Венец лжи (ЛП) - Винтерс Пэппер - Страница 43

— Очень жаль, придется тебе остаться необслуженным. Я не собираюсь этого делать.

— Чего ты боишься? — прищурился Пенн. — Ты же знаешь, что это игра. Правила тебе ясны.

— Мне вообще ничего не ясно.

— Правила — это секс. Взаимно приятный секс. Что бы ты там не думала, тебе нравится, когда тобой руководят, — он прижал меня к себе, вдыхая мои духи. — Дай мне две минуты. Две минуты на то, чтобы владеть тобою всецело и безраздельно, и, если тебе не понравится, я уйду.

У меня бешено заколотилось сердце.

— Две минуты?

Он прикусил губу и кивнул.

— Даю слово.

— Если ты его нарушишь, я одним ударом ноги сделаю из тебя евнуха.

Пенн усмехнулся и, отступив назад, развёл бедра.

— Есть вещи и похуже твоего колена у меня между ног, — сказал он, и его глаза стали темными, словно ночной кошмар. — Но сейчас, встань, мать твою, на колени.

«Опусти ее на колени».

Когда-то аналогичный приказ разорвал меня на части. Сама мысль о том, чтобы отсасывать в переулке незнакомым мужчинам, казалась абсурдной. Однако от этой команды у меня запылало в груди, а сердце превратилось в пыль.

Я не знала, что произошло с моим мозгом.

Не понимала, как ненависть могла стать таким сильным возбуждающим средством.

Но Пенн волшебным образом миновал генерального директора. Он говорил с какой-то примитивной частью меня.

Мне хотелось сказать ему, чтобы он ушел.

Хотелось доказать, что заслуживаю большего уважения.

И все же я опустилась у двери на колени.

Сейдж смотрела на меня так, будто в ее глазах я потеряла всякое человеческое достоинство.

«Чертова кошка».

Пенн вздрогнул, показавшись мне наполовину монстром, наполовину ангелом.

— Черт, меня пи*дец как заводит, когда ты подчиняешься, — его взгляд упал на мою грудь. — Теперь, раз ты играешь, мы устроим небольшое шоу «Покажи и расскажи».

«Перед тем, как мы покажем тебе наши причиндалы, ты должна показать нам свои».

Переулок.

Я снова вернулась туда.

Корчилась от боли, цепляясь за остатки самоуважения.

Я молчала, изо всех сил стараясь не отдать богу душу, в то время как мое сердце бешено рвалось сквозь ребра.

Прошлое и будущее были просто двумя измерениями, разделенными настоящим. Но я не жила ни в том, ни в другом. Я существовала в связующем их звене, каким-то образом позволившем событиям трехлетней давности влиять на мою сегодняшнюю жизнь.

Мне хотелось, чтобы в мой мир ворвался незнакомец и снова меня спас.

Пенн опустил руки на пояс и, отодвинув полы темно-синего блейзера, принялся медленно расстегивать кожаный ремень.

— Я покажу тебе, что ты со мной делаешь, Элль. Но взамен хочу посмотреть на тебя.

«Давай посмотрим, какие у тебя сиськи».

Я сглотнула.

Он превратился в одного из тех ублюдков, мелькая у меня в сознании то лейблами Адидас, то дорогими костюмами. Не сводя с меня глаз, он потянул за ремень и, расстегнув его, оставил висеть в петлях.

— Расстегни рубашку.

С трудом отогнав воспоминания и полностью сосредоточившись на нем, я зациклилась на самой идиотской фразе, которую когда-либо произносила.

— Это блузка.

— Мне плевать, — его рычание эхом отозвалось в моем сердце. — Расстегни её.

Дрожащими руками я медленно нащупала перламутровые пуговицы и нерешительно расстегнула одну.

Это происходило сейчас. Пенн был сейчас. А незнакомец вчера.

Мне потребовалось немало усилий, но я все же захлопнула дверь в прошлое и окончательно вернулась в реальность.

— Следующую. — голос Пенна дрогнул, когда его руки сомкнулись на пуговице брюк. В своей свежей кремовой рубашке и темных джинсах он казался неприступным, но таким спокойным.

Тяжело и быстро дыша, я расстегнула следующую пуговицу.

Он в точности повторил мои действия и принялся за молнию.

Не дожидаясь его приказа, я расстегнула три, затем четыре пуговицы; мои глаза замерли на его пальцах, потянувших за бегунок молнии.

Когда моя блузка была расстегнута, а бегунок его молнии опустился до самого упора, наши глаза встретились.

Губы приоткрылись в зеркальном отражении желания.

— Раскрой, — из голоса Пенна исчезли прежние игривые нотки, и в нем зазвучала серьезная непристойность. — Дай мне на тебя посмотреть.

Неожиданно расхрабрившись, я распахнула на груди блузку, обнажив темно-розовый лифчик.

Пенн застонал и сунул руку себе в джинсы.

У меня внутри все так сжалось, что я слегка наклонилась от удивления.

Его губы изогнулись в усмешке.

— Тебе нравится? — он стиснул ладонью пах, я увидела, как под джинсами напряглись его бедра. — Нравится знать, что это ты меня так завела? Что у меня уже давно не было такого стояка. Что все, о чем я могу думать, это как засунуть его в каждое твое отверстие.

«О. Мой. Бог»

Я плавилась в огне. Тонула в жидкости. Я была такой влажной, что мои трусики промокли насквозь.

— Сними лифчик, и я покажу тебе больше.

Я дернула за чашечки лифчика, а Пенн подцепил пальцами свои джинсы и немного спустил их вниз. Не сводя с меня глаз, воспринимая нас обоих, как два тела, без души и морали, он сунул руку в обтягивающие черные боксеры и вытащил член.

Сгорая изнутри, я с трудом сглотнула и стянула вниз лифчик, обнажив свои набухшие соски и тяжелые полушария плоти, которыми так долго пренебрегали.

— Черт, Элль.

Пенн обхватил свой внушительный член. Сверху плоть казалась темнее, и на ней поблескивала капелька прозрачной жидкости. По основанию бежали вздувшиеся от желания вены — от того же самого желания, что пульсировало в моем клиторе.

Я не могла ничего видеть…не могла думать ни о чем…кроме секса.

Охваченная желанием, я расслабила и слегка раздвинула бедра. Внутри меня эхом отзывалась пустота, и, чем дольше я смотрела на Пенна, тем мучительнее она становилась.

— Ты этого хочешь? — пробормотал он, и его лицо потемнело от вожделения.

Не было никакого подшучивания, ни связи. С каким бы уважением мы друг к другу ни относились, оно было подорвано тем, как я смотрела на него, возвышающегося надо мной с зажатым в руке членом. Это должно было казаться мне унизительным, но я вдруг обнаружила, что, встав на колени, возымела над ним совсем другую власть. То, как он тяжело дышал. То, как неосознанно слегка покачивал бедрами.

Реальный мир вокруг нас исчез, и остался лишь секс, секс, секс.

Я кивнула всего раз, облизав губы.

— Господи, Элль, — Пенн наклонил голову, сжав головку члена. — Скажи это вслух. Ты хочешь мой член?

Мне было плевать, подслушивают ли нас за дверью. Плевать, что по всем правилам мне следует немедленно все это прекратить и вышвырнуть его из кабинета.

Я приняла бушующую во мне стихию и прошептала:

— Да.

— Чем? Чем ты хочешь его почувствовать?

Много чем.

У меня так много запретных, замечательных, ждущих своего часа мест.

Но начнем с того, которое он так хотел. С того, на которое намекал. С причины, по которой я сейчас стояла на коленях.

— Губами.

Со стоном, больше похожим на рык, Пенн шагнул вперед. Его ботинки ударились о мои колени, он навис надо мной, с зажатым в кулаке членом.

— Тогда возьми его в рот.

Моя грудь заныла от неизвестной мне боли.

Я приподнялась на коленях.

Потянулась вперед.

Уже была готова прикоснуться к нему пальцами.

Но тут Пенн отступил назад и, едва сдерживая желание, спрятал свою эрекцию. Он не застегнул ремень и молнию, но сверкнул передо мной серебряными часами:

— Твои две минуты истекли.

Сексуальный транс, в который он меня ввел, тут же рассеялся.

Я вздрогнула от внезапно обдавшего меня холода и, сгорая со стыда, натянула лифчик. Запахнув блузку, я вскочила на ноги. Во мне полыхала такая свирепая ярость, что мне захотелось разорвать Пенна на куски.

— Так вот оно что? — прорычала я. — Для тебя все это было глупой игрой? Ловким способом показать, что ты можешь заставить меня делать все, что захочешь?