Волшебница Вихря (СИ) - Мишарина Галина - Страница 69

— Да, — отозвался Влас, стягивая рубашку. — И ты не должна бояться штормов, Веда. Они не причинят тебе вреда.

Я не сразу поняла, что он имеет в виду, но когда Влас снял штаны, оставшись лишь в нижних одеждах, поспешно отвернулась. Он не обидит меня. Никогда. Когда-то мы принесли клятву доверять друг другу…

Я легла спать в платье, и теперь нужно было его сменить — попросить у Власа сорочку или другой наряд. Однако перед полуголым, голодным супругом и просто красивым мужчиной было не так просто раздеться. Я очень долго трепала завязки воротника и рукавов, потом, обнажив плечи и спину, кое-как вылезла из платья и распутала мокрую косу. Повернулась к мужу, задыхаясь от волнения, и обнаружила, что он уже полностью обнажён.

— Иди ко мне, малышка. Я согрею тебя.

Мы не будем одеваться. Супругам позволено спать обнажёнными, и, раз уж Влас не слишком волновался за происходящее снаружи — и мне беспокоиться не следовало. Я шагнула в его объятья и будто окунулась в жаркую негу. Рассыпались по спине мурашки, вздрогнуло в животе что-то сладкое, и по телу разлилось ласковое тепло. У Власа были такие нежные пальцы!

Он мягко уронил меня на постель, обнял сзади, и я прогнулась в спине, желая ощутить его тело ближе и полнее. В следующий миг мужчина поцеловал меня в затылок, ловко скрутив и убрав в сторону волосы.

— Я просто поцелую тебя тихонько. Вот так. Не бойся. Ты не боишься?

— Нет, — прошептала я. — Это приятно. Мне замечательно рядом с тобой!

Его борода и усы кололись, и мне было щекотно и нежно. Влас медленно целовал мою шею, опускаясь вдоль позвоночника вниз, а затем возвращался и ласкал дыханием уши. А когда его ладони коснулись моей груди — едва ощутимо, трепетно — я не сдержала хриплого стона. Мне захотелось коснуться в ответ, и я повернулась к мужчине лицом. Осторожно положила ладонь ему на грудь, но тотчас пальцы отдёрнула, и Влас, поймав меня за руку, вернул её к своему сердцу.

— Тебе можно, — тихо сказал он, — делать всё, что угодно. Это я обещал сдерживаться, ты мне никаких обещаний не давала.

— Тебе тоже можно всё, — прошептала я. — Ведь я — твоя.

Слова были приятны на вкус, но его губы оказались куда слаще. Поцелуй застал меня врасплох, однако не смутил, как прежде. Мне хотелось большего и как можно скорее. Теперь-то я была рада, что не влезла в сорочку.

Я схватилась за широкие мужские плечи, и Влас обнял меня за пояс, подминая под себя.

— Раскрой губы. Я чувствую, ты хочешь этого.

— Хочу, — отозвалась я, задыхаясь. — Я не знаю, как…

— Знаешь, любимая. Ты вспомнишь.

Я почувствовала влажное прикосновение его языка и вздрогнула, когда мужчина сжал мою грудь. Уже через несколько мгновений дыхания наши сплелись, и было легко и замечательно узнать настоящий глубокий поцелуй. И вдруг Влас остановился и заглянул мне в глаза с немым вопросом.

— Да! — выдохнула я. — Да, пожалуйста!

Я знала его силу. Я знала его самого. Я длинно выдохнула, подчиняясь наслаждению, и вспомнила…

…Строгий воин передо мной, его ласковые руки, что утешали мои раны. Тот первый поцелуй на корабле, когда призрак явился предупредить нас обоих. Мои мечты, такие жаркие и отчаянные… Танец. Нитки. Обида. Кровь. Тёмная хижина в дожде. Дождь на моих плечах. Белые блины Лун. Зверь. Страх. Разлука. Неумолимо течёт время… Слова. Молчание. Снова мечты, снова отчаяние… Радуга. Чистое небо. Полёт на драконе. Близость… Снова боль, гнев, безысходность. И море, и темнота, и пламя. А потом потери — одна за другой, и — смерть…

— Влас!.. Предки моря… Грозовые кудри… Милостивые боги дождей и ветров… Любимый мой! Прости, прости меня! Как же я сразу не узнала тебя?!

И разрыдалась.

— Веда! — неверным голосом выговорил мужчина. — Солнышко моё замечательное!

