Сон в летнюю ночь (СИ) - Лазарева Элеонора - Страница 15

Однажды такой случай произошел и в моем дворе, где я жила одна в «хрущевской двушке» на последнем этаже. Моя дочь с сынишкой уже уехали в Германию, куда ее пригласили по обмену преподавать русский язык. Она работала здесь в фирме по преподаванию немецкого языка и ее куратор, как самую знающую, рекомендовали в боннский университет. Она уехала на год, но там удачно вышла замуж за немца и, получив гражданство, осталась навсегда. Иногда наезжала ко мне с внуком и один раз с мужем. Им оказался молодой преподаватель того же университета, который влюбился и предложил дочке руку и сердце. Еще ранее, когда она рассказывала о своих отношениях, я советовала приглядеться к нему и не спешить с замужеством, но потом приняла ее решение и была очарована этим молодым человеком, с его вежливостью, и в то же время раскованностью и легким характером. Он был единственным сыном семьи немецких юристов и имел собственную квартиру и счет в банке. В общем, нормальный брак в нормальной стране. Я была спокойна за своих детей и занялась собой, скорее своим творчеством. Они приглашали к себе жить и даже обещали гражданство после трех лет проживания, но я не могла кинуть свою пусть и суровую, пусть и безалаберную Родину. А после того случая, вообще продала квартиру и купила себе небольшой домик в Подмосковье, подальше от разборок, как бандитских, так и милицейских. Особенно после выматывающих душу объяснений в местном отделении, как всё случилось, и что я видела. Прокляла все на свете и поклялась, что даже если увижу в следующий раз труп, перешагну и дальше пойду. Их вопросы сводились к тому, что могу сказать и как всё описать. А что я могла сказать, сидя ночью на балконе пятого этажа и при том далековато от места происшествия. Ну, видела ту злосчастную машину, только не знаю, как называется и какого она цвета.

— «Ночью все кошки серы», — возмущалась я, на слова дотошного милиционера, — Я что, в них разбираться должна, — оправдывалась я отвечая на вопросы следака, хмурого, с красными от недосыпа глазами, — я и вблизи не скажу какая марка, а тем более ночью да еще и далековато. Видела человека, в мужской одежде с капюшоном на голове. Видела, как вышел из подъезда и сев в машину, сорвался с места и быстро уехал. И всёёёё!

Про время тоже сказала, потому что только вышла и присела покурить, как услышала странный хлопок и привстав, оглядела тихий двор. Потом, заметив фигуру и машину, еще подумала, что возможно было убийство. Как и почему пришла такая мысль, не объясню, о чем и не стала говорить следаку.

— И так затаскали, просто, — сплевывала я каждый раз, получая повестку явиться для дачи показаний.

А они рыли носом, так как убиенный был не простым предпринимателем, которых развелось необъяснимое количество, и отстрел тех уже приелся, слушая такие известия во всех средствах информации, а какого-то политика, а это уже государственный случай.

Здесь, по-видимому, было то же, но все равно существовало и различие: они не котировались в высшем обществе и не претендовали на Высокий город, что в пределах императорской стражи. У каждого был свой участок и свои правила, но всё же они подчинялись одним законам, законам данного государства.

Поэтому действия Ника не вызвали во мне отвержения и я даже способствовала росту его значимости среди такого контингента.

— Жизнь полна неожиданностей, — усмехалась я, ложась в постель, — если судить о моем пребывании здесь, — хихикала я, закрывая глаза.

Утром, после раннего туалета, я спустилась к завтраку, который обещал быть интересным: на нем должны присутствовать мой дядя Молвил и Аквил. Об этом мне сообщила Серина, когда помогала с одеванием. Она в последнее время становилась ко мне все холодней, а вот почему, я не могла определить. На мои вопросы, ссылалась на настроение и плохое самочувствие. Но я понимала, что она тоскует по настоящей Галане и ей тяжело относиться ко мне с прежним пиететом и любовью. Я предложила ей вернуться, но она отказалась, понимая, что её советы мне очень нужны и помня наш разговор, что Галана может вернуться в свое тело. В некоторых случаях я больше пользовалась горничной и Ником, предоставляя Серине свободное время, которое она тратила на свои походы по знакомым и родственникам, проживавшим в столице. Даже с заказами на платья я ездила одна или с секурдом.

Вот и сегодня, увидев её недовольное лицо, спросила, на что она ответила, что боится, что я без ведома хозяйки тела, соглашусь на свадьбу по приказу императора.

— Этого не будет, — уверяла я её, — тем более, что мне это не нужно по многим причинам. И ты об этом знаешь.

— Но я слышала от его слуги, там в кухне сегодня, что будто бы принято окончательное решение и вопрос отпадает. Остается только назначить дату.

— Эх, ты! Ничего себе! — всплеснула я руками, — Выходит и впрямь «без меня женили?» Еще не было вердикта императора, Серина и при том, он никогда не даст его без моего согласия. А я его не дам. Успокойся и подумай над моим сегодняшним выходом. Все-таки императорские именины и бал. Мне надо быть в полной форме.

Она благодарно кивнула и виновато отвела взгляд.

Я понимала её и жалела.

— Но, что делать? — молча вздыхала и поворачивалась под ее руками, — Мне самой нелегко.

Когда спустилась в столовую, то оказалась в объятиях радостного дяди и молчаливого жениха. И то и другое меня несколько смутили.

— Странно, — подумала я, осторожно высвобождаясь из объятий родственника, — думала, что будет наоборот: объятия жениха и хмурость дяди.

Улыбнувшись обоим, пригласила к утренней трапезе, где уже присутствовали и мои: Гавр, Кабор и Сурит. Последний был странно возбужден и посматривал на меня с надеждой на общение. Я поняла его желание и обещала. До вечера мне предстоит много разговоров, а ещё хотелось бы и отдохнуть перед приемом в императорском дворце.

Завтрак прошел в обычном режиме: было много и пищи и разговоров и ни слова о свадьбе. Я была рада такому молчанию и сама не заводила расспросы на эту щекотливую тему. Во-первых, мне него было сказать, а во вторых ну, очень не нравился мне этот мужчина. Да и вообще он был не в моем вкусе. Мне нравились всегда не такие мощные и широкоплечие, в которых чувствовалась животная сущность, а сухощавые, но сильные и умелые, по всем ипостасям. Да и колер меня не устраивал — чернявые во мне испокон веков, как говорится, вызывали отторжение. Мой глаз всегда останавливался на белокурых, светловолосых с голубыми или же зелеными глазами особях противоположного пола. Здесь же всё было наоборот, и я была скорее равнодушна, нежели брезглива. Мне было все равно, кто любит Галану и кого любит она. У меня здесь была другая задача, и я должна была ее выполнить, чтобы затем вернуться обратно или же …проснуться? В этом я тоже себе не отказывала. А вдруг?

Но пока мои желания не совпадали с возможностями, и поэтому приходилось улыбаться и принимать комплементы, от людей незнакомых и далеких от моего сознания и разумения.

Прием закончился, и гости покинули мою гостиную, куда я пригласила их после завтрака. Поболтав о том о сем, они откланялись, сославшись на недавнее прибытие, а я была просто счастлива и согласилась на дополнительные встречи.

— Бесспорно и непременно, — отвечала на прощальные поцелуи руки и соответственно такие же взгляды.

И когда я, наконец, смогла вздохнуть свободно, ко мне попросился Сурит. Он рассказал, на скОлько пополнился мой счет в Главной копилке и как я могу им распоряжаться при случае. А он выдался скоро: мне необходимо было пополнить гардероб.

Взяв с собой горничную и секурда, я отправилась шопинговать по местным магазинам и ателье. Это было куда приятнее и интереснее, нежели разговоры и серьезная слежка за своим поведением. Здесь же, среди платьев и аксессуаров, я чувствовала как в пещерах Али-Бабы: всего очень много, все очень красиво и у меня есть чем заплатить. И это радовало безмерно мою женскую сущность.