Лето любви. Тайные свидания - Флат Екатерина - Страница 7

Я принесла коробочку со свежими зельями из подсобки, аккуратно расставляла их на стеллаже, когда приветливо звякнул колокольчик открываемой двери, впуская в лавку посетителя.

Я стояла ко входу спиной, зато Ридия расцвела любезнейшей из улыбок и тут же кинулась к новоприбывшему.

– Ах, доброго утра, лорд Лейрон!

Она дальше распиналась, но я не прислушивалась. Очевидно, что и вправду пришел кто-то знатный, ведь обычно высокомерная Ридия не стала бы лебезить абы перед кем.

– Доброе утро, – у жертвы ее любезности оказался приятный голос. – Я пришел за нюхательными солями матушки. Они, надеюсь, уже готовы?

– Да-да, конечно! Я сама лично сейчас их принесу! – Ридия скрылась за дверью в подсобку с такой скоростью, словно каждая секунда грозила ей смертной казнью или, о ужас, разочарованием неведомого лорда Лейрона.

Мне же оставалось поставить всего пару бутыльков, но на самую верхнюю полку. Пришлось подняться на носочки и тянуться, и как назло, один из бутыльков выскользнул из моей руки!

Но его успели подхватить еще до столкновения с полом.

– Такой девушке не месте в зельеварной лавке, – высокий блондин в дорогом темно-фиолетовой костюме не очень-то спешил мне бутылек отдавать.

Я не видела этого мужчину раньше. Приятные черты лица сразу располагали к себе, карие глаза смотрели внимательно. Даже чересчур внимательно.

И по всей логике я должна была сейчас спросить о смысле его слов, но я все равно не спросила.

– Благодарю за помощь, милорд, – протянула руку.

Он все же передал мне бутылек, до неприличия нагло коснувшись при этом моей ладони, хотя и будто бы невзначай.

– Какая ирония судьбы, что я раньше не бывал здесь… И сейчас, признаться, не ожидал, что увижу в подобном месте хоть что-то стоящее, – лорд Лейрон облокотился на стеллаж, так и норовя плечом задеть вереницу хрупких бутыльков. – Но все же повторю свои слова, такой девушке здесь не место. Тяжелый труд, постоянные вредные испарения от зелий… Все это может пагубно сказаться на внешности. А подобную вашей необходимо беречь.

Ну да, ну да. А дальше будет «А приходите-ка ночью в мое поместье, я вам покажу небо в алмазах». Спасибо, не надо. Не первый раз подобное выслушиваю.

Я в ответ лишь вежливо улыбнулась, преспокойно поставила бутыльки на нужные места. И, к счастью, как раз Ридия вернулась с нюхательными солями. И я, подхватив пустую коробочку, отправилась за новой партией зелий.

Но стоило мне скрыться за дверью подсобки, как все же остановилась, невольно прислушалась.

– Эта девушка? – пренебрежительно отвечала Ридия, очевидно, на некий вопрос лорда Лейрона. – Лилиана? Ой, да она ужасная неряха и неумеха к тому же! Маменька держит ее тут исключительно из жалости. Ну и отчасти из-за магического дара, конечно… Надеюсь, она вам не нагрубила? А то с этой девицы станется! Она совершенно невоспитанна и вопиюще груба! К примеру, вчерашнего дня…

Я усмехнулась. Нет, ну как же интересно о себе столько нового узнавать!

Больше я прислушиваться к разговору не стала, поспешила по лесенке вниз. Надо сегодня постараться закончить с работой пораньше, чтобы успеть в должном виде на бал в графское имение собраться.

И что-то мне подсказывает, это будет просто судьбоносный вечер…

 И как назло, когда мне уже пора было уходить, в лавку нагрянула сама госпожа Маферс. И с первого же взгляда на нее в который раз мелькала мысль: как же они с Ридией похожи.

– Лилиана, – с порога заявила хозяйка лавки, – ты сегодня задержишься. У нас большой заказ, так что до завтрашнего утра ты должна приготовить четыре порции хантийского зелья.

Хантийского зелья? Одни только ингредиенты для которого часа четыре отмерять, а после еще часов шесть томить на медленном огне, постоянно помешивая? И это еще не учитывая того, что стоит вдохнуть пары этого зелья, как сразу же обеспечены галлюцинации и зеленые волдыри на шее.

– У меня сегодня важные дела, так что задержаться я не смогу, – спокойно ответила я, развязывая тесемки передника и уже собираясь уходить.

– Как это важные дела? – госпожа Маферс изогнула и без того от природы изогнутые брови так, что, казалось, они вот-вот сложатся «домиком». – Я разве спросила, есть ли у тебя важные дела? – переглянулась с Ридией. – Милая, я разве это спросила?

– Нет, конечно, маменька, – мигом поддакнула та, – ничего вы такого не спрашивали!

– Ясно, надеюсь? – хозяйка лавки выразительно глянула на меня. – Меня никакие твои важные дела не волнуют. Я сказала, что тебе делать, и твоего мнения на этот счет никто не спрашивает.

Я перевела дыхание, мысленно посчитала до десяти. Но, боюсь, такого еще числа не придумали, до которого мне надо считать, чтобы я могла молча проглотить эти ее слова.

– Полагаю, вы не расслышали, что я сказала, госпожа Маферс. Я не намерена задерживаться здесь ни мгновением дольше положенного.

– Что?.. – она даже оторопела.

– Да как ты смеешь так говорить! – тут же подскочила Ридия. – Дерзкая несносная девчонка!

Но я не собиралась отступать.

– Если вас что-то не устраивает, можете поискать себе в округе другого мага, который согласится работать здесь за такие деньги.

Я сунула передник прямо в руки остолбеневшей госпожи Маферс и, не медля, покинула лавку. И лишь оказавшись на улице, досадливо поморщилась.

Что ж, можно меня поздравить, я осталась без работы. И если об этом узнает матушка, она такой скандал закатит…

Ну ничего. Будем решать проблемы по мере их поступления. Сначала бал-маскарад в графском имении. А после уже, завтра, поиски новой работы.

– Нет, ну почему, вот ты мне скажи, – в сердцах говорила я, так и стоя со стопкой чашек в руках посреди гостиной, – почему люди считают, что раз человек не богат, то и чувства собственного достоинства у него нет?!

– Ох, Лили, напрасно ты все принимаешь так близко к сердцу, – Филинда с улыбкой расставляла бокалы на столе.

Сестра все делала с улыбкой. С искренней улыбкой человека, способного светлое и хорошее найти абсолютно во всем. И эта чудесная улыбка так озаряла мягкие черты ее лица, что хотелось просто затаить дыхание и любоваться.

– Люди несовершенны, – продолжала она, – и мы в том числе. Нужно просто принять это и не ждать от окружающих слишком много. Конечно, в силу своей юности тебе пока сложно это понять, но все же прими как данность.

– Нет уж, – я поставила чашки на стол. – Мириться с несправедливостью – это ненормально. Позволять вытирать о себя ноги – тем более ненормально. Люди могут быть сколь угодно быть несовершенными, но это не значит, что нужно молча терпеть такое обращение с собой. И, знаешь, я совершенно не жалею, что ушла оттуда. Никакие деньги не стоят унижений.

– Так, где две самые прекрасные в мире девушки? – с порога гостиной раздался радостный голос Вентона.

Брат торжественно внес небольшую коробочку.

– Ну же, открывайте!

Я мигом сунула любопытный нос и даже ахнула.

– Венцони?.. Это же венцони! – даже не верилось, что воздушные ореховые пирожные мне не чудятся.

– Сколько же ты на них потратил?.. – Филинда перевела растерянный взгляд на брата.

– Нисколько, на самом деле. Выдернул одного почтенного чересчур задумчивого старичка прямо из-под колес несущегося экипажа. И хотя я сказал, что ничего мне в качестве благодарности не надо, но он оказался владельцем лавки с заморскими сладостями и угостил меня свежайшими венцони. Одну я проглотил сразу же, не удержался. Одну отнес матушке, а эти две вам, моим самым красивым девушкам по эту сторону Мидринского моря.

– Какой же ты замечательный! – поцеловав старшего брата в щеку, я тут же принялась за свое пирожное.

Филинда хоть и тоже взяла, но сначала спросила:

– И как матушка? Обрадовалась?

– Вроде  того, – Вентон хмыкнул. – Сказала, что с моей стороны неимоверно жестоко приносить ей то, что напоминает ей о той жизни, которой она теперь лишена. И к ужину, она сказала, не спустится. Отец, как я понимаю, еще не вернулся, так что ужинать нам с вами втроем.