О том, чтобы продолжать ласки, пришлось забыть: я ревела взахлёб, а Влас гладил меня по голове, пытаясь утешить. Мне казалось, что он тоже плачет, и едва сдерживается, чтобы не раздавать меня в объятьях, надеясь забрать всю боль себе, и уж тогда меня прорвало кошмарно. Я рассказывала обо всём, что пережила: о ведьме и её магии, о львах, о холодном океане и чайках, обо всех страшных вариантах жизни, что показывала мне колдунья, и о том ужасе, что испытала, когда пришла к могиле прадеда и была супругом убита.

— Я сдалась, Влас, — всхлипывая, выговорила я. — Не справилась. Нарушила клятву, что давала тебе! Меня победил страх.

— Ты не предавала ни меня, ни себя, ни свой дом. Не забудь: дракон забрал твою память, не спрашивая разрешения, но чтобы защитить.

— Я забыла своё имя. В том сне… ты помнишь? Неужели зверь оказался не прав?

— Драконы никогда не лгут. Для них имя не то же самое, что для нас. Думаю, солнечный имел в виду нечто иное. Скорее всего, твою душу или сердце. Чувства. То, что никому никогда не погубить. — Он погладил меня по волосам. — Веда, не терзайся. Ты была отважной в каждой из множества мнимых реальностей, но только ли в храбрости дело? Все мы порой убегаем. Каждому иногда хочется спрятаться от боли, и отнюдь не всегда мы принимаем правильные решения.

— Кстати, об этом! Только представь, что было бы, если бы я вышла к тем людям?!

Влас напрягся, сжимая меня крепче.

— Расскажи о них больше. Это точно были не чайки?

— Точно. Они все были обвешаны какими-то железяками, и выглядели странно — неопрятно, грубо.

— Морские пираты, — сказал Влас, и я снова всхлипнула.

— Ты уверен?

— Да. У них есть особенность навешивать на себя как можно больше металла — чтобы отпугнуть нечистых созданий океана.

— Страшно представить, что было бы, попади я к ним на корабль… Меня уберегло чудо! Там ведь были на песке мои следы, и, если бы не дождь… — Я сжала его лицо в ладонях и с жаром воскликнула: — Вот видишь! Это твоя влага спасла меня! Они бы из этого дупла меня точно выковыряли, и разрешения спрашивать не стали!

— Верно, — нахмурился мужчина. — Но давай больше не будем о плохом. Я ведь не рассказал тебе некоторые хорошие новости. Ждал, когда память вернётся, чтобы ты могла радоваться всем сердцем.

— Ой! — улыбнулась я, вытирая щёки и обнимая его за шею. — А что за новости?

Влас впервые по-настоящему радостно и беззаботно улыбнулся.

— Илья нашёл себе невесту — это первое.

— Замечательно! Но где? Неужели в Вихреградье?

— Нет, в замке Огня, и она пока что живёт там. Уверен, у них всё получится. Второе: неподалёку от Вихреградья, в горах, появилась колония Цветочных драконов, и теперь у нас повсюду что-то распускается, даже там, где никогда не цвело. Даже камни на берегу облепили особые лишайники, все усыпанные крошечными разноцветными цветочками.

— И снова замечательно! Значит, цветочные драконы общительные, как Ратха?

— Илья говорит, что да. Некоторые знают наш язык.

Я мечтательно прикрыла глаза, как будто наяву осязая все чудные запахи весны на побережье.

— Есть и третья новость?

— Угу. Самая хорошая для тебя.

И он хитро улыбнулся.

— Что? Не томи, Власушка! Ну!

— Ты стала тётей, Веда. У Элика и Ромашки родился сынок.

Слёзы брызнули из глаз гуще прежнего, и я, смеясь и плача одновременно, принялась целовать супруга в щёки, в нос и в колючки усов.

— Это… Просто не могу слов подобрать… Он здоров?

— Да, с ним всё хорошо. Они счастливы, и очень ждут тебя, чтобы представить маленькому Брану.

Я уткнулась носом ему в шею, но Влас погладил мой затылок, прося поднять голову, и вскоре наши губы встретились. Теперь мы колдовали друг для друга, но без страсти, медленно и тихо. В сплетённых пальцах бился музыкой пульс, и под этот ясный ритм было так легко принадлежать друг другу. Влас не торопился, я не просила поспешить, хотя несколько минут назад готова была съесть его целиком. Я гладила его сильное тело, кончиками пальцев утешала старые и новые шрамы, а он в ответ целовал меня всё глубже, слаще, горячей. И было что-то особенное в чувствах, какая-то неведомая смесь удовольствия, жертвенности и ласки. Словно тропы наши наконец-то накрепко срослись, и больше не могли, не должны были разбежаться в разные стороны потерь или обретений.