Отверженный IV: Эскалация (СИ) - Опсокополос Алексис - Страница 17

Мамин брат замолчал. А мне было неловко что-либо говорить, поэтому мы просидели в тишине около минуты. После чего дядя ещё раз вздохнул и продолжил:

— Вот поэтому я бросил бизнес и больше года занимаюсь этим всем — выполняю, по сути, представительские функции, пытаюсь как-то сглаживать углы и ищу компромиссы. Несу колоссальные убытки как бизнесмен, но понимаю, что они будут намного больше, если Петербург всё-таки отделится.

— А есть шанс?

— Шанс есть всегда. В Петербурге сильны сепаратистские настроения, на этом твой отец и играет. Но надо признать, простые эльфы довольно аполитичны даже в Петербурге, а уж в области и подавно. Деда твоего многие не любили, уж прости мне эту прямоту.

— Не стоит извиняться, я его сам не любил.

— А вот аристократия почти вся поддерживает твоего отца — он очень хорошо играет на расовой эльфийской гордости. Хотя за пределами Петербурга многие эльфы-аристократы выступают против отделения. Сейчас сильный раскол не только между эльфами и людьми, но и между эльфийскими кланами.

— Но ведь сейчас перемирие, — сказал я. — Думаете это ненадолго?

— Да, конфликт сейчас немного притушен, но он тлеет, и когда вновь вспыхнет, никто не знает. И есть у меня нехорошее предчувствие, что всё это закончится или когда твой отец уничтожит Романова, или когда Романов — твоего отца. И скажу честно, я в этом деле ставлю не на Николая.

— А кесарь долго ещё у власти будет находиться? Я слышал, что выборы императора не состоялись.

— Слышал? — переспросил дядя Володя. — Ты что, не в России был всё это время?

Возникла неловкая пауза. Я понял, что выдал себя с потрохами, а дядя Володя — что не стоило мне на это указывать.

— Ситуация такова, — сказал мамин брат, сделав вид, будто ничего не произошло. — Что обе Думы продлили полномочия кесаря до проведения выборов императора или новых выборов кесаря. А когда они состоятся — неизвестно. Пока в стране продолжается конфликт, выборы не проводят.

— Как-то всё это не укладывается в голове, — сказал я. — Конфликт между Петербургом и Россией. Даже звучит дико. Скажите, а как сейчас в самом Петербурге ситуация? Он сильно пострадал от военных действий?

— Жители практически не пострадали, а вот разрушено много — федералы на первом этапе конфликта в этом плане себя не ограничивали. Хотели запугать таким напором, но эльфы пригрозили начать теракты по всей стране, кроме Москвы. Тогда федералы напор снизили, и после этого в основном одарённые бились отряд на отряд. Но потом все поняли, что это бесполезно.

— Почему?

— Потому что при наших лекарях, что раненые бойцы быстро встают в строй, что гражданских лечат сразу же. В современных войнах надо или тотально уничтожать население и армию, или изматывать страну, доводя её экономику до краха. В нашей ситуации уничтожение исключено — всё же мы все русские, что люди, что эльфы, поэтому на такое никто не пойдёт. Ставку сделали на изматывание. Федералы организовали полную экономическую блокаду Петербурга, но Британия все их планы свела на нет. Англичане наладили поставки всего необходимого для жизни через Финляндию. И в итоге получилось, что англичане начали зарабатывать на этой блокаде, а русские и в Петербурге, и в остальной России терять деньги. Блокаду пришлось снять.

— Англичане, наверное, расстроились.

— За них не переживай, они своё возьмут в любом случае.

— А как наш дом? — спросил я. — Он не пострадал?

— Стоит ваш дом. Что ему будет? Кому он в Павловске нужен?

— Но ведь это дом главы сепаратистов.

Дядя Володя улыбнулся и сказал:

— Глава сепаратистов почти сразу переехал в дом твоего деда, чтобы не подвергать риску семью. А в вашем имении сейчас живёт твоя мать да брат с сестрой. Отец тоже приезжает, но очень редко.

— Это хорошо, я очень переживаю за Андрея и Машу.

— Не переживай. Они в безопасности. У них сейчас охрана из лучших одарённых бойцов, безгранично преданных вашей семье.

— Если Вы увидите Андрея и Машу, передайте им, что я очень по ним скучаю. Вы не представляете, как я хотел бы их ещё раз увидеть.

Дядя Володя что-то хотел мне ответить, но в этот момент принесли обед, и, пока накрывали стол, мы перешли на обсуждение погоды.

Мы пообедали, потом ещё примерно полчаса поговорили о разном, и я понял, что пора и честь знать. Я поблагодарил маминого брата за приглашение, за обед и за беседу, и он вызвал водителя.

Когда пришёл водитель, и мы с дядей Володей начали прощаться, дядя неожиданно сказал:

— У тебя послезавтра день рождения. Восемнадцать лет — важная дата. Ты станешь полностью самостоятельным. Какой подарок ты хочешь получить?

— Фотографию Андрея и Маши, — ответил я не задумываясь. — Если можно.

— Это не проблема, но, может, тебе ещё что-то нужно?

— Всё, что мне нужно, у меня есть, — ответил я. — Всё, кроме фотографии брата и сестры.

— Будет тебе фотография, — пообещал дядя. — Я завтра еду в Петербург, послезавтра как раз собирался заехать к сестре. А примерно через неделю планирую выехать обратно в Новгород. Так что, фотография с меня. Послезавтра пришлю на телефон, а через неделю вручу в красивой рамочке.

Я поблагодарил дядю Володю и в сопровождении водителя покинул комнату. В общежитие вернулся в начале пятого и снова лёг спать — я просто физически ощущал необходимость как следует выспаться перед предстоящим визитом Зотовой и явно непростым разговором с ней.

Проснулся я от стука в дверь. В комнате и за окном было уже темно — значит, проспал я долго. Схватил телефон, посмотрел, который час. Оказалось, что ровно девять. Можно было не гадать, кто стучит в дверь.

Я натянул брюки, накинул рубашку и пошёл открывать. На пороге стояла Арина. В этот раз она была одета не очень вызывающе. На княжне был строгий брючный костюм и демисезонное полупальто. Выглядела она так, будто пришла на переговоры.

— Проходи, — сказал я, пропуская Арину в комнату. — Присаживайся, я сейчас умоюсь быстро. Я спал.

Я зашёл в ванную, умылся ледяной водой и полностью пришёл в себя. Застегнул рубашку, заправил её в брюки и вернулся в комнату. Долгих прелюдий не хотелось, поэтому я сразу перешёл к делу и спросил:

— Арина, скажи, пожалуйста, что это было утром?

— Утром или ночью? — переспросила Зотова.

— Что было ночью, я знаю. Утром что было?

— Я пыталась тебе сказать, что хочу быть твоей женой.

— Тут дело такое, — сказал я, пытаясь подобрать правильные слова. — Во-первых, я в принципе не собираюсь жениться как минимум до окончания академии, а во-вторых, меня, мягко говоря, немного удивила та настойчивость, с которой ты мне пыталась всё это донести.

— Да, — согласилась Арина. — Я была немного настойчива, признаю. Но ты ведь по-другому не понимаешь.

— А ты по-другому и не пыталась.

— Думаешь, получилось бы?

— Я думаю, что рановато для таких разговоров.

— Тебе не понравилось, как мы провели ночь?

— Ночь была прекрасная, но этого мало. Чтобы жениться, надо любить друг друга.

— Я тебя люблю.

— Нет, Арина, ты меня не любишь. Я не отрицаю наличие какой-то влюблённости у тебя по отношению ко мне, но это не любовь. Ты мне тоже очень симпатична. И, как женщина, ты меня очень волнуешь…

— Значит, всё у нас будет хорошо, — перебила меня княжна.

— Как у нас всё будет хорошо, если ты мне даже договорить не даёшь? — разозлился я.

— Прости, милый.

Я почувствовал, что начинаю заводиться. И заводило меня то, что я никак не мог понять, что же нужно Зотовой. То, что она меня не любит, было ясно, но зачем она тогда собралась за меня замуж?

— Арина, я прошу тебя, давай нормально поговорим, — сказал я. — Ты можешь объяснить, с чего вдруг ты решила не выходить замуж за того парня, с которым помолвлена?

— Потому что я люблю тебя и хочу быть только твоей, — ответила княжна.

— Я тебе уже сказал: это не любовь, это — влюблённость.