Университетские истории - Емец Дмитрий - Страница 3

ВЫБОР ФАКУЛЬТЕТА

– О! – сказал профессор Щукин на лекции. – Я, кажется, придумал простой тест, как выбирать гуманитарный факультет. Ситуация такая: в столовой разбили большое блюдо. Подходит разгневанная буфетчица.

Реакция типичного филолога: «Ах! Я такой растяпа! Но ведь это такие мелочи! Кто-нибудь уберет, а я буду занимать его разговорами!»

Реакция психолога: «Давайте поговорим не о блюде, а о ваших чувствах. Что вы чувствуете по этому поводу?»

Реакция искусствоведа: «Интересные получились осколочки! Ой, не выбрасывайте! Можно сделать мозаику!»

Реакция историка: «А вот мне по этому поводу вспоминается интересный случай! Однажды во время своей поездки в Европу царь Петр…»

Реакция философа или религиоведа: «Надо увидеть в этом что-то хорошее. Например, на этом месте мог сидеть ребенок, а блюдо могло упасть ему на голову… Или кто-нибудь мог порезаться… А так отделались одним жалким блюдом!»

Юриста: «А это не я! Вы не докажете! У вас не ведется видеофиксации.»

ЗАВЕТНОЕ ЖЕЛАНИЕ ДОЦЕНТА ВОЗДВИЖЕНСКОГО

Доцент Воздвиженский разделся до пояса, надел боксерские перчатки, стал прыгать перед зеркалом и кричать:

– Хочу быть простым, элементарным, счастливым! Хочу быть сам себе понятным! Не хочу сомневаться! Хочу видеть вещи только с одной стороны! Влюбляться хочу как простой водопроводчик, а не чтобы непременно видеть какой-то там поэтический идеал! Хочу быть простым! Амебным хочу стать! Не желаю быть гнилой интеллигенцией! Надоело!

Профессор Щукин смотрел на Воздвиженского, смотрел и говорит:

КРОКОЗЯБР ВОЗДВИЖЕНСКИЙ

Профессор Щукин любил всех дразнить. И вот он подкрадется к Воздвиженскому, хлопнет его по спине так, что у того в груди загудит, и громко крикнет ему на ухо:

– Воздвиженский, ты крокозябр!

Воздвиженский напряженно улыбнется, будто понял шутку, а сам отбежит, спрячется за фикус у деканата и страдает:

– Почему он сказал это мне? Почему именно мне? Почему крокозябр? Что он хотел этим выразить? Чего добиться? Какую тайную мысль преследовал?

ПРИВЕТЛИВАЯ УЛЫБКА

– Уже два месяца я учусь здороваться с людьми! – радостно сказал доцент Воздвиженский. – Я интроверт. Раньше мне это было дико сложно. Здороваешься, а сам с ужасом думаешь: «А ну как он сейчас со мной будет разговаривать! Вот он сейчас рот откроет и заговорит! Лучше сделаю вид, что мимо иду и сильно задумался». А сейчас здороваюсь, и мне это нравится. Правда, все равно немножко опасаюсь, что будут разговаривать… погода там, вопрос про как дела. Ненавижу это тошнотство. Но уже научился приветливо улыбаться. Единение чувствуешь, радость. Словно движешься в правильном направлении. Правду говорю, честное слово!

– А вы, кстати, с нами сегодня не поздоровались! – сказала аспирантка Лена.

Воздвиженский покраснел.

НОЧЕВКА У ДРУГА

Однажды Воздвиженский поссорился с женой и пришел ночевать к профессору Щукину. У Щукина в пустой квартире был матрас из Икеа, стол и два ящика-стула. И какой-то дремучий ноутбук. И больше ничего.

– Свари мне пельмени, – попросил Воздвиженский.

– Я не умею варить пельмени, – сказал Щукин. – Но могу написать книгу, как варят пельмени!

– А яичницу?

– Я могу написать работу, как делают яичницу. Видишь ли сушествуют самые разные виды яичниц. Тортилья, норвежский омлет, пашот, орсини, шакшука… Это будет хорошая книга, поверь!

Но Воздвиженский хотел просто есть.

– А устроить свой быт ты можешь? – спросил он, укладываясь спать на выложенных в ряд томиках ПСС Чехова.

– Нет! Но я могу написать книгу, как устраивать быт! – воодушевился Щукин.

– А влюбиться?

– Ты не понимаешь! Я могу написать книгу, как влюбляются! Это гораздо интереснее, – сказал Щукин.

Он потушил свет и заснул. И, возможно, ему снилось, что он спит и пишет книгу про сон.

ШЕСТИДЕСЯТЫЙ ВОПРОС

Однажды аспирантка Лена пришла сдавать зачет профессору Горкину, а Горкин торопился и предложил ей:

– Давайте, я вам просто так зачет поставлю. Вы девушка умная.

Но Лена была очень честная, просто патологически.

– Нет, – говорит она. – Я не имею морального права получить этот зачет. Я шестидесятого вопроса не знаю. Пятьдесят девять выучила, а шестидесятый не успела. Лучше я в другой раз приду, на пересдачу.

Профессор Горкин смертельно испугался, что ему еще и на пересдачу в университет тащиться, и говорит:

– Я тоже шестидесятого вопроса не знаю. И вообще я доктор наук, а доктора наук только свою специализацию помнят. Так что давайте мне свою зачетку! Я, сказать по секрету, и так уже всей группе поставил, даже тем, кто ни одного вопроса не знал.

– Нет, не хочу просто так зачет получать. Я на пересдачу приду! – упрямится Лена.

– Давайте так, – схитрил Горкин. – Я вам сейчас поставлю зачет, а вы домой придете и шестидесятый вопрос выучите. Или, если не хотите, тяните билет, скорее всего вам шестидесятый и не попадется.

– Нет, – говорит аспирантка Лена. – Это нечестно. Я так не могу! Лучше я в другой раз…

– А зачем же вы тогда сегодня пришли, время у меня отнимаете? – кипит Горкин.

– Потому что так по правилам полагается в день зачета приходить и ставить профессора в известность о своем незнании… Я в другой раз.

– Никакого другого раза не будет! Я говорю, давайте! – профессор Горкин у нее зачетку вырывает, а Лена ее за спину прячет и брыкается. Не хочет нечестный зачет получать.

Вспылил Горкин и говорит:

– Ну и ладно. Не хотите зачет – ваши трудности! Будете тогда сдавать профессору Пингвинчикову, потому что я его у вас принимать не стану.

ДЕМОНСТРАТИВНЫЙ ОБМОРОК

У ответственного секретаря Маргариты Михайловны была привычка падать в демонстративные обмороки. Только что-то не по ней, или кто-нибудь ей перечить начнет, Маргарита Михайловна простонет: «Я умираю!» – и хлоп в обморок.

Лежит на полу, а сама в щелочку между веками смотрит, как это подействует. Обычно действовало стопроцентно, и Маргарита Михайловна получала, что хотела.

Как-то во время экзаменационной сессии, когда Щукин пришел за билетами, Маргарите Михайловне чем-то не понравился его тон и она – хлоп в обморок.

Щукин забеспокоился и, бормоча: «Нужно ее водой отливать!» схватил со стола чайник. Но не успел он даже одного раза плеснуть, как Маргарита Михайловна вскочила и заорала:

– Ты что с ума сошел? Там же кипяток!

И не стала больше при Щукине в обмороки падать.

ЮГОВ И СКАКАЛОЧКА

Доцент Югов очень любил прыгать через скакалочку. Как увидит где-нибудь скакалочку или даже просто веревочку подходящего размера, схватит ее и давай через нее прыгать.

Студенты, которые похитрее, знали об этой юговской слабости и на каждый экзамен приносили по скакалочке. Повесят как бы невзначай на спинку стула, а Югов увидит, схватит и прыгает до изнеможения. А потом упадёт на стул и охает:

– Уф! Умаялся, не могу больше. Давайте сюда ваши зачетки!

Однажды когда Югов прыгал, снизу прибежала преподавательница юрфака и давай кулаками в дверь барабанить: «Что у вас тут происходит? У нас в аудитории потолок дрожит! Заниматься не даете!»

А потом увидела скакалочку, глаза у нее загорелись, и она спрашивает у Югова:

– Можно я буду с вами по очереди прыгать?

– Нельзя, – говорит Югов. – Не хочу с тобой прыгать! Сама себе покупай скакалку!

ПИАНИСТКИ ДОЦЕНТА ВОЗДВИЖЕНСКОГО

У доцента Воздвиженского в окружении были только пианистки. И родственники у него все были пианистки, и сам он пианист. А хороший пианист – это обычно толпа дичайших тараканов. И вот Воздвиженский поэтому не женился. Он ужасно боялся, что вдруг женится, а жена окажется пианисткой, да еще одаренной пианисткой? И потому он очень внимательно смотрел на каждую женщину и если начинал подозревать, что она хотя бы на пол процента пианистка, то сразу убегал.