Венец лжи (ЛП) - Винтерс Пэппер - Страница 19

Парень не боялся выволочки. Его бесило то, что его могут поймать. Я не сомневалась, что мы не первые, кто перелез через ограду и на какое-то время тут уединился. Он напрасно думал, что нас арестуют…верно?

Но для него это значило нечто большее. Какой бы образ жизни ни вел этот парень, он был опасным. Я не знала, что с ним произошло, и все же сейчас он тащил меня за собой, черпая силы из съеденной половинки шоколадного батончика.

Я не могла допустить, чтобы его поймали. Особенно теперь, когда только мешала, а он пытался совершить хороший поступок, защищая меня. Уже второй раз.

«Мы с ним толком даже не знакомы, но он чувствует за меня ответственность».

У меня встрепенулось сердце, изо всех сил пытаясь вытеснить из мышц молочную кислоту и дать живительную кровь моим онемевшим ногам. Но я выдохлась. Ничего не оставалось, как остановиться и принять наказание.

— Слушай! — я снова попыталась выдернуть из его пальцев свою ладонь и уперлась ногами в землю. — Ты иди. Я тебя торможу.

— Заткнись. Просто доверься мне, — незнакомец не оглянулся и не выпустил мою руку. — Беги!

Если дело дойдет до ареста, у меня имелись деньги на адвокатов. А у него, скорее всего, нет. Я никогда не прощу себе того, что из-за меня он лишился свободы.

— Нет! Просто отпусти меня!

Оглянувшись, незнакомец увидел догоняющих нас полицейских. В его взгляде мелькнула уверенность, и, резко сменив направление, он потащил меня с дорожки в кусты.

Мы влетели в заросли веток и листьев. Мир превратился в вечнозеленый лабиринт. Но потом парень прислонил меня спиной к дереву, прижался ко мне всем телом и поцеловал так чертовски сильно и иступляюще глубоко, что я задохнулась от бега и поцелуев, и от запретной страсти, проникающей прямо в душу.

Почувствовав, как язык незнакомца касается моего, сплетаясь и облизывая, ловя каждый мой вздох, я подняла руки и сжала его толстовку.

Отстранившись, он прислонился лбом к моему лбу, и суровое выражение его лица сменилось лукавой улыбкой.

— Я тебя не отпущу. Я только тебя нашел.

В его карих глазах светилась нежность, которую я не видела ни у кого, кроме своей семьи.

У меня задрожали колени.

— Ты меня даже не знаешь.

Он коснулся моих губ легким поцелуем.

— Мне и не нужно тебя знать. Я тебя чувствую.

Его рука медленно скользнула по моему телу, пользуясь правом, которым я наделила его в момент безумия, охватившего нас на бейсбольном поле.

Не отводя взгляда, он обхватил мою грудь, проводя большим пальцем по чувствительной плоти.

Я приоткрыла рот и застонала от усилившегося желания.

Незнакомец снова меня поцеловал, глотая мои крики, прижимаясь ко мне бедрами.

— Я чувствую тебя так, — он нежно сжал мою грудь. — И вот так.

Он толкнул меня бедрами.

— Но лучше всего я чувствую тебя вот этим, — его ладонь скользнула от моей груди к сердцу, надавив на быстро пульсирующую мышцу. — Меня не волнует, что я тебя не знаю. Я знаю достаточно.

Я не нашла, что ответить.

Этого просто не могло быть.

Как так вышло, что мой вечер начался с ограбления в переулке и кончился поцелуями в кустах? Как я из одинокого трудоголика превратилась в девушку, влюбившуюся в незнакомого человека? В человека, чья жизнь кардинально отличалась от моей, даже в мелочах. Богатство и бедность. Покой и опасность.

— Пойдем ко мне домой.

Если бы я была старше и имела собственную квартиру, то это приглашение попахивало бы сексом. Но мне было всего девятнадцать и жила я не одна. Моя потребность в том, чтобы увести его с собой, касалась не только меня, но и его. Мне хотелось его защитить, дать ему приют — шанс лучшей жизни, чем была у него до сих пор.

Незнакомец усмехнулся, коснувшись губами моих губ. Намеренно проигнорировав мое приглашение, он пробормотал:

— Ты недавно спрашивала разозлило бы меня, если бы это ожерелье подарил тебе твой парень.

Я напряглась, а затем растаяла, почувствовав, как он скользнул языком по моему языку.

— Ответ — «да». Меня бы это капец как разозлило.

У меня пылало лицо. Губы покалывало. Я не смогла сдержать глупой улыбки.

— Это подарок моего отца.

Вскинув руку, он привлек мое лицо к своему для еще одного грязного, наполовину жестокого, наполовину нежного поцелуя. Я порывисто втянула воздух, почувствовав то же самое опьяняющее возбуждение. Я прикусила его нижнюю губу. Парень застонал, куснув меня в ответ.

— Это безумие, — крепко его обняв, проговорила я.

— Все, за что стоит бороться, — безумие, — произнес он и поцеловал меня в лоб.

— Но я даже не знаю твоего имени…

И тут мы полетели.

Что-то тяжелое и жестокое отбросило нас в сторону, и, когда в наше убежище ворвался луч фонарика, я заметила силуэт повалившего нас на землю охранника.

В мою куртку вонзились ветки, руки запачкали камешки и грязь. Услышав стон незнакомца, я увидела, что на него навалился другой охранник.

Я неловко повернулась, и у меня заныло плечо. К этому добавился недавний удар в висок, и парк поплыл у меня перед глазами.

Незнакомец боролся, громко матерясь и размахивая конечностями.

— Отвалите от нас!

— Полегче, парень, — появился еще один охранник и схватил его за ногу. — Все кончено. Прекрати.

Навалившийся на меня мужчина медленно поднялся, встав надо мной с самодовольным выражением на пухлом лице.

— Не сбежишь, девочка. Вы окружены.

Сердито на него зыркнув, я рванулась к дерущемуся незнакомцу.

— Отпустите его! — я поднялась на колени и хлопнула по спине какого-то толстяка в светоотражающем жилете. — Слезьте с него!

Мне заломили руки за спину.

— Хватит уже, — кто-то рывком поднял меня на ноги. — Не нападайте на охранника, мэм, если не хотите добавить к своим сегодняшним правонарушениям еще и это.

Я попыталась повернуться. Но державший меня охранник, не дал мне такой возможности. Дернув меня назад, он сказал незнакомцу:

— Не геройствуй. Вы в меньшинстве. Не трать время попусту.

Я встретилась взглядом с парнем, которого только что целовала. Он перестал бороться и, безвольно сникнув уже не дрался с охранником. Пока мы, не отводя глаз, смотрели друг на друга, к незнакомцу шагнул полицейский и, наклонившись, схватил его за запястья.

Оскалившись, парень замахнулся раз, другой, потом сдался. Это было не попыткой к бегству, а скорее его последним "ура". Он гордо вскинул голову, когда ему, как и мне, заломили руки, и в ночи раздался резкий щелчок наручников.

Полицейский рывком поднял его на ноги, не заботясь о том, что из-за падения в кучу земли и сухих листьев, на нем осталась половина парка.

Поваливший его охранник тоже встал, слегка прихрамывая, но с победоносной улыбкой на лице.

Нас вывели из кустов на тропинку, по которой через несколько часов, когда взойдет солнце, будут сновать бегуны и гулять мамы с колясками. На данный момент она стала местом оформления незаконных обжиманий.

С бешено колотящимся сердцем, я ощутила на запястьях холодный, сковывающий меня металл. Оторвав взгляд от незнакомца, я посмотрела на полицейского, затаившегося рядом со своим пленником.

— Пожалуйста, вам не за что нас арестовывать.

Другой полицейский с седеющими волосами и тяжелым артиллерийским ремнем потер подбородок.

— Вот тут ты ошибаешься. Незаконное проникновение на территорию — серьезное преступление. Как и непристойное обнажение. За сегодняшнюю ночь было совершено достаточно правонарушений.

— Непристойное обнажение? — усмехнулась я. — Когда?

— Вы целовались в общественном месте.

— Это не противозаконно.

— Я видел, как он тебя лапал, — проворчал охранник с потным лицом. — Кто знает, как далеко бы вы зашли, если бы я не вмешался. Секс на бейсбольном поле? Это наказуемое преступление.

У меня вспыхнули щеки. Я не хотела обсуждать с этими идиотами секс.

— Это Ваше слово против нашего. Мы бы никогда не зашли так далеко. Мы не дикари.