Рикошет (СИ) - Ритчи Криста - Страница 15

— Назови мне их имена, — Коннор показывает жест двумя пальцами, доставая свой телефон и открывая приложение для заметок.

Роуз слабо улыбается.

— Я накричала на них, — говорит она Коннору, — в тот день — я развернулась и сказала им заткнуться, а потом побежала в уборную, заплакала и позвонила маме, — ее лицо становится серьезным. — Я никогда не хочу иметь детей.

У меня сводит живот от того, какую бомбу она только что взорвала в комнате. Я знала это о Роуз, но разговор о детях в присутствии нового симпатичного бойфренда был бы спусковым крючком, чтобы они разбежались.

Очевидно, это тест Роуз Кэллоуэй.

Коннор глубоко вдыхает, как бы переваривая внезапное заявление. Его лицо остается бесстрастным, принимая вызов Роуз. Она практически просит его бежать в другую сторону.

— После этого я бы тоже не хотел. Мальчики должны более уважительно относиться к женской репродуктивной системе. Это то, что привело этих ублюдков в мир.

Роуз смеется над этим, почти гогочет. Я тоже не могу удержаться от улыбки.

— Ублюдки? — повторяет она.

Он пожимает плечами.

— Это лучше, чем ушлёпки.

— Вообще-то, я думаю, что ушлёпки — это более подходящее слово.

Мои глаза сощуриваются.

— Вы двое серьезно обсуждаете ругательные слова?

— Да, — говорят они в унисон, возвращая свое внимание ко мне. Роуз продолжает рассказ о терапевте с того места, где остановилась. — В общем, он просмотрел список и спросил меня, что я предпочитаю, я сказала ему, и он спросил, как часто. Затем он спросил, пыталась ли я остановиться, но сказал это совершенно непрофессионально.

Коннор уточняет.

— Он сказал ей, что большинство женщин приходят в его офис в поисках внимания, особенно от него, поскольку он хорошо выглядит и подтянут, и что для того, чтобы проверить ее проблему, ей нужно — цитирую: Сосать член до тех пор, пока у нее изо рта не пойдет кровь.

У меня отвисла челюсть.

— Что? — говорю я тихим голосом.

Роуз бьет его кулаком в бок, и он притворно морщится, что еще больше ее злит.

— Я пыталась быть краткой, — говорит она. — Тебе не нужно было рассказывать ей слово в слово.

— Я ненавижу перефразировать. Пользуясь твоим словарным запасом, меня это бесит.

Роуз подносит руку к его лицу, игнорируя его и говоря ему заткнуться одним быстрым движением. Ее глаза встречаются с моими, и они значительно смягчаются.

— Позже я узнала, что он никогда раньше не лечил женщин с сексуальной зависимостью. Я пытаюсь найти женщину, которая понимает твоё состояние. И я обещаю, что она будет не только уважительной, но и умной и будет знать больше, чем мы с Коннором вместе взятые.

— Это невозможно, — говорит ей Коннор. — Мы два самых умных человека во всем мире. Если собрать нас вместе, получится сверхчеловек.

Роуз театрально закатывает глаза, но на самом деле она улыбается.

— Ты идиот, — она кивает мне. — Хорошо?

Я верю Роуз. Я доверяю ей больше, чем кому-либо другому в целом мире, может быть, даже больше, чем Ло. Он бы очень обиделся, если бы услышал от меня это, но в данный момент я думаю, что это правда. Его здесь нет. Но у меня есть она.

В этом есть что-то очень утешительное.

— Спасибо, Роуз, — я обнимаю ее и надеюсь, что какой бы ужасной я ни была, как бы я ни жаловалась и ни регрессировала, она простит меня.

Мои босоножки болтаются в руке. Мои босые ноги касаются грязного тротуара. Я бегу. Скорее, преследую. Пока я пытаюсь догнать Ло, на заднем плане вырисовывается общежитие первокурсников, полицейские машины снуют вокруг кирпичного здания. На несовершеннолетних пьяниц надевают наручники или выписывают не очень приятные штрафы.

Ло разворачивается, одновременно замедляясь и пятясь назад. Он так хорошо умеет убегать от всего. В свои восемнадцать лет я все еще с трудом поспеваю за ним.

— Быстрее, Лил, — говорит он мне, но на лице у него дурацкая улыбка. Как будто это можно считать новым приключением. Убегая от копов во время нашей первой недели в колледже. Я, бегущая за ним.

— Мы… поднимаемся… на… холм, — хриплю я, мой темп — между ходьбой и бегом. Что-то липкое приклеилось к моей ступне, и я сморщилась, нахмурившись. Надеюсь, это была просто жвачка.

— Я тебя брошу, — угрожает он, но я с трудом ему верю. Особенно с учетом того, как он почти смеется надо мной. А потом он снова набирает скорость, мчится вперед, надеясь, что я найду в себе силы догнать его.

Я так и не догоняю. Но это приятная мысль.

Мои колени подгибаются, и я использую последние остатки сил, чтобы броситься к нему вверх по крутому склону, движение слева от нас, когда машины возвращаются из клубов и баров. Вечеринка в общежитии, которую мы посетили, была не такой уж и веселой. Пиво было отстойным, как сказал Ло. Там не было места, чтобы двигаться, а залы были так забиты людьми, что в воздухе витал странный запах. Как будто трава и пот смешались вместе. Отвратительно.

Но я не жалею об этом. Потому что там был Ло, и нам будет над чем посмеяться позже.

Его черная рубашка начинает прилегать к его подтянутой спине, груди и рукам, очерчивая форму его стройных мышц, давая мне представление о том, что скрывается под ней. Когда он бежит, он выглядит прекрасно. Как будто никто не может прикоснуться к нему, как будто он оставляет позади пылающий мир и направляется к спокойному. Его щеки заостряются, глаза сужаются в решимости. Конечно, я ничего этого не вижу.

У меня только хороший вид на его задницу.

На нее тоже не так уж плохо смотреть.

И тут я начинаю падать. Боль пронзает мою лодыжку так мучительно, что я вскрикиваю. Черт, черт, черт. Я сажусь на задницу и осматриваю кость. Она не выпирает из кожи, но мышца кажется тугой и напряженной.

— Лил? — Ло спешит ко мне, едва не скатываясь с холма, с лицом, полным беспокойства. Он наклоняется к моей лодыжке и осматривает кость так же, как и я. Его пальцы слегка касаются моей кожи. — Сильно болит?

— Болит, — я гримасничаю.

— Такая же боль, как когда ты сломала руку? — спрашивает он, напоминая мне хулигана на детской площадке, когда мы были маленькими. Гарри Чизуотер.

Я качаю головой, и он просовывает руки под мои подмышки, приподнимая меня, словно я маленькая кукла. Я пытаюсь надавить на ногу, чтобы проверить ее, но боль усиливается, как тысяча острых игл. Глаза начинают слезиться, и я в ярости вытираю их рукой. Злюсь, что упала. Особенно когда вдалеке слышен вой полицейских сирен.

Ло нельзя в тюрьму. В последний раз, когда он там сидел, его отец угрожал отправить его в военную академию. Единственное, что заставило его отца передумать, это мое обещание помочь «исправить» Ло, которое было подкреплено нашими фальшивыми отношениями. Даже если бы я хотела помочь ему, я не могу. Он набросился на меня сегодня вечером только за то, что я предложила ему перейти на пиво. Я до сих пор думаю, оставил ли бы он меня одну на вечеринке, если бы я сказала ему, что нужно завязывать. Лучшее, что я могу сделать, это попытаться убедить его не пить лишнюю бутылку. Это в моей власти, и я использую ее так часто, как только могу. Но по-настоящему ему станет лучше, только если он сам этого захочет.

И очевидно, что он еще очень далек от этого. Я даже не уверена, что для этого потребуется.

Он выпил так много, что его глаза остекленели. Он все еще присутствует — он все еще здесь, — но я вижу желание выпить еще, лечь и просто уснуть с той легкостью и беззаботностью, которую дает ему спиртное.

— Ты, наверное, растянула ее, — говорит Ло, его взгляд снова падает на мою ногу.

— Я смогу дохрамать, — говорю я ему. Мы должны позвонить Ноле, чтобы она нас забрала. Мы ненавидим такси настолько, что рискуем попасться на глаза полицейским, но у нас все еще есть водитель моей семьи. И Ло. Но Андерсон будет крайним средством. По какой-то причине никто из нас не рассматривает наших водителей как вариант. Уже поздно, и я очень не хочу будить Нолу, чтобы она нас спасла.