу и вознаграждение. Слово великого князя. А вздумаешь бежать или как-нибудь навредить мне и моим людям, палач продолжит работать с тобой собственными методами. На раздумье у тебя несколько дней.

Когда я вышел из камеры, тюремщик и тиун ждали меня в коридоре.

— Есть камеры получше? — спросил я.

— В пристройке есть, — ответил тюремщик. — Но они денег стоят. Полушка в день.

Я достал из мешочка на поясе несколько монет. Тут в ходу были золотники и серебряники. Золотник состоял из двенадцати серебряников, а серебряник — из двух полушек, четырёх четвертин или восьми денег. У меня, правда, мелочи не было.

— Переведи заключённую в камеру в пристройке, — я дал тюремщику серебряник. — На остаток купи нормальную одежду и еду. Проследи, чтобы с заключённой хорошо обращались, и пригласи целительницу, чтобы раны залечила. Проверю лично. Если окажется что-то не так, виновников велю… выпороть, — сказал я, подумав, что такое наказание в здешних реалиях вполне допустимо.

— Как скажешь, господин, — тюремщик забрал монету и поклонился. — Но за целителя заплатить не хватит. Пять серебряников надо.

Я нашёл ещё несколько монет и положил в руку тюремщику.

Солнце уже клонилось к горизонту, когда я вышел из подземелий. Предзакатные лучи окрашивали крепостные стены в жёлто-розовый цвет. Замок погружался в сумерки. Пора было домой.

Стоя у окна спальни, я размышлял над тем, что делать дальше. В такие моменты мне казалось, что я зря это всё затеял. Может, надо было бежать за горы? Может, там меня ждёт более спокойная жизнь? Меня часто одолевали сомнения — имелась такая неприятная склонность. Живёшь, что-то делаешь, а потом наступает момент, когда остаёшься наедине с собой, и тогда начинаешь думать, а той ли дорогой идёшь? Может, зря всё это затеял? Бывает, даже поддаёшься.

Понятное дело, что подчинённые не должны видеть у лидера сомнений и неуверенности. Я и не показывал. Отчасти поэтому мне было легко вести за собой людей. Моя вторая супруга, с которой я прожил последние четыре года, не раз говорила, что у меня талант сохранять спокойствие и невозмутимость в самых критических ситуациях. А ещё она как-то сказала, что рядом со мной люди чувствуют собственную ценность, и потому слушаются. Не знаю, что она имела ввиду.

Но в глубине души всё равно были сомнения и тревоги. Да и тоска по прошлой жизни накатила, я до сих пор скучал жене и сыну, чьи лица почти стёрлись из памяти. Слишком много дел я не доделал в том мире, а меня так бесцеремонно вырвали оттуда. И теперь я — тут, и мне противостоит армия в несколько тысяч копий, тогда как у меня даже одной тысячи не наберётся. Но что ещё хуже, не факт, что соседние князья захотят встать на мою сторону.

Однако я гнал сомнения прочь. Пути назад не было. Как сегодня сказал Рогволд, дружина воодушевилась моим решением продолжать сражаться с Добромиром. Они верили мне, верили, что у меня есть силы изменить ситуацию в свою пользу, есть какой-то хитрый план или благословение богов, которые чудом обратят в бегство многотысячное войско мятежника. Дружинники считали, что моя огромная магическая сила — знак того, что боги на моей стороне. Но пока на моей стороне были разве что большие расстояния, холмистая местность и змеелёты Казимира, которые, как я считал, при умелом использовании, смогут создать противнику ощутимые проблемы.

От раздумий меня отвлёк стук в дверь. Явились Милена и Лана. Милена сегодня была одета в тёмно-красное платье с низкой талией и множеством серебряных застёжек. Голову княжны украшал невысокий расписной венец. Служанка поставила поднос с лекарствами на столик и удалилась, а Милена велела мне ложиться и задирать рубаху.

— Уже меньше болит? — спросила она.

Мягкий зеленоватый свет её ладоней успокаивал боль и снимал неприятные ощущения. Я же, не отрываясь, смотрел на нежное, меланхоличное личико Милены с округлым подбородком и пухлыми губами. Её длинные ресницы, как всегда в такие моменты, были полуопущены.

— Да, сегодня легче, — ответил я. — Ты творишь чудеса.

Милена поджала губы и отвела взгляд:

— Будь на моём месте настоящий целитель, ты бы уже поправился, — повторила она свою обычную отговорку.

— Зато я могу каждый день находиться в обществе такой прекрасной девушки, — не удержался я от комплимента.

Милена аж покраснела:

— Пожалуйста, не говори так.

— Почему? Разве это неправда?

Милена вздохнула и ничего не ответила, а лицо её стало очень серьёзным.

— Ладно, извини, если обидел, — сказал я, удивлённый такой реакцией.

— Ну что ты! Разве ты меня мог обидеть такими словами? Просто… Я помолвлена, и нам не должно говорить… вот так.

— Да? Ну что ж, как хочешь. И кто же тот счастливец, кому досталась столь искусная целительница?

Милена не смогла сдержать улыбку:

— Ой, ну хватит уже. Какая я целительница… Мой жених — сын семигорского князя. Наши отцы уже давно договорились о помолвке.

— А где сейчас твой отец? — я принял сидячее положение и надел свиту.

Слова княжны натолкнули меня на одну интересную мысль.

— Он погиб в бою.

— А семигорский князь?

— Кажется, тоже.

— А его сын? Где он? Встал на сторону мятежников?

— Увы, я не знаю. Семигорск находится севернее Светлоярска. Надеюсь, Добромир туда ещё не добрался.

— Так, а это уже интересно. Можешь сделать для меня кое-что? Точнее, для всех нас.

— Сделаю всё что в моих силах.

— Напиши своему жениху письмо. Напиши, что наследник великого князя жив и намерен вернуться в Светлоярск. Ещё напиши… э… — придумывал я на ходу, — что я обещаю всем верным вассалам раздать землю в случае победы над Добромиром. И самое главное: если Добромир всё же заявится в Семигорск, сопротивляться не надо. Лишние жертвы нам не нужны. Но пусть будет готов к тому, что однажды я призову его. Сможешь это всё написать убедительно?

Милена внимательно слушала, кивая.

— Разумеется. Ох, надеюсь, что Добромир не доберётся туда.

— Далеко Семигорск от Светлоярска?