Венец лжи (ЛП) - Винтерс Пэппер - Страница 68

Возможно мне и казалось, что я женщина из плоти и крови, но на самом деле моя душа томилась доверием, а кости пропитались верой — я была хрупкой, бесхитростной сущностью, которая больше не могла сказать, верны ли ее инстинкты или ради надежды приобрели вид нелепого отчаянья.

Пенн отстранился, впившись пальцами мне в бедра. Он отодвинул меня назад, продемонстрировав внушительную эрекцию, от которой топорщилась ширинка его серебристого смокинга.

Я никогда раньше не видела мужчину, одетого в серебряный костюм, но, Боже мой, это ему шло.

— Какого черта ты со мной творишь? — взгляд Пенна оторвался от моих глаз и, скользнув вниз по телу, остановился на сдвинутых трусиках. — Это не должно было зайти так далеко.

— Что именно?

— Это, — с мучительным стоном он надавил большим пальцем на мою влажную плоть. — Чем бы это ни было.

Я вздрогнула, чувствуя, как затрепетали веки.

— Ты меня преследовал.

— Ошибаешься, — он прикусил зубами кожу у меня на шее. — Я за тобой охотился.

В этой крошечной фразе крылась истина, но я не могла её расшифровать.

Осмелев от признаний Пенна, я провела руками по его груди, направляясь прямо к члену. Он меня не остановил даже, когда я миновала застежку на его гладких брюках и расстегнула молнию.

Я прикусила губу и, не отрывая глаз от лица Пенна, просунула руку в его обтягивающие боксеры.

— Я… я хочу тебя.

— Сейчас? — он прищурил глаза, но затем тут же их распахнул, когда я провела большим пальцем по головке его члена.

— Сейчас.

Пенн покачнулся и, обхватив мою ладонь своей, крепче сжал пальцы, усилив свое удовольствие.

— Мы сделаем это…сделаем это по-моему, — он взглянул на серебряные часы у себя на запястье — на те самые часы, которые показал мне, заявив, что мои две минуты почти минета истекли.

Я сглотнула.

— Хорошо.

— Ты мне доверяешь?

Машина продолжала двигаться вперед. Но мое сердце резко остановилось.

Этот вопрос.

Другой человек, другое время — те же три слова, одинаковые четырнадцать букв.

Я заглянула в его глаза цвета крепкого кофе и приоткрыла губы. Мне хотелось спросить, почему он спросил об этом именно сейчас — так же, как тот другой спросил перед тем, как меня поцеловать.

Но я не могла. Не могла разрушить то, что началось в этом лимузине.

Я очень медленно кивнула, изображая нерешительность, в то время как мой разум лихорадочно обдумывал возможные варианты.

— Да…

— Хорошо, — хмыкнул он и, оторвав от себя мои руки, спихнул меня с колен. — Встань на четвереньки.

— Что? — я вскинула брови.

Мои волосы прилипли к спине, они вне всякого сомнения, намокли от пота и стали завиваться.

— Ты меня слышала, — обхватив свой член, Пенн вытащил из кармана презерватив и резким движением раскатал его по всей длине.

С лица исчез последний луч доброты, и Пенн прерывисто выдохнул:

— Черт возьми, Элль, повернись. Ты это начала. Я это закончу.

— Ничего я не начинала. Это ты меня поцеловал.

— Но потом ты взобралась на меня и заставила забыть о чем-то очень важном.

— О чем?

Пенн стиснул зубы.

— Не твое дело. А теперь повернись.

Он соскользнул с сиденья, опустившись на колени. Спустив брюки до середины бедра, Пенн крутанул пальцем в воздухе, жестом приказав мне повернуться.

Мне не хотелось от него отворачиваться. Не имея возможности увидеть, что он собирается делать, я не чувствовала себя в безопасности. Но в то же время от одной мысли, что он возьмет меня так грубо и примитивно, у меня заныла грудь, а внизу живота уже закрутился спиралью оргазм.

Не говоря ни слова, я опустилась на колени между расположенными по обе стороны сидениями. Подо мной был черный ковер, мне за что было зацепиться, если лимузин резко свернет за угол. У меня не было возможности предотвратить падение, если мы в кого-нибудь врежемся.

Я полностью доверяла Пенну и его контролю над ситуацией.

Я впилась пальцами в грубый ковер, уже оплакивая свои прозрачные чулки. Никто вокруг и представить себе не мог, что творится в этом лимузине, даже когда мы останавливались на светофорах и проезжали мимо спешащих с сумками пешеходов.

Вскрикнув, я почувствовала, как Пенн сжал рукой мое бедро и притянул к себе. Кончик его члена застыл у моего входа.

Я напряглась, ожидая, что он меня возьмет. Но он медлил, маняще близко.

Я подалась назад, вынудив его на долю секунды войти в меня.

За спиной раздался его рык.

— Ты даже не представляешь, Элль. Даже не представляешь.

Затем он сделал рывок.

Один быстрый, всепоглощающий, беззастенчивый рывок.

Я упала на локти. Мои запястья ослабли от того, что я весь день печатала, и не могла противостоять его силе. Пенн обхватил меня за пояс и, приподняв мою задницу, задвигался во мне.

Хватая ртом воздух, я вдыхала запахи кожи и автомобильного освежителя, но больше всего его запах. Его терпкий лосьон после бритья, его возбуждение, насыщенный неописуемый аромат Пенна.

— Ты мне нужна, — прорычал он, задвигавшись быстрее. — Ты мне так чертовски нужна.

— Так возьми меня, — я опустила голову, забыв обо всем, кроме того места, где мы соединялись.

Не было ни боли, ни нежности. Только праведное чувство, что он у меня внутри, оставляет на мне ушибы всеми самыми изощренными способами. Мое тело сжалось вокруг него, уже приготовившись к разрядке.

Пенн шлепнул меня по бедру.

— Нет, ты не кончишь, пока не кончу я, — он задыхался, как и я. Он был одержим, как и я.

Сегодня вечером мне уже можно было не пить.

Я уже была пьяна.

Пьяна им.

— Черт возьми, Элль, — Пенн толкнулся вперед, вонзившись в меня со всей силы.

Затем обрушился мне на спину с таким тяжелым стоном, что мне стало больно и горячо. Все, что он делал, было эротичным и порочным.

Когда Пенн отодвинулся, чтобы снова в меня войти, я потянулась между ног и обхватила основание его члена. Он был твердым, как гранит, очень горячим и скользким.

Я сжала его яйца, перекатывая их в пальцах; Пенн хмыкнул, но отбросив мою руку, вошел в меня с какой-то зверской безжалостностью.

Я задрожала под ним, и у меня перехватило дыхание.

— Похоть заставляет нас делать ужасные вещи, — Пенн вцепился зубами мне в шею и сильнее задвигал бедрами. — Я сейчас пи*дец как сильно кончу.

Не знаю, я ли его соблазнила, но он совершенно меня уничтожил.

Я хныкала и стонала, чувствуя себя слишком пресыщенной, слишком опустошенной, слишком использованной, слишком защищенной. Все диаметрально противоположные ощущения разом. Мое желание росло, пока я не стиснула зубы и не сосредоточила все свое внимание на том месте, где он в меня проникал.

Я отбросила приличия и, положив руку между ног, стала потирать клитор, затем при его следующем толчке резко подалась к нему. Я играла в его игру. Соревновалась с ним в бою. Влажный воздух наполнило вожделение. С каждым вздохом нас все больше окутывало искушение.

И это стало концом для нас обоих.

Его руки обхватили меня за пояс.

Я осмелилась оглянуться.

Пенн был совершенным, его великолепное тело напряглось под завязками смокинга. Он не походил на человека, только на самца, намеревающегося спариваться до самой смерти.

Он запрокинул голову, плотно сжал губы, скрывая секреты, которые отказывался открывать.

Вспыхнувшая внутри боль превратила невыносимое удовольствие в свободное падение. Всё еще потирая клитор в такт его толкающемуся члену, я задрожала и сжалась, мои ноги сомкнули ладонь. Ничто другое не имело значения, кроме непрекращающегося желания поддаться этому опустошающему голоду.

Это было слишком хорошо.

Слишком чересчур.

Пенн обхватил сзади мою шею, выпрямился и вошел в меня короткими, глубокими толчками. Мой оргазм превратился в упругие бумеранги, отскакивающие от стенок моей сжимающейся и разрывающейся киски, пока я не сдалась и не упала щекой на ковер.

Кончик его члена вонзился в меня слишком сильно, слишком глубоко. Я дернулась, чтобы освободиться, но Пенн рывком привлек меня к себе, слившись со мной в этом золотом блаженном сиянии. С дрожью и трепетом он кончал, находясь глубоко во мне